7 Март 2022

Любовь к отечеству и сострадание к ближнему. Российские женщины в войне 1877-1878 гг.

Русские женщины со специальным медицинскоим образованием уже служили врачами госпиталей и лазаретов, когда в 1876 г. началась сербско-черногорско-турецкая война. В этой войне в Сербии работал российский отряд из 115 врачей, 4 провизоров, 118 сестер милосердия, 41 студента-медика и 78 фельдшеров. В числе женщин-медиков были В.М.Дмитриева, М.А.Зибольд, Р.С.Святловская и другие. В добровольческих санитарных отрядах «частной помощи» в Сербии работали и слушательницы Женских врачебных курсов С.И.Больбот, В.П.Матвеева.

Во главе 36 сестер милосердия Московской Александровской общины княгиня Н.Б.Шаховская в 1876 г. прибыла на театр военных действий, где в открытом поле ежедневно сестры перевязывали по 500 - 600 раненых, порой отдыхая не более 3 ч. в сутки.

Среди женщин-участниц боевых событий в Черногории в 1876 г. работали сестры Крестовоздвиженской, Георгиевской, Покровской и других общин, а также женщины, служившие сестрами милосердия по личной инициативе.

Право участия женщин на войне по уходу за ранеными на официальном уровне было зафиксировано во время русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. Впервые в истории России с высочайшего позволения в действующую армию было командировано 40 выпускниц, и 12 слушательниц последнего курса Женских врачебных курсов, которые работали врачами и фельдшерицами. Их направляли в военно-временные госпитали и лазареты в Яссы, Браилов, Фратешти, Зимницу, Белу, Булгарени в распоряжение профессоров медицины. Жещины оперировали наравне с мужчинами. Например, в 47-м военно-временном госпитале один из врачей вспоминал: «Состоявшими при нем (госпитале. - Ю.И.) женщинами-врачами было произведено много операций, как-то: г-жа Бантле произвела ампутацию бедра и экзартикуляцию всех пальцев; Соловьева - ампутацию бедра в верхней трети; Матвеева - резекцию локтя, ампутацию голени, плеча, операцию Лисфранка; Остроградская - ампутацию голени».

Их труд получил признание и высокую оценку. В докладе полевого медицинского инспектора главнокомандующему в феврале 1878 г. говорилось: «Слушательницы женских курсов с самого начала поступления при неимоверном рвении и понимании дела выказали себя с самой лучшей стороны и хирургической и терапевтической помощью вполне оправдали в этом первом опыте ожидания высшего медицинского начальства. Самоотверженная их работа среди опасностей и лишений, среди тифозной болезненности, причем жертвою была не одна из них, обратила на себя общее внимание и, как первый пример применения женского труда в военном деле, заслуживает поощрения»³.

К началу русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. профессионально подготовленных, квалифицированных сестер милосердия было несколько сот человек, что явно недостаточно для широкого применения в полевых условиях. С целью быстрейшей подготовки медицинских специалистов для отправки на фронт в Петербурге были открыты ускоренные двухмесячные курсы. Многие девушки из самых различных слоев общества устремились на эти курсы. Кроме того, студентки пятигодичных Женских врачебных курсов (как их тогда называли, фактически же здесь готовили специалистов с высшим медицинским образованием) загорелись желанием ехать на войну.

Среди побудительных мотивов стремления женщин на войну можно выделить следующие наиболее характерные для многих из них.

Во-первых, женщины желали оказывать посильную помощь братским славянским народам в их борьбе за национальную независимость, в освобождении от многовекового турецкого ига.

Во-вторых, их вело стремление оказывать профессиональную помощь раненым воинам, совершенствовать свое мастерство, получить практические навыки в боевых условиях.

В-третьих, завоевать равные права с мужчинами на профессию, на участие в общественно-полезном труде.

Это наиболее весомые, главные причины, были и иные. Воспоминания, письма участниц тех событий, написанные ими из Сербии, Болгарии, Румынии на родину в Россию, публиковавшиеся в журналах «Вестник Европы», «Русская старина», «Русский вестник» и др. как вскоре после войны, так и спустя некоторое времяраскрывают и другие побудительные мотивы женщин, уехавших на войну. Читаются они с огромным интересом, волнуют своей искренностью, преданностью идее, делу, восторженностью, доносят дух того времени и ценны именно тем, что безыскусно, без пропагандистского налета передают атмосферу, описывают нелегкий труд сестер милосердия, величие их душ, подвига, благородство характера.

Особенно интересны записки В.Некрасовой, Н.Драгневич, С.Арендт, С.Кениг, Е.Духониной.

Добровольно возложив на себя благородную, но тяжелую миссию, вышеназванные и другие русские женщины шли на войну, чтобы на деле доказать свою способность быть врачами, сестрами милосердия на полях сражений. Они, не боясь никаких трудностей (хотя, думается, не вполне представляли их), служили в госпиталях, работали на перевязочных пунктах. Им пришлось вместе с мужчинами переносить все тяготы военной жизни, и они вынесли их, даже не предполагая, что в состоянии выдержать и обстрелы, и болезни, и бытовые неудобства, и смерть людей, не зная объема своих физических и моральных сил, которые оказались огромными и делают честь российским женщинам и поныне.

Неутомимая, самоотверженная деятельность и сила характера в высшей степени были присущи этим славным русским женщинам. Они своей исключительной энергией, подвижническим трудом на войне ломали традиционные взгляды общества на подчиненное положение и второстепенную роль женщины в нем.

Физические нагрузки, трудности тяжело переносятся, но преодолеть психологический настрой людей, установившиеся столетиями взгляды общества несравненно сложнее. И на это обращает внимание в своеобразной и интересно написанной книге «Подвижницы милосердия» священник Московской Иверской общины сестер С.К.Махаев, который свыше 10 лет общался с сестрами общины. Он с большой теплотой отзывается об этих скромных труженицах, которые принесли огромную пользу раненым и больным на фронте. Он указывает на то, что в середине XIX столетия пребывание женщин на войне считалось не только зазорным и бесполезным, но и опасным в стратегическом отношении; бытовало мнение, что они будут стеснять армию при переходах и отступлении и что вообще с прибытием их на театр военных действий ослабнет военная дисциплина.

Подобные взгляды тормозили участие женщин в войне. Однако постепенно взгляды эти преодолевались самоотверженным, подвижническим трудом тех женщин, которым удавалось попасть в действующую армию. Они добились возможности наравне с мужчинами работать врачами и справлялись с делом не хуже. Некоторые были удостоены высоких наград, к иным признание и почести пришли посмертно. Журнал «Русская мысль» опубликовал часть писем В.С.Некрасовой - студентки Женских врачебных курсов, умершей в Болгарии, которые она писала из Румынии сестре. Письма раскрывают жизнь, труд студентки на войне, живо и ярко рисуют деятельность госпиталей и выражают главную мысль, идею, владевшую всеми студентками - получить возможность самостоятельно работать.

