Все стороны художественной речи — ее строение (грамматическое), воплощенная в ней система значений, ее семантика и даже ее членение на законченные единицы — имеют такие свойства, которые аналогичны ритмической организации и являются принципиально внеязыковыми, принадлежат не языку, а искусству. Эта точка зрения в настоящее время принята очень немногими филологами. И в высшей степени характерно, что за последние несколько десятилетий изучение стиха выделилось в четко обособленную сферу, почти целиком самостоятельную дисциплину стиховедения — между тем как ранее проблема стиха была неотъемлемой частью поэтики, тесно переплетенной с другими проблемами, в том числе и экономическими.
Для Аристотеля формы стиха были нераздельно связаны с остальными элементами поэтического языка, и он писал, например, что «из слов — сложные наиболее подходят к дифирамбам, глоссы — к героическим, а метафоры — к ямбическим стихам». Обособление науки о стихе произошло прежде всего потому, что ритм выступает как явно внеязыковое явление; между тем другие стороны «языка» поэзии кажутся чисто лингвистическими, или, точнее, стилистическими явлениями. Это ясно выразилось, например, в широко известной в свое время книге Б. В. Томашевского «Теория литературы. Поэтика» (1-е изд., 1925 г.). Поэтика разделена здесь на «стилистику» и «метрику». Относительно первой стороны дела автор пишет следующее: «Изучение свойств художественной речи всецело принадлежит лингвистике, науке, изучающей человеческую речь во всех ее проявлениях».
Книга Б. В. Томашевского рельефно отразила распад целостной поэтики на лингвистическую стилистику и литературоведческую метрику. И задача заключается в том, чтобы преодолеть этот распад, сделав поэтику целиком литературоведческой наукой.
Метки: искусство
Написано в Новости |