Елизавета, дочь царя-реформатора Петра I, родилась 18 декабря 1709 г. в старинном подмосковном селе Коломенском. Матерью ее была невенчанная жена Петра Екатерина Скавронская. В этот день государь как раз возвратился в Москву после долгого отсутствия и намеревался шумно отмечать полтавскую победу, но, узнав о рождении дочери, воскликнул: «Отложим празднество о победе и поспешим поздравить с восшествием в мир мою дочь». Петр нашел Екатерину и новорожденного младенца здоровыми и на радостях устроил пир.

Современники пишут, что уже в детстве принцесса Елизавета была очень мила Будучи только восьми лет от роду, она обращала на себя внимание своею красотой В 1717 г обе дочери встречали Петра, возвращавшегося из-за границы, одетыми в испанские наряды Тогда французский посол заметил, что младшая дочь государя кажется в этом наряде необыкновенно прекрасной В следующем году введены были ассамблеи, и обе царевны явились туда в платьях разных цветов, вышитых золотом и серебром, в головных уборах, блиставших бриллиантами Все восхищались искусством Елизаветы в танцах Кроме легкости в движениях она отличалась находчивостью и изобретательностью, беспрестанно выдумывая новые фигуры Французский посланник Леви говорил, что Елизавета могла бы назваться совершенной красавицей, если бы у нее волосы не были рыжеваты Воспитание царевны Елизаветы не могло быть особенно удачным, тем более что мать ее была совершенно безграмотна

Его люди сдавали город за городом. Неудачи посеяли раздор в тушинском лагере. Боярская дума «вора» раскололась. Одни ее члены вели тайные переговоры с Шуйским, другие искали спасения в лагере интервентов под Смоленском.

Ландскнехты не прочь были вернуться на королевскую службу. Помехой им была лишь алчность. По их расчетам, Лжедмитрий II задолжал им от четырех до семи миллионов рублей. Наемное воинство и слышать не желало об отказе от «заслуженных» миллионов. В конце 1609 года самозванец вместе с Мариной уныло наблюдал из окошка избы за своим «рыцарством», торжественно встречавшим послов Сигизмунда III. Послы не удостоили царька даже визитом вежливости. Тушинские ротмистры и шляхта утверждали, будто они, служа «Дмитрию», служили Сигизмунду, отстаивали его интересы в войне с Россией. Поэтому они требовали, чтобы королевская казна оплатила их «труды», и тогда они немедленно отправятся в лагерь под Смоленск. Сигизмунд не имел лишних миллионов в казне, и переговоры зашли в тупик. Если что-нибудь и спасло на время царька, так это его долги.

Лжедмитрий не знал, на что решиться. Среди общей измены он вспомнил о своем давнем покровителе Меховецком. Пана тайно вызвали во дворец, и он долго беседовал с глазу на глаз с самозванцем. Узнав об этом, Ружинский пришел в бешенство. Он ворвался в царские покоя и зарубил Меховецкого на глазах у перепуганного «государя». На другой день Лжедмитрий пытался обжаловать действия гетмана перед войском. Но Ружинский пригрозил, что велит обезглавить и самого царька. Тогда Лжедмитрий призвал к себе другого благодетеля, Адама Вишневецкого. Друзья заперлись в избе и запили горькую. Но Ружинский положил конец затянувшейся попойке. Он выставил дверь и стал бить палкой пьяного пана Адама, пока палка не сломалась в его руке. Мигом протрезвевший самозванец спрятался в клети подле дворца.