Как уже отмечалось ранее, законом предоставлялось право женщинам служить в военном и морском ведомствах сестрами милосердия. В тяжелый военный 1877 г. около трети студенток-медиков, выпускниц Женских врачебных курсов отправились в Румынию, Болгарию для работы в госпиталях. В их числе была и автор воспоминаний, опубликованных в «Историческом вестнике», «Русском богатстве» Н.Драгневич, которая с другими женщинами поступила в распоряжение профессора Н.В.Склифосовского, работавшего в Болгарии под Плевной. Драгневич и ее коллег определили в 63-й военный госпиталь, находившийся в то время в Дервешко селе. Он был оборудован на 600 человек, однако, после третьего штурма Плевны в него поступило до 9000 раненых. Такое огромное количество из-за недостатка медицинских сил не могло получать своевременную помощь. По нескольку дней раненые оставались неперевязанными, некормленными; из-за нехватки мест в госпитале по 2 - 3 суток лежали на земле и телегах, хотя небольшой медицинский персонал (15 врачей, 4 студентки, 15 сестер милосердия во главе с профессором Склифосовским) работали самоотверженно по 15 - 18 ч. в сутки, прилагая неимоверные усилия. Все же печальных последствий истощения и голода предотвратить не удавалось.

Усложняло работу местничество, равнодушие некоторых агентов Красного Креста в оказании помощи продовольствием, хирургическими инструментами, которые мотивировали свои отказы тем, что Красный Крест не обязан помогать военному ведомству. Более же добросовестные, как, например, уполномоченный Красного Креста в Зимнице, напротив, чутко и отзывчиво относились к нуждам врачей, сестер и раненых.

Некоторые студентки уже не были новичками в области военно-полевой хирургии. Они имели опыт, полученный в 1876 г. в Сербии, который применяли и в Болгарии, делая сложные операции, перевязывая раненых, накладывая неподвижные повязки и т.д.

Драгневич отмечает в своих воспоминаниях обращающую на себя внимание странную особенность - в госпиталях военного ведомства студентки исполняли обязанности врачей, тогда как в госпиталях Красного Креста они были только фельдшерицами. Почему так обстояло дело, никто объяснить не мог, да, по-видимому, и не пытался. Возможно, военное ведомство было более прогрессивным в этом вопросе либо, что всего вероятнее, испытывало более острую нужду в медицинском персонале, чем Красный Крест.

Трудности в обслуживании воинов были огромными, поскольку война сопровождалась развитием эпидемий: дизентерии, тифа, лихорадки. Они не обошли и медицинский персонал. Количество заболевших врачей, студенток и сестер милосердия в некоторых госпиталях было настолько велико, что половина их постоянно отсутствовала. Умерли, исполняя свои обязанности, баронесса Ю.П.Вревская, ее подруги и сослуживицы В.С.Некрасова, О.К.Мягкова, П.В.Местергази-Селенкена, Ш.Рожковская, М.А.Ячевская и многие другие. Но несмотря на это, нравственное сознание необходимости помощи больным и раненым укрепляло их в тяжелых условиях войны, и женщины продолжали свое нужное, благородное дело. Женщины России славно заявили о себе на театре военных действий, стяжав бессмертный венец самоотверженного служения Отечеству.

Об отношении сестер к своему долгу, благодарности тех, кому она оказывалась, можно сказать такими словами.

Сестра

Свершился час, ты вновь на ратном поле, -

Где пушек гром, картечи свист и вой, -

Среди огня, в чудовищной юдоли, -

Свершаешь долг великий и святой.

Забывши свет, идешь ты за полками,

Любви огонь тая в своей груди,

Презревши страх, отчизне служишь свято,

Свой крест несешь по мерам сил своих

И видишь ты в солдате каждом брата,

Скорбишь душой ты любящей за них…

Сестра! сестра! - отвсюду слышишь звуки…

И видишь тут - молящий, скорбный взор,

А там вдали, - простерты кверху руки

Там смерть прочла свой грозный приговор.

Но ты с Крестом припавши к изголовью

Героя серого, как любящая мать,

Шинель его пропитана вся кровью,

Ему спешишь ты помощь оказать.

Он ранен в грудь, отчизну защищая,

Как сын ее, как истинный герой, -

И в этот миг его ты утешая

Ему являешься как матерью родной…

От ласк твоих стихают боли раны,

Тебя «хранителем» недаром ведь зовут.

И за тебя герои-великаны

К творцу миров молитвы вознесут…

Храни ж Господь тебя, сестра родная,

Неси свой крест великий и святой!..

Пусть знает мир от края и до края, -

Гордится Русь, как дочерью, тобой!..

Участницы рассматриваемых событий своими подвигами достаточно ясно доказали полезность женщин в армии, право наравне с мужчинами исполнять долг на поле брани.

Очевидно, что мотивы их пойти в действующую армию были различными, как мы уже об этом говорили. Интересную характеристику этим стремлениям дает в воспоминаниях Х.Д.Алчевская, подразделяя сестер милосердия на пять типов именно по мотивам, по отношению к своему долгу, ведущим их в военные лечебные заведения.

Она пишет: «Дело сестер милосердия у нас новое дело, поэтому тип сестры милосердия, общий тип еще не создался; тем не менее, вы все-таки можете вывести некоторую характеристику, всматриваясь и наблюдая. Прежде всего бросается в глаза большинство - это беззаботные, веселые, здоровые молодые девушки, идущие на эту трудную работу, как на праздник.

Затем следует другой тип - сестер педантов, если можно так выразиться. Они слышали, учились и занимались столько же, сколько и веселые сестры, но вообразили себя чуть ли ни хирургами и жестоко эксплуатируют те научные термины, которые стали им известны 2 - 3 месяца назад. Они работают добросовестно, но вместе с тем воображают, что только им одним доступна эта работа, и на обыкновенных смертных смотрят с самоуверенностью и высокомерием невежества.

Третий разряд - "наемницы", распознать их весьма легко. - "Да, - говорила мне как-то одна из них, в высшей степени добродушная девушка, - если бы мои родные не разорились, никогда бы я не дошла до этого унижения". Каково это слышать в самое горячее время увлечения миссией сестры милосердия и жажды подвигов!

Четвертый тип - это "искательницы приключений" всевозможных сословий, начиная с генеральского и кончая мещанским. "Когда нас пошлют за Дунай!" - повторяют они, как попугаи, хором, куря папиросы и ровно ничего не делая в больнице временного местопребывания, в которой масса дела. Вы услышите от них романтически неправдоподобные истории о страданиях, которыми устлан был их жизненный путь. Это сестры, положительно компрометирующие святое дело жаждой интриг и интересных приключений, и так и кажется, что красный крест попал на их платье по ошибке…

Пятый… но нет, к чему я буду подводить под разряды исключения. Это те святые, те праведники, которыми держался грешный город, это те люди, божественный огонь которых действует электрически на толпу, и не будь их, быть может, все эти полуграмотные "хирурги", все эти развеселые барышни искали бы женихов, играли бы в нигилизм и не работали бы тут, слепо повинуясь какой-то непонятной силе, которая проникла в их кровь, как зараза, тронула их грубые нервы и отозвалась в их индифферентных душах»¹¹.

Служба сестер была трудной, опасной, напряженной. При большом недостатке контингента было естественным то огромное перенапряжение, которое наблюдалось на протяжении всей войны, а особенно остро ощущалось во вторую ее половину, когда эпидемии начали косить людей не меньше, чем неприятельские пули и ядра. О нагрузке на одну сестру говорят такие цифры. В одном из гарнизонов, находившихся в Болгарии, на 1700 раненых и больных приходилось 17 сестер милосердия. Однако большинство их успешно справлялось со своими обязанностями несмотря на все трудности военного быта, краткосрочность подготовки.

В боях на Шипке бывало 4 сестры ухаживали за 3000 раненых, к тому же при плохой обеспеченности медикаментами, перевязочными материалами. И здесь самоотверженность и человечность сестер превосходят всякие слова. Ничего не жалея для выздоровления больных и раненых, они делились пищей, использовали свои вещи на бинты, отдавали сапоги, оставаясь босыми, а если возникала необходимость пересадки кожи, становились донорами. Так, сестра Лебедева добровольно отдала 18 кусочков кожи для раненого генерала Комарова.

Изучение различных источников показывают, что женский труд на войне применялся в госпиталях, эвакуационных бараках, санитарных поездах, лазаретах, перевязочных пунктах непосредственно на поле сражения. Однако доктор Гаусман в описании действий летучих санитарных отрядов Красного Креста высказывает мысль, что «сестер милосердия в летучих отрядах не нужно, потому что слишком велики трудности самого похода, да и на передовом перевязочном пункте всегда такая спешная работа, что решительно все равно, кто бы ее ни сделал, лишь бы поскорее всех перевязать, уложить и главное накормить. Сестры нужнее в госпиталях, где требуется хороший добросовестный уход за больными; там они доказали, что их не может заменить никакой фельдшер, никакой санитар»¹².

Можно привести любопытное сравнение. Первые сестры милосердия, прибывшие в Крым в 1854 г., были добровольцами, ехавшими исключительно на свой страх и риск. В русско-турецкую войну 1877-1878 гг. в различных медицинских учреждениях на обоих театрах военных действий - Балканском и Кавказском впервые уже с официального разрешения властей приняли участие женщины-врачи, получившие медицинское образование за границей, слушательницы Петербургских Женских врачебных курсов, работавшие в качестве врачей, фельдшериц и сестры милосердия, прошедшие подготовку как в общинах, так и по линии Красного Креста. Мобилизации женщины не подлежали, принцип добровольности сохранялся, но организованное применение женского медицинского персонала на войне началось именно тогда.

Сестры распределялись в лечебные учреждения как внутри России, так и в военно-временные госпитали, лазареты, санитарные поезда и т.д. в действующую армию, куда они отправлялись группами в составе 16 младших и 1 старшей сестры.

Около 1500 женщин (не считая прибывших самостоятельно) ухаживали за ранеными и больными воинами на театре военных действий. В России в местных госпиталях и лазаретах за войну 1877 - 1878 гг. работали сестрами милосердия более 650 женщин (без учета добровольцев, монахинь, послушниц монастырей и т.д.), если учесть и их, то свыше 1000 женщин ухаживали за ранеными и больными воинами внутри Империи.

Свое отношение к военной службе, быту, условиям работы, внутреннее состояние женщины выражали в дневниках, записях, письмах родным. В одном из таких писем сестры милосердия из Зимницы, датированном 23 июня 1877 г., ярко обрисованы те походные условия, в которых оказались женщины на войне. «Жаловалась я на нашу кишиневскую жизнь, но в сравнении с здешней это был простой рай. Спим мы тут вдевятером на полу, в маленькой комнате. Пыль и грязь вокруг невообразимые. Вкушаем стоя (за полным отсутствием всякой мебели) свой прекрасный обед, состоящий из кипяченой воды с кусками разварившейся говядины на место супа, баранины, привезенной еще из Александрии, утиных яиц и хлеба в виде камня; это происходит в темном коридоре, служащем нам столовой»¹³.

 

Однако несмотря ни на какие трудности и опасности, российские женщины, узнав о том, что в действующую армию нужны сестры милосердия, подавали массу заявлений на курсы по подготовке сестер, ехали на фронт самостоятельно, с мужьями, за сыновьями-офицерами, чтобы оказывать помощь нуждающимся воинам. Они, кроме того, искренне верили, что спасают болгар от турецкого рабства, помогают им бороться и сохранить национальную самостоятельность. В письме из Болгарии сестра милосердия рассказывала о зверствах, творимых над болгарским населением башибузуками. «В эту минуту, - писала она, - у нас лежит молоденькая девушка, едва живая, спасшаяся каким-то чудом от башибузуков, которые перерезали около четырехсот болгар в поле на жнитве»¹⁴.

Примечательно, что раненые турки также пользовались вниманием и заботой наших женщин, если попадали в плен или госпитали. В частности, им оказывалась помощь Софьей Ивановной Больбот, ставшей к тому времени врачом.

Учитывая нужды войны, Красный Крест, общины вели ускоренную подготовку сестер для фронта и работы в госпиталях России. Подготовка шла в различных городах - в Москве, Петербурге, Одессе, Харькове и других местах. На медицинские курсы принимались грамотные женщины в возрасте от 20 до 40 лет. Около 3000 женщин было подготовлено для нужд войны, более 500 только в Петербурге.

Желающих служить в уходе за ранеными воинами было много. Как писала в воспоминаниях сестра Петриченко: «Женщины,., которым доступно стало многое, о чем прежде они не смели и мечтать, приняли деятельное участие везде, где только было можно. Они составляли комитеты, трудились для раненых и массами шли на театр войны в качестве лекарских помощниц, фельдшериц, сестер милосердия и сиделок. Желающих поступить в сестры милосердия было так много, что считалось особенным счастьем, если кому удавалось попасть»¹⁵.

В конце 1877 - январе 1878 гг. начались переговоры о мире, и направление женщин на театр военных действий приостанавливается. В начале 1878 г. в армии разразилась эпидемия тифа, уносившая тысячи жизней. Медики, в том числе и сестры милосердия, не избежали заражения. Здоровые несли двойную нагрузку. Об этом свидетельствуют следующие факты.

В госпитале города Систова находилось почти постоянно свыше 2000 больных воинов, а здоровых сестер - около 10, в Сан-Стефано больных - около 3000, а сестер - не более 15, а в Адрианополе на 4000 больных было 8 сестер¹⁶. Аналогичное положение сложилось и во всех других госпиталях Балканского и Кавказского театров военных действий.

В связи с тяжелым положением в войсках, обусловленным широким и быстрым распространением эпидемии, переполнением военно-лечебных заведений больными и ранеными, особенно в тех местностях, которые находились в непосредственной близости к театру военных действий, острой нехваткой медицинского персонала, вновь возникла необходимость в притоке сестер милосердия.

О перегруженности госпиталей ранеными и больными, напряженной работе медиков можно судить по работе 63-го военно-временного госпиталя, который действовал и в Зимнице и при 2 штурмах Плевны. Рассчитанный на 600 нижних чинов и 30 офицеров, госпиталь не только был вдвое переполнен, но когда стало раненых слишком много, их начали размещать в домах местных жителей и буйволятниках - до 12 человек в каждом. Из-за эпидемии тифа и прекращения эвакуации, больных и раненых стало еще больше, количество их в одном помещении удвоилось. Источники подтверждают - скученность, разбросанность по хатам, невозможность оказания своевременной надлежащей помощи очень осложняли работу и увеличивали заболеваемость и раненых, и медиков, и местных жителей.

Доктор Аменитский в заметках о деятельности госпиталя писал: «Хаты, лишая благоприятных условий лечения, кроме того, способствовали распространению тифозной эпидемии - взаимным заражением хозяев от больных и, в свою очередь, больных от хозяев. При этом крайний недостаток прислуги, при разбросанности больных, не давал возможности для надлежащего ухода за ними. Высшая цифра скоплявшихся больных в зимнее время была в 1-м отделении до 1300 и в подотделении до 70 человек; во 2-м отделении до 700 и в 3-м до 400 человек. На зимние квартиры госпиталь вступил в штате 11 врачей, 18 сестер милосердия и 26 фельшеров; в декабре прикомандировано еще 11 фельшеров, а в феврале - три врача». В период эпидемии тифа, констатировал этот же доктор: «Из 18 сестер 9 заболели тифом, умерла 1. Фельдшер и прислуга переболели почти поголовно; из них умерло за время эпидемии 6 фельшеров и 43 служителя»¹⁷.

Не менее тяжелая картина наблюдалась и на Кавказском театре военных действий. Н.И.Козлов в военно-медицинском отчете за войну с Турцией 1877 - 1878 гг. по Кавказской армии о деятельности военно-временного госпиталя № 1 указывал на то, что в период эпидемии тифа многие врачи болели, больные оставались без всякого ухода, лекарства, продовольствия. И такое положение создалось менее чем за неделю. Об этом говорится в телеграмме главного врача госпиталя начальнику отряда генералу Роту: «Тифозных в госпитале с лишком 300 человек. Врач Васильев умер. Врач Давидянц отправлен с тифом в Александрополь. Я четвертый день без ног, вероятно, тиф. Смотритель и коммисар (так в тексте. - Ю.И.) в тифе. Из 85 человек госпитальной команды только 14 на ногах. Из 9 фельдшеров только один здоров. 4 писаря в тифе. Госпиталь окончательно в беспомощном состоянии, сделавшись гнездом заразы. Необходимо настоятельно госпиталь закрыть и дезинфицировать его. Не присылайте больных, а наличных в госпитале, вместе со мной, прикажите перевесть в Александрополь»¹⁸.

Приведенный пример отнюдь не единичен. В ряде госпиталей положение было еще более тяжелым, в том числе в бытовом отношении. В связи с этим показательна ситуация, имевшая место в военно-временном госпитале № 8, который располагался в местечке Кёпрюкей и в декабре 1877 г. был единственным лечебным учреждением в Саганлугском отряде. В военно-медицинском отчете за войну доктора Н.Козлова сказано, что в госпитале из 6 штатных ординаторов 1 умер, 5 лежали в пятнистом тифе. Все 4 сестры милосердия также были больны. Раненые и больные оставались без всякого лечения, лишь самые необходимые перевязки делали фельдшера, да и из них и палатных служителей ежедневно кто-либо заболевал. Из 676 человек больных свыше половины были тифозные. И размещалось большинство этих страдальцев как больных, так и медицинского персонала, под землей, в сырых и холодных помещениях; в иных же скот находился под одной крышей с людьми; не удивительно, что воздух в таких помещениях источал всевозможные человеческие и животные испарения.

Безжалостный, неумолимый тиф не щадил никого. Среди медицинского персонала и других госпиталей обоих театров военных действий Балканского и Кавказского заболеваемость была очень высокой. Это видно из отчета Н.Козлова, в частности, о положении в 25-м и 29-м госпиталях Кавказского театра, где на 150 человек личного состава отмечалось до 400 случаев заболеваний, с 21 смертным исходом. Переболели все, многие по нескольку раз, смертность равнялась 14%.

Поистине катастрофическое положение создалось на Балканском театре военных действий. Это нашло отражение в документах того времени, сохранившихся в архивах, например, в отчете Главноуполномоченного по медицинской части при Главнокомандующем действующей армии Панютина, который пишет, что во время пребывания в 1878 г. в 1_:м и 2-м гвардейских лазаретах, расположенных в трех верстах от Сан-Стефано, он был поражен ужасным положением этих двух лазаретов. Рассчитанные на небольшое число кроватей, они должны были пользовать до 900 больных каждый. Несколько полусгнивших госпитальных шатров, куда помещали до 50 больных, несколько маленьких турецких палаток, в которых лежало иногда по 6 человек и, наконец, каменные сараи с пропитанными навозом земляными полами, не говоря об отсутствии тюфяков, белья, кроватей, циновок для подстилки. Раненые накрывались своими шинелями, спали на голом полу, подложив под голову обернутый мундиром ранец.

Картина будет полной, если прибавить, что врачей иногда было по два и даже по одному на тысячу, часто сами едва оправившиеся от тифа, работавшие между двумя приступами возвратной горячки с 1800 больными, и это бывало почти постоянно.

Для усиления персонала Главноуполномоченный назначил 3 врачей и 3 сестер милосердия из отряда Токаревой, единственных, находившихся тогда в том районе сестер. Но этого было совершенно недостаточно и при первой возможности он организовал санитарный отряд из уполномоченного, врача, сестер Георгиевской общины и 2 фельдшеров. Случилось так, что почти все сестры, работавшие во Флории, заболели тифом, а сестры Глыбина и Лбова умерли.

26 июля последние больные были частично вывезены пароходом, частично отправлены в Сан-Стефанские госпитали.

В не менее тяжелых условиях находились и другие лазареты. Все возможное и невозможное порой делали сестры и врачи. Они выбивались из сил в буквальном смысле, едва оправившись от болезни, шли к ожидавшим их больным. Но что могли они сделать против ужасной эпидемии, которая поставляла ежедневно 500 новых жертв. В конце апреля число больных в обоих госпиталях Адрианополя доходило до 6,5 тыс. Только с открытием в мае госпиталей в Чорлу, Чаталдже и третьего в Адрианополе была уменьшена скученность больных, так много содействовавшая развитию болезни. Более правильное распределение больных сделалось возможным с устройством госпиталей в Мустафа-Паше и Демотике. В первом было 8 сестер Астраханского отряда, во втором - 16 общины «Утоли моя печали». Прибывший в Адрианополь госпиталь № 66, состоявший из шатров, развернулся в деревне Дермедеш, в нем работали сестры Покровской общины.

Оказывалась равная медицинсдая помощь и туркам, к которым была назначена для ухода сестра милосердия.

Наиболее благоприятное впечатление производил госпиталь в Казанлыке, где на удобной местности в тени деревьев было размещено 300 турецких палаток, 17 госпитальных шатров, больные свободно располагались на нарах; через лагерь протекала чистая речка. При госпитале работало 17 сестер Красного Креста из Харькова. Хорошие гигиенические условия и нормальная пища способствовали успешной работе персонала, о чем свидетельствуют документы того периода. Так, в отчете упомянутого Панютина приводятся следующие факты. К 9 мая в госпитале находилось 1118 больных, через месяц - к 9 июня оставалось только 570. Из них 270 смогли возвратиться в Габрово для дальнейшего следования в свои части²⁰.

Но эта светлая картина госпитальной жизни, к сожалению, - исключительное явление в Забалканском районе. В других местах Болгарии лазареты оказывались переполнены больными, и условия, в которых они находились, были самые неудовлетворительные, поэтому и смертность была высокая не только среди больных и раненых, но и среди ухаживавших за ними. Так, в Чорлу умерли сестры Семенова, Храпкова, Томилина. В половине июля эпидемия прекратилась. За 3,5 месяца было эвакуировано в Россию более 60000 больных²¹.

Оценка деятельности сестер, работавших в 74-м госпитале в этот тяжелейший период, может с полным правом быть отнесена и ко всем остальным сестрам. «Если помощь Красного Креста в 74-м госпитале достигала своей цели, если каждый раз она являлась вовремя, то заслуги эти, без сомнения, принадлежат сестрам Георгиевской общины. Нужно удивляться тому терпению и энергии, тому не знающему устали труду, которые проявляли эти сестры. Только глубоко чувствующая натура русской женщины, отдающаяся горячо и всецело избранному делу, могла показать столько самозабвения, столько самопожертвования… Сестры этой общины, - писал очевидец, - заплатили своими страданиями дань тому страшному врагу, борьбой с которым была наполнена их деятельность, среди которого им приходилось существовать. Во главе этого замечательного во всех отношениях отряда сестер находилась Е.П.Карцева. Имя этой почтенной труженицы давно известно тем, кто принимает близко к сердцу участь наших больных и раненых воинов»²².

В этот напряженный период с наибольшей наглядностью проявилась необходимость и полезность труда сестер милосердия в уходе за больными воинами. Невозможно не привести еще одно высказывание о мужестве, самоотвержденности российских женщин на театре военных действий. Главный врач госпиталя № 1 (Кавказский театр) следующими словами высоко оценил их труд: «О деятельности сестер милосердия, кроме самого лестного отзыва о их помощи, ничего другого сказать не могу. Хорошую подготовку и примерную деятельность показали сестры милосердия Санкт-Петербургского Общества под начальством княгини Ю.П.Хилковой, работавшие в госпитале, когда он действовал в Александрополе; но особенно беспримерное самоотвержение и искусство в уходе за больными оказали нам сестры милосердия из Тифлисского военного госпиталя, особенно сестра милосердия баронесса Тимрот. В Кюрюк-Дере при госпитале состояли 4 сестры милосердия из монашествующих, слабо подготовленные, но все-таки усердные к своему делу. Вообще должен сказать, без участия сестер милосердия в минувшую кампанию много потеряло бы дело в уходе за больными и ранеными воинами»²³.

Кроме этого, на Кавказском театре активно действовал госпиталь Кавказского окружного управления Общества попечения о больных и раненых воинах на 210 кроватей. Персонал госпиталя составляли 7 врачей, фармацевт, 7 студентов (в качестве помощников), 6 фельдшеров, 14 сестер милосердия, 31 санитар и лица, исполняющие хозяйственные обязанности. На станции «Минеральные воды» был оборудован госпиталь на 24 кровати.

Остановимся на характеристике отрядов и лазаретов Кавказского театра военных действий. Их было несколько. Отряд Александропольского госпиталя на 20 кроватей, затем расширенный до 40, однако, вмещавший около 90 раненых. Штат его составляли 2 врача, 3 фельдшера, 4 сестры милосердия и 10 санитаров. Находясь при главных силах, он постоянно следовал за войсками, например, с 6 августа по 3 октября 1877 г. выезжал на перевязочные пункты во время боев, где оказывал первую помощь раненым непосредственно на поле сражения, подбирая их на местах боев, доставляя на перевязочные пункты; тяжелораненым при острой необходимости здесь же производились некоторые операции.

Отряд московского центрального склада состоял из 3 врачей, 5 студентов, 5 фельдшеров.

Отряд московского Мариинского комитета, начал свои действия в Игдыре в августе 1877 г. и до конца октября находился при отряде генерала Тергукасова.

Кроме того, больных и раненых обслуживали еще и лазареты. Например, штат лазарета великой княгини Ольги Федоровны, разместившийся в городе Боржоми, на 30 офицеров и 100 нижних чинов, составляли 4 ординатора, аптекарь и 22 сестры мил9сер-дия. Известен также лазарет санитарного отряда московского дворянства в Тифлисе из 6 уполномоченных, 6 сестер милосердия, 6 врачей, 2фармацевтов, 3студентов-медиков, работавших фельдшерами, 3 фельдшеров, 16 сиделок и столько же лиц мужской прислуги. Популярность среди раненых приобрел Финляндский лазарет на 50 кроватей, состоявший из врача, 3 ординаторов,2 фельдшеров, 8 сестер милосердия, интенданта, 7 человек прислуги. Чистотой и порядком славился лазарет прихода голландской церкви в Санкт-Петербурге на 20 кроватей, затем увеличенный до 40. Врач, 3 студента и 3 сестры обслуживали в нем раненых и больных воинов.

Характерно, что в начальный период деятельности лазаретов сестры милосердия, прибывавшие на оба театра военных действий (Балканский и Кавказский), не имели практического опыта ухода за больными и ранеными в условиях войны (за исключением тех, которые участвовали в Крымской кампании и в Сербии). За время службы в действующей армии они приобрели практические навыки, опыт, что позволяло во многом заменить ими фельдшеров за исключением применения специальных лекарственных препаратов и некоторых перевязок, которые не могли быть исполнены женщинами.

Главноуполномоченный Н.Абаза, хорошо знавший состояние дел в тылу действующей армии, работу всего медицинского персонала, высоко оценивал применение женского труда в боевых условиях, отмечая в отчете, что война дала блестящий пример такого широкого применения женского труда в деле ухода за больными и ранеными, какого не имела до сего времени ни одна из европейских войн. Не осталось без признательной оценки врачей беспредельное самоотвержение и трудолюбие, преданность делу, заботливость и сердечная теплота в обращении с больными, беспрекословное исполнение всякого распоряжения врачей, какие проявили сестры милосердия. Они не давали раненому падать духом, умели заставить его терпеливо переносить страдания и позабыть, что он находится в больнице. Абаза констатировал, что так могут ухаживать за больными только женщины, и помощь раненым и больным без их участия отныне становится немыслима.

Во всех военно-временных госпиталях, лазаретах и других учреждениях военного ведомства (Кавказского театра), а также во врачебных учреждениях Красного Креста работали 272 сестры милосердия, из которых получили профессиональную подготовку через Кавказское окружное управление 125 сестер; 27 подготовили различные местные кавказские управления; 78 прибыли из Петербурга от Общества попечения о раненых и больных воинах, среди которых были 3 старшие сестры милосердия: Е.М.Бакунина (в Крымскую кампанию 1853 - 1856 гг. она уже была на войне), Н.А.Тимашева и Ю.П.Хилкова; 2 сестры - из Тулы; 7 - из Москвы; 3 - из Петербурга с лазаретом голландской церкви; 8 сестер - с лазаретом из Финляндии; 22 воспитаницы Закавказского повивального института.

Интересно отметить, что сестры милосердия принадлежали к различным общественным слоям. Из высшего круга, например, можно назвать фрейлину Назимову (дочь генерал-губернатора Вильны), княгинь Шаховскую и Хилкову. Были женщины из духовного звания, из мещан, из крестьян. Однако большинство составляло среднее сословие: жены, сестры, дочери бедных чиновников, небогатых дворян, живших своим трудом. Возраст их также был широкого диапазона - от 18 до 60 лет. Случалось, вместе сестрами милосердия работали мать и дочь. В Дилижане (Армения) работала сестра Орлова, имевшая большую медицинскую практику. Она была сестрой милосердия еще в Крымскую кампанию, потом продолжала работать в госпиталях Петербурга, Варшавы, в Крестовоздвиженской общине и поехала в 1877 г. на фронт.

Для оказания медицинской помощи на передовых линиях формировались санитарные отряды, состоявшие из врачей, сестер милосердия, фельдшеров и санитаров. Для работы непосредственно на поле сражения из их состава выделялись так называемые летучие отряды. Они организовывались как на Балканском, так и на Кавказском театрах военных действий.

Отношение к женскому медицинскому персоналу изменилось коренным образом. О скепсисе, недоверии не могло быть и речи. Врачи, уполномоченные, наблюдавшие деятельность сестер милосердия в армии и работавшие бок о бок с ними, приходили к выводу о необходимости применения женского труда в действующей армии, отмечали, что сестры милосердия наибольшую пользу приносили в наблюдениях за точным исполнением предписаний врача, удобством и чистотой постели, за своевременной раздачей лекарств, пищи, за работой госпитальной прислуги. Они повсюду вносили порядок, дисциплину, проявляли образцы честного, добросовестного исполнения своих обязанностей.

Как отмечает в отчете доктор Ц.Станевич, многое в работе сестер милосердия зависело от такта старших сестер. Примером тому служит Надежда Афанасьевна Тимашева (из высшего круга петербургского общества), которой он дает высокую оценку, говоря, что благодаря ее такту, умению взяться за дело и глубокому знакомству с условиями обыденной жизни, она сумела достигнуть того, что сестры барачного госпиталя своей добросовестностью, любовью к делу, громадным трудом (с 6 -7 часов утра до 9 - 10 часов вечера) и точным исполнением всех назначений госпитальных врачей заслужили глубокую признательность как со стороны больных и раненых, так и со стороны чинов госпиталя, не исключая даже хозяйственного отделения.

Уже известная нам Е.Бакунина (участница Севастопольской эпопеи) в качестве старшей сестры руководила работой 16 сестер милосердия в Дилижане. Ее чуткость, добросовестность, громадный опыт вызывали восхищение окружающих, она служила примером исполнения служебного долга всем сестрам на Кавказском фронте.  

Ежедневно работая в тесном контакте с сестрами милосердия, доктор Станевич в полной мере оценил ту огромную пользу, которую они приносили на театре военных действий, их роль в деле ухода, восстановления здоровья и возвращения воинов в строй.

Наблюдая работу сестер милосердия в госпитале № 18, он убедился в бесценном значении ухода женщин за тяжелоранеными особенно после большого сражения. Оказать своевременную помощь огромному числу тяжелораненых и оперированных одним врачам и фельдшерам не представлялось возможным даже физически. Сестры перевязывали всех легкораненых, помогали врачам накладывать временные повязки при сложных переломах, в особенности нижних конечностей. Доктор Станевич отмечал, что только благодаря сестрам врачи имели возможность исполнять свои обязанности, строго следуя науке, наблюдать за исполнением требований гигиены и вообще оказывать существенную пользу тяжелораненым, предоставляя легкораненых попечению сестер и фельдшеров. И не только в этом госпитале, но во многих других, где бывал этот доктор, он сумел оценить большую пользу труда женщин и горячую признательность раненых за уход, заботу и доброе отношение.

На всех участках - в госпиталях, лазаретах женщинам было не легко, но особенно напряженно и сложно - в эвакуационных бараках. Наиболее активно действовавшими на Балканском театре являлись Ясский и Фратештский. В эвакуационных бараках должны были осуществляться осмотр, сортировка больных и раненых, оказание им медицинской помощи непосредственно на эвакопункте. Эвакуационный барак устраивался на 350 кроватей с обслуживающим персоналом из 7 врачей, 3 студентов, 3 студенток, фельдшера, фармацевта, 20 сестер милосердия и 30 санитаров.

Но сложившаяся обстановка, особенно в связи с эпидемией тифа, показала, что количество больных намного превышало предполагаемое; к тому же медицинский персонал занимался, кроме прямых обязанностей, еще и сопровождением санитарных поездов, что уменьшало количество врачей и сестер, обслуживавших эвакуационные бараки.

Возрастающий поток больных и раненых менее чем через 2 месяца поставил медслужбу перед необходимостью увеличения персонала почти втрое. Но и эта мера не привела к ослаблению величайшего напряжения, с которым работали эвакуационные бараки.

Красный Крест один не в силах был справиться с огромным количеством больных и раненых, затрудняли работу и недостатки самой системы эвакуации. Поэтому военная администрация прислала людей для сопровождения санитарных поездов, а затем определила штат врачей для военно-эвакуационной службы. Положение осложнялось тем, что состав врачей часто менялся. Это объясняется рядом причин. Во-первых, эвакуационная работа была очень тяжелой и утомительной, и к тому же рутинной, ее избегали, так как она не позволяла молодым врачам в полной мере применять на практике теоретические знания; во-вторых, количество врачей сокращалось или увеличивалось в зависимости от количества эвакуируемых. На смену работавшим в эвакуационном бараке приходили врачи из постоянных лазаретов, а иногда прибывали свежие силы. Всего 33 врача Красного Креста работали в Ясском эвакуационном бараке за время его функционирования. Сроки их работы в нем были различны - от 5 дней до года.

Из 3, находившихся в бараке студенток, 2 перевели в лазареты, хотя в профессиональном отношении подготовка их была на должном уровне, и добросовестное отношение к делу оценивалось высоко. По-видимому, учитывалось то, что в тяжелейших условиях эвакуационного барака нужно было иметь очень крепкое физическое здоровье.

Что касается сестер милосердия, трудившихся в эвакуационных бараках, то им приходилось выполнять огромный объем работы: они перевязывали пациентов, раздавали лекарства и пищу, сами кормили тяжелораненых, наблюдали за сменой белья, во время погрузки больных и раненых в поезда заботились о бережном и удобном их размещении. Кроме того, некоторые сестры заведывали кухней, буфетом, складом белья. Все сестры по очереди сопровождали поезда с больными и ранеными. И можно себе представить, как тяжело было женщинам в переполненных товарных вагонах, не имевших связи между собой, оказывать медицинскую помощь, кормить в пути сотни человек.

Вначале в Ясском эвакуационном бараке работало 20 сестер. Затем им на помощь прибыли 11 сестер Свято-Троицкой общины и 12 женщин, которые получили звание сестер Красного Креста во время войны; 20 сестер Мариинского отряда; Первая Петергофская группа - 20 сестер; Вторая Петергофская группа - 20 сестер; 15 сестер из Киева; 6 - из Москвы. Состав сестер менялся, так как некоторые переводились в госпитали и лазареты, или из-за болезни уезжали в Россию, им на смену приезжали другие. За все время существования эвакуационного барака количество сестер милосердия доходило до 124, причем одновременно в нем работало более 62. Кроме того, в Яссах при военном госпитале до дня его закрытия работали 16 сестер Евангелической общины. Не только своим профессиональным умением, но и терпением, выносливостью, заботливым, душевным отношением к больным и раненым сестры завоевали себе их большую любовь, уважение и самые добрые воспоминания.

Эту мысль высказывает Главноуполномоченный Общества попечения о раненых и больных воинах Н.Абаза, оставивший труды, раскрывающие работу медицинской службы в период русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг. В одном из них он писал: «Что касается сестер, работавших при эвакуационном бараке и в других врачебных учреждениях района, то в течение минувшей войны русская женщина так прочно установила свою репутацию в этом высоком звании, что ничего не остается прибавить к том}’, что уже много раз было высказано в печати о сестрах вообще. Не было тех обязанностей по уходу за ранеными и больными, от которых отказывались бы сестры. Никогда не сознаваясь в усталости, никогда не заявляя ни малейшего неудовольствия, эти самоотверженные труженицы работали без отдыха по целым суткам, превозмогая все - и непривлекательную сторону работы, и природное отвращение, чуть не падая в обморок от вредного и нестерпимого запаха, который им нередко приходилось переносить во время перевязок и ухода за прибывавшими в ужасном виде пленными турками. Здесь явлены примеры истинно христианской любви, смирения и беспредельной кротости, и здесь выразилось в полной силе, как привлекательны и незаменимы эти высокие качества женщины. Сказанное относится ко всем работавшим в нашем районе сестрам, почти без исключения. Многие из сестер поплатились здоровьем за свое ревностное служение страждущим, а некоторые и жизнью».

Кстати, следует отметить, что говоря в отчете о деятельности «братьев милосердия» - санитарах (число которых доходило до 40, и которые были, главным образом, из Одесской, Московской, Варшавской групп), Абаза, сранивая их с сестрами милосердия, отдает предпочтение последним и в неприглядном свете говорит о «братьях милосердия». «В эвакуационном бараке, - пишет он, - как и в других врачебных учреждениях, "братья милосердия" не удовлетворили своему назначению; большинство их оказалось или неспособными к тяжелому труду, или же нетрезвого поведения и только меньшая часть была действительно полезна». А ведь это при напряженнейшей работе барака, недостатке медицинского персонала, при том еще обстоятельстве, что большая часть персонала барака уезжала вместе с санитарными воинскими поездами с больными и ранеными. А формировалось их много, например, в августе из Ясс было отправлено 27 поездов, в сентябре - 32, и на каждый назначались 1 - 2 врача, студент, фельдшер (или 2 - 3) и 3 - 5 сестер милосердия, которые возвращались обратно в барак не раньше, чем через неделю. В результате иногда в бараке оставались 3-4 врача и 5-6 сестер милосердия. Можно представить какая нагрузка падала на них, с каким напряжением они работали. Бывало, начав трудовой день в 9 утра, они уходили из барака в 3 - 4 ч. на следующее утро. Об интенсивности работы и, естественно, утомляемости работников барака говорят такие цифры: в течение дня врачу приходилось осматривать и записывать до 300 человек, сестре милосердия делать до 100 перевязок. Только из Дунайской армии во время войны и после нее было эвакуировано больных и раненых более 150 000²⁶.

В процессе изучения материалов, раскрывающих деятельность медицинского персонала периода русско-турецкой войны, становится ясным вывод, содержащийся в них: опыт применения женского труда в госпиталях, лазаретах, эвакуационных пунктах, его необходимость не подлежат ни малейшему сомнению. Кроме того, красной нитью проходит мысль об увеличении подготовки квалифицированных сестер милосердия, поскольку военные события выявили их явную нехватку не только для работы в эвакуационных бараках, но и в других лечебных учреждениях действующей армии. К тому же, когда во время эпидемии тифа значительная часть медицинского персонала вышла из строя в связи с заболеванием, на оставшихся в строю ложилась еще большая нагрузка. Если учесть, что Дунайская армия за всю кампанию потеряла ранеными 43 416, а больными 875 543 человека, значительная часть которых была эвакуирована в Россию²⁷, то становится совершенно очевидным, какого напряженного труда стоило медицинскому персоналу эвакопунктов (в том числе женщинам) обслуживать такое огромное количество людей.

Эвакуация больных и раненых проводилась специальными санитарными, военно-санитарными (сборными) поездами, воинскими - обычными пассажирскими и товарными вагонами, приспособленными к перевозке раненых, по Черному морю - пароходами, по Дунаю - баржами. По шоссе и грунтовым дорогам - конными санитарными транспортами, которые сопровождали врач или фельдшер, 2 - 4 сестры милосердия на несколько сот подвод с 1000 человек. Такие транспорты иногда свыше недели находились в пути.

Еще до начала конфликта России с Турцией в 1876 г. планировалось сформировать, на случай войны, в различных местностях Империи 14 санитарных поездов.

Количество санитарных поездов за войну 1877 - 1878 гг. доходило до 32. Из них специальных санитарных - 18, военно-санитарных - 14.

Из специальных санитарных поездов самым большим являлся № 7, состоявший из 26 вагонов (с числом мест для больных 202, при расформировании - 21 вагон на 250 мест); самый меньший № 16 - из 18 вагонов. Военно-санитарные поезда комплектовались до 42 вагонов (рассчитывались на 795 человек). Продолжительность их рейсов была различной - от 15 ч. до 11 суток. Напряженность работы - высокая. Так, из Ясского эвакуационного пункта с 21 июня 1877 г. по 15 августа 1878 г. на 176 специальных санитарных поездах было отправлено в Россию 35043 больных и раненых, т.е. 33% общего числа прошедших через Яссы; на 82 воинских поездах - 34545, т.е. 32,5%; на 96 сборных (военно-санитарных) - 35658 или 33,6%; в 6 партиях с пассажирскими поездами - 704 или 0,6% и по отдельным предложениям - 75 человек или 0,07%.

Поезда, в которых находилось от 600 до 750 человек, сопровождали всего 2 - 3 сестры милосердия. Только на специальных санитарных поездах Красного Креста имелась постоянная группа сестер из 8 младших и 1 старшей. Поезда с трудом справлялись с огромным количеством раненых и больных, которые проходили через эвакуационный пункт. Например, с 11 по 18 сентября в Яссы прибыло более 11,5 тыс. человек раненых и больных. Не меньше было и в последующие дни.

Выше говорилось о тыловых госпиталях и лазаретах. На передовые позиции женщин допускали ограниченно и только с разрешения главного военного начальника и уполномоченных Общества попечания о раненых и больных воинах. Однако в дивизионных лазаретах, на перевязочных пунктах, где происходили бои, в летучих отрядах, которые создавались в помощь дивизионным лазаретам в период крупных сражений, были женщины. Так, за время августовских боев на Шипке 4 сестры милосердия: Е.В.Духонина, А.А.Теплякова, С.А.Энгельгардт, О.Н.Юханцева оказали квалифицированную помощь 3000 раненым. 12 октября 6 сестер на поле сражения у Иван-Чифтлика на Ломе под огнем противника перевязали 500 раненых. Под Плевной - еще больше. И везде они были не только сестрами милосердия, но храбрыми духом воинами. Очень тепло пишет о них П.Илинский, врач, участник боев: «Такими же кроткими, деятельными, сострадательными сестры милосердия появлялись и в огне, спокойно делали свое дело, когда кругом свистели пули, и смерть царила невозбранно, сжимая страхом самые мужественные сердца… Сестры не убоялись зимой стужи Балкан и в декабре вслед за скобелевским отрядом перевалили Балканы и на другой день после появления отряда в Казанлыке уже устроились в женском монастыре, где тотчас же и начали свою работу, в которой была настоятельная нужда»²⁹.

Вместе с летучими (полевыми) лазаретами находились и сестры отряда во главе со старшей сестрой Токаревой, прибывшие 8 октября 1877 г. для работы в полевых лазаретах гвардейского корпуса. Они были первыми среди участниц русско-турецкой войны, прошедшими с передовыми отрядами за Балканы.

Об оперативности применения летучих медицинских отрядов, условиях работы в них сестер милосердия можно судить по их письмам. В одном из них, датированном 17 октября 1877 г. из Белы, говорится: «…наш летучий отряд вел бродячую, походную жизнь, переезжал с места на место, стараясь быть там, откуда легче узнать было, где ожидается дело, чтобы скорее на него попасть, так как дорога, расстояние, извещение, все это составляло огромные затруднения. Жили мы по разным деревням: в Горном и Дольном монастырях, Карасане, Капровице, Бапачки и Обертенике и побывали на перевязочных пунктах после дел при Симан-кией, Церковной и Иван-Чифтлике, затем поработали в Обертенике, при лазарете 33-й дивизии, а теперь снова в Беле в 48-м госпитале… ».

Интересны, образны и точны записки сестры милосердия Петриченко. В них описание работы сестер, их быта и впечатления от ужасов войны, последствий сражения. Она писала: «Вся площадь холма была буквально покрыта ранеными, то лежащими без движения с искаженными от муки лицами, то корчившимися в предсмертных судорогах; приходилось лавировать, проходя, чтобы не задеть кого из них; отовсюду раздавались раздирающие душу стоны. Тотчас же были разбиты палатки и мы принялись за дело. …Раненых было около 4000. Пять больших палаток не могли вместить всех, кроме офицеров, и они лежали под открытым небом на соломе. Одна из палаток была назначена для ампутации…

…Работали всю ночь, при свете фонарей, переходя от одного раненого к другому, не останавливаясь ни минуты, но что же это могло значить при такой массе раненых. Нас было три да ночью еще прибыло четыре сестры Крестовоздвиженской общины - и только… а раненые все прибывали, то найденные в кустах приносились санитарами, то сами доползали кое-как с поля сражения для того, чтобы