Разговоры о том, что полк будет отправлен на Северный Кавказ, начались в начале сентября. А со средины месяца каждый день после завтрака мы уходили в парк и до позднего вечера готовили свою технику к походу. В то время я служил командиром командно-штабной машины в 1-ом артиллерийском дивизионе 276-го мотострелкового полка. 25 сентября была дана команда заправить горючим технику, погрузить боезапас и имущество, готовиться самим. Около 10 часов вечера в казарму позвонил отец. Дневальный подозвал меня к телефону.

В это время началось построение, отец сразу все понял, хотя я ему ничего не говорил. Сказал, если будут предлагать остаться, отказаться от предложения, быть вместе со всеми. Через полчаса мы были уже в парке и двинулись на станцию погрузки. Колонна из танков, БМП, артиллерийских орудий двигались по городу зеленой змейкой. Была теплая ночь, сидя на броне своей машины, я смотрел на город, который светился всеми своими огнями. Много молодежи было на остановках, гуляло по тротуарам, девушки что-то нам кричали, махали руками, наверное, они думали, что мы едем на учения, но ничего не было слышно изза лязга гусениц. На перекрестках скопилось много машин: регулировщики пропускали нашу колонну, некоторые водители вышли из машин и смотрели в нашу сторону.

«Вечером 15 июля штаб 14-й кавалерийской дивизии прибыл в Ченстохов. Город не чувствовал, что над ним сгущаются тучи».

Б.М. Шапошников, «Воспоминания»

Для начала слово Владимиру Богдановичу:

«Коммунисты объясняют создание и выдвижение Второго стратегического эшелона Красной Армии в западные районы страны тем, что вот-де Черчилль предупредил, Зорге предупредил, еще кто-то предупредил, одним словом, выдвижение Второго стратегического эшелона — это реакция Сталина на действия Гитлера.

Но это объяснение не выдерживает критики. Генерал армии И. В. Тюленев в самый первый момент вторжения германских войск разговаривает в Кремле с Жуковым. Вот слова Жукова: «Доложили Сталину, но он по-прежнему не верит, считает это провокацией немецких генералов». ( «Ледокол», гл. 26. Через три войны. С. 141). Таких свидетельств я могу привести тысячу, но и до меня много раз доказано, что Сталин в возможность германского нападения не верил до самого последнего момента, даже после вторжения и то не верил. У коммунистических историков получается нестыковка: Сталин проводит самую мощную перегруппировку войск в истории человечества для того, чтобы предотвратить германскую агрессию, в возможность которой он не верит!»

Военно-исторический подход всегда эффективен при изучении природы войн. Причины многих войн и агрессий беруг начало в прошлой деятельности государств и народов. Военно-исторический подход учитывает повторяемость некоторых военных, геополитических, экономических и социальных законов, воспроизводящихся в критических ситуациях развития общества и при их столкновении с другими обществами. Порой не надо ничего выдумывать и изобретать в плане понимания причин войны, отражения той или иной поенной агрессии: достаточно обратиться к военно-историческому опыту.

Название синергетика происходит от греческого — «совместный, согласованно действующий». Это научное направление изучает деструктивные и конструктивные связи между элементами, которые образуются в открытых системах разной природы благодаря интенсивному обмену веществом, энергией и информацией с окружающей средой в неравновесных условиях.

Синергетика изучает и закономерности перехода от хаоса к порядку и от устойчивости, порядка к хаосу, управление деструкцией, катастрофами.

Она была порождена противоречиями между целыми группами государств, образовавшими два блока — германо-австрийский и Антанту (сердечное согласие).

Наиболее острыми были противоречия между Великобританией, с ее огромными колониальными владениями, и Германией, экономически усилившейся и почти не имевшей колоний. Вопрос о том, могла ли Россия избежать войны, целесообразно ли было ей в тогдашних условиях вступать в нее, остается дискуссионным до настоящего времени. Одно несомненно, что Россия оказалась втянутой в войну недостаточно подготовленной.

К тому же она раздиралась социально-политическими противоречиями, правящие круги недооценили внутреннюю и внешнюю опасности и, бросая страну и ее народ в войну, обрекли их на катаклизмы и страдания. Война, которую определенно предвидел А. В. Колчак, оказалась лично для него и вершиной взлета, и временем крушения жизненных идей и планов.

Историю техники у нас обычно пишут те, кто эту технику делал или был близок к ВПК. Они вполне логично объясняют наши технические решения, пути развития отечественной техники. Хотя помимо нашего национального пути могли быть и другие решения тех же задач, решения ничем не хуже, а порой и лучше и лежащие совершенно в другой плоскости. Недостатки этого подхода, поверхностное освещение иностранного опыта эксплуатирует Владимир Богданович. Как признак силы РККА и слабости вермахта выставляется и наличие в СССР большого количества легких плавающих танков и отсутствие таких танков в других странах. Вот что написано об этом в «Последней республике»:

«И 4000 плавающих советских танков вычеркнули как старенькие. Во всем остальном мире ни одного плавающего танка нет, вот их-то наше Министерство обороны, видимо, и считает новенькими».