8 февраля в России отмечается День военного топографа, сообщает calend.ru.

Официально этот профессиональный праздник отмечается с 2004 года, поскольку в феврале 2003 года приказом министра обороны №395 была установлена дата праздника - 8 февраля, которая была выбрана не случайно. Именно 8 февраля (27 января) 1812 года было утверждено Положение для военного топографического дела. Структура, созданная царским указом, несколько раз меняла статус. В наши дни это Военно-топографическое управление Генерального штаба Вооруженных сил РФ.

История топографических изысканий имеет еще более давнюю историю. Путешествия землепроходцев и мореплавателей были бы бессмысленны без создания картографических материалов. Первый русский атлас «Чертежная карта Сибири» составил географ Ремезов в 1701 году и преподнес его императору Петру I. Спустя десять лет, в 1711 году, в русской армии была образована квартирмейстерская часть, в обязанности которой входило в том числе снабжение войск картами. Также при Петре I в Москве была организована Школа математических и навигационных наук, где готовили астрономов, геодезистов и топографов. Начало военно-топографической службе в русской армии положили 40 офицеров — колонновожатых, геодезистов и топографов. Они вошли в Генеральный штаб, появившийся в 1763 году. В 1797 году было учреждено Депо карт, которое должно было заниматься упорядочением всех созданных к тому времени картографических материалов. В 1812 году депо было переименовано в военно-топографическое.

К началу войны в британской армии служило 20 тыс. ирландских добровольцев и около 80 тыс. было призвано из Ирландии в первый год войны, при этом половина — из Ольстера. Ирландцы служили, как правило, в отдельных, специально сформированных дивизиях, составленных из представителей всех четырех провинций острова. Однако существовала и отдельная 36-я ольстерская дивизия, сформированная из Ольстерских волонтеров. Именно она понесла наибольшие потери на Сомме. В первые месяцы войны в Ирландии царила эмоциональная атмосфера, вызванная распространившимися слухами о жестокости немцев на территории Бельгии и Франции, о потоке беженцев из этих стран. Они подогревали желание присоединиться к воевавшим во Фландрии ирландским частям для защиты католического населения. Были и другие причины, побуждавшие ирландцев идти на войну. Некоторых гнала экономическая необходимость, они хотели заработать средства на постройку домов, подобно таким, как тут.

По возвращении из Бельгии Т. Кеттл активно участвовал в рекрутировании добровольцев на фронт и, будучи блестящим оратором, стал одним из наиболее активных агитаторов. Он выступал с многочисленными речами, публиковал заметки и статьи, имевшие большой вес в обществе, поскольку был очевидцем событий в Бельгии и считался экспертом в европейских делах. Его много интересовали вопросы бизнеса и социальной политики. По воспоминаниям жены, Кеттл был европеец. Он был глубоко вовлечен в европейскую культуру и хорошо знаком с европейской политикой. «Он знал Францию, Германию, Россию как мы знаем Лимерик, Корк и Белфаст», — утверждала она.

В отличие от большинства соратников по партии, представления Кеттла о войне и убежденность в необходимости участия в ней Ирландии на стороне союзников обуславливались его гуманистическим христианским мировоззрением, рассматривавшим Европу как центр демократии и либерализма. Его поддержка войны не была простой демонстрацией лояльности Дж. Редмонду. Европейские события были для него центральными и превалировали в его представлении над непосредственно ирландскими интересами, хотя и находились в тесной связи и взаимодействии с ними. Обличая прусский милитаризм как угрозу европейской цивилизации, Т. Кеттл в борьбе с ним видел историческую миссию Ирландии. «Ирландия имеет обязательства не только перед собой, но и перед миром», — писал он .