В течение двух недель в Острогожском районе несколько десятков поисковиков вели раскопки недалеко от Сторожевского плацдарма – основной опорной точки обороны 1942 года и наступления 43-го для Воронежского фронта. Со времени окончания той войны прошло 70 лет, но до сих пор земля наша хранит в себе тысячи боеприпасов, останки десятков тысяч бойцов, которым не отдана дань памяти. 

Это была настоящая бойня – даже на этом небольшом пятачке убитые как с той, так и с другой стороны исчислялись тысячами. Для примера: вторая Венгерская королевская армия в 1943 году потеряла убитыми и ранеными до 100 тысяч человек и практически прекратила свое существование.

Наступление рабоче-крестьянской Красной армии на правобережье Дона началось 5 августа 1942 года, и осуществлялось в основном силами 25-й Стрелковой дивизии. Им противостояли немецкие, итальянские и венгерские части. Причем венгры были на передовой, а немцы выполняли роль заградотрядов. В результате советскими войсками был удержан важнейший стратегический плацдарм, который стал одной из отправных точек для наступления в 1943 году.

Мозаика прошедших дней слагалась из событий, быть может, не самых значительных, но тем не менее симптоматичных. Так, министр обороны Сергей Шойгу приказал каждый день в каждой войсковой части начинать с исполнения Гимна России.

Одновременно распорядился составить список военно-патриотической литературы, необходимой для прочтения бойцами. А ещё создаются «научные роты» из талантливых призывников: министр понимает, что в современном мире оборона крепка отнюдь не «дубами».

ПОСЛЕ ПОЧТИ ЧЕТВЕРТЬВЕКОВОЙ ОРИЕНТАЦИИ НА «ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ» РОССИЯ ВНОВЬ ОБРЕТАЕТ ЯСНОЕ НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЕ ЛИЦО

Может быть, кто-то отнесётся к этим инициативам скептически, в очередной раз помянет недобрым словом «ура-патриотизм». Но вспомним, что в США с пения государственного гимна и подъёма флага начинается каждый день не только на армейских плацах, но и на школьных дворах. И эта публичная демонстрация верноподданности нисколько не противоречит базовым принципам их демократии. Так почему в России демократия и патриотизм должны противопоставляться друг другу?

Бытовало некогда, а может, бытует и до сих пор такое выражение: “русские придумали любовь, чтобы не платить”.

Оно, конечно, и цинично, и недоброжелательно по отношению к нашей загадочной душе. И придумали его, конечно же, враги русского народа вообще и россиян в частности - то ли из Госдепа, то ли из Форин Офиса.

Но, побывав на прошлой неделе на Селигере в молодежном лагере, послушав выступающих и поговорив с участниками, я подумал, что некоторые вещи определенно кем-то выдуманы. Как в области трудовых отношений, так и общеполитических. И выдуманы подчас в совершенно корыстных целях.

Глупо говорить, но я всегда считал, что вопрос любви к Родине - это достаточно интимный вопрос. То есть любить надо, а кричать о том, как именно ты ее сильно любишь, и как ее должны любить остальные - это, мягко говоря, неприлично. Или мысль о ее противниках. Странно слышать, что все минусы Отчизны - это результат деятельности иностранных темных сил. Потому что есть - и они вполне известны - отечественные персонажи, которые безо всякой иностранной помощи готовы расхитить наши природные и финансовые богатства. И уже давно занимаются этим. Для этих расхищений им никакое ЦРУ не нужно - справляются сами. Еще раз подчеркну - это никакой не секрет. Еще Салтыков-Щедрин писал: “Когда начинают часто говорить о патриотизме, значит - опять что-то украли!” Откровенно говоря, меня покоробило то, что подряд в нескольких лекциях и выступлениях, которые я слышал на Селигере, был утрированный патриотизм в совокупности с такими же утрированными проклятиями в адрес “вашингтонского обкома”.

В Хибинской тундре

Когда строили апатитовый городок, сначала предполагали посвятить год опытной добыче. В Москве и Ленинграде бес​перебойно шли заседания, и телеграф доносил в Хибины все новые и новые задания. Добыть тысячу тонн — первое неот​ложное задание. В два месяца тысяча тонн добыта. В момент нашего пребывания в городке эта тысяча готова была к от​правке, и люди Лопарской долины ждут новой телеграммы. Скоро зима и нескончаемая полярная ночь. Рабочие и инже​неры не знают, что будет дальше: останутся ли они на зиму или разъедутся по домам. Но вот новое решение, способное ошеломить кого угодно, только не хибинцев.

Это было в час утреннего рассвета, когда в долине дре​безжал звонок, рабочие быстрым шагом шли на гору, межевикиуходили на топографическую съемку, по тропинке спу​скалась разведочная партия, и лошади, беззвучно ступая по мхам, тянули подводы апатита. Артиллерийским залпом уда​рил в горах взрыв и с визгом унесся за озеро.

В темном углу барака под досками койки зашевелилась мохнатая куртка, и из-под меха вынырнула всклокоченная го​лова. Потом Пронченко, перебирая локтями, выполз на свет, как ужаленный, вскочил на ноги, схватил полотенце и умчал​ся на речку.

Старо Полесье.

Болота пахнут тиной, гниющей десятки лет. Тина по краям темных омутов лежит зеленая, мшистая, обманыва​ющая. Деревья густятся непроходимыми чащами. За темны​ми болотами староверы живут на лесных заимках, на пчель​никах своих, богу своему по-старому молятся.

Угрюмо там.

Днем так-сяк. А ночью жутко.

Волки бродят стаями. На людей лесных из кустарников глазами злыми и жадными целятся, заблудившуюся скотину караулят. Ночами под самые околицы деревень подходят.

Много зверья в Полесье. Точно оно с древних времен не переводилось, а множилось. Много глухих краев в нашей стороне. И Полесье меж глухими краями может спор заве​сти — чем оно не глуше той же самой Сибири?

Речицкий уезд в Гомельской губернии. От Гомеля на плохоньком пароходике со спотыканиями по мелям доплыть можно туда часов за десять.