Помощь публицистов своему воюющему народу всегда носила широкий, разнообразный и действенный характер. Заключалась она прежде всего в противостоянии вражеской пропаганде и агитации и в раскрытии перед своим народом и мировым общественным мнением истинного лица фашизма. Эта помощь вы раж алась также в установлении духовных контактов с нашими союзниками по борьбе — американцами, англичанами и французами. Не все за океаном понимали опасность, нависшую над цивилизацией, над миром, а союзное командование под разными предлогами оттягивало открытие обещанного второго фронта в Европе, не спешило включаться в борьбу с фашистскими варварами.

Публицисты через головы правительств обращались напрямую к общественному мнению союзных стран, выпускающих бытовую технику и это, взывали к бдительности, к активности. Особенно в этом отношении интересны «Письмо американским друзьям» М. Шолохова и два письма Л. Леонова «Неизвестному американскому другу». «Цивилизации гибнут, как и люди. Бездне нет предела. Падать можно бесконечно. Помни, потухают и звезды»,— писал Леонид Леонов американскому другу. Но, пожалуй, главное в публицистике тех лет заклю чалось в том, что она отразила чаяния и ожидания сраж ающегося народа.

Богата и разнообразна советская публицистика военных лет, высоки ее гражданские и художественные достоинства. Она не только бескомпромиссна и страстна, но и исключительно искренна, честна и правдива. Известное изречение гласит: «Когда начинается война, первой жертвой становится правда». Ложь — постоянная и неизменная спутница всех несправедливых войн. Но история, кажется, еще не знала столь разнузданной и лживой пропаганды, какая с дьявольской энергией была развернута гитлеровской журналистикой. Ложь была возведена в государственный принцип. Ею фашисты вооружали армию и народ. «Лучше германская ложь, чем человеческая правда»,— заявил один из нацистских главарей, имевший болезненные признаки здесь. По инструкции Геббельса особые роты пропаганды должны были «путем распространения ложных и деморализующих сведений сломить волю противника к сопротивлению». Ложью же Геббельс стремился «поддержать настроение немецкого народа», соответствующим образом для этой цели монтируя и видоизменяя факты.

АННОТАЦИЯ. Рассматривается методика определения огневой мощи подразделений и соединений в общевойсковом бою. Приводится методика учета в суммарной огневой мощи общевойсковых формирований возможностей системы управления, средств разведки и уровня подготовки командиров, штабов и подразделений, а также учет влияния защищенности противника и радиоэлектронного противодействия ему. Обосновывается метод решения оптимизационной задачи по определению приоритетов в огневом поражении.

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: расчетная единица огневой мощи, коэффициент учета эффективности системы управления, коэффициент приоритета в огневом поражении.

SUMMARY. The article covers the technique of determining firepower of units and formations in the combined arms fight. It is given the methods of accounting in total firepower of combined-arms formations control system’s capacity, intelligence means and level of training of commanders, staffs and units, as well as the inclusion of effect of protection of the enemy and electronic countermeasures to it. The method is substantiated for solving the optimization task in setting priorities in fire damage. KEYWORDS: accounting unit of firepower, coefficient for the effectiveness of control system, coefficient of priority in fire damage.

Организация управления железными дорогами в тылу во время Первой мировой

К концу XIX века железные дороги приобрели решающее значение для ведения боевых действий крупными державами и бесперебойного снабжения как войск необходимыми материалами, так и промышленности в тылу. Они стали важнейшим стратегическим фактором для будущей войны, определявшим успешность военных действий в целом.

1914-1916 год. Железные дороги тыла

Что же происходило в тыловой (неармейской) зоне железных дорог в 1915-1916 годах, которая занимала подавляющую часть дорог империи? Тут процессы шли в крайне тревожном направлении и были совершенно иными, чем в военной зоне, которая по опыту первого года войны получила необходимую централизацию и имела на конец 1915-го вполне приемлемую дисциплину движения.

Великое отступление 1915 года и массовая эвакуация населения подорвали непрочный баланс, с трудом поддерживавшийся к тому времени в транспортной структуре империи. Поскольку все внимание было переключено на снабжение фронтов, то остальные перевозки в территориально громадной тыловой зоне осуществлялись с большими перебоями.

На войне деревья, как и люди, имеют каждое свою судьбу. Я видел огромный участок леса, срезанного огнем нашей артиллерии. В этом лесу недавно укреплялись немцы, выбитые из села С., здесь они думали задержаться, но смерть скосила их вместе с деревьями. Под поверженными стволами сосен л еж али мертвые немецкие солдаты, в зеленом папоротнике гнили их изорванные в клочья тела, и смолистый аромат расщепленных снарядами сосен не мог заглушить удушливо-приторной, острой вони разлагающихся трупов. Казалось, что даже земля с бурыми, опаленными и жесткими краями воронок источает могильный запах.

Смерть величественно и безмолвно властвовала на этой поляне, созданной и взрытой нашими снарядами, и только в самом центре поляны стояла одна чудом сохранившаяся березка, и ветер раскачивал ее израненные осколками ветви и шумел в молодых, глянцевито-клейких листках. Мы проходили через поляну. Шедший впереди меня связной красноармеец слегка коснулся рукой ствола березы, спросил с искренним и ласковым удивлением: — Как же ты тут уцелела, милая?..

Но если сосна гибнет от снаряда, падая, как скошенная, и на месте среза остается лишь иглистая, истекающая смолой макушка, то по-иному встречается со смертью дуб. На провесне немецкий снаряд попал в ствол старого дуба, росшего на берегу безымянной речушки. Рваная, зияющая пробоина иссушила поддерева, но вторая половина, пригнутая разрывом к воде, весною дивно ожила и покрылась свежей листвой.

И до сегодняшнего дня, наверное, нижние ветви искалеченного дуба купаются в текучей воде, а верхние все еще жадно протягивают к солнцу точеные, тугие листья… Высокий, немного сутулый, с приподнятыми, как у коршуна, широкими плечами, лейтенант Герасимов сидел у входа в блиндаж и обстоятельно рассказывал о сегодняшнем бое, о танковой атаке противника, успешно отбитой батальоном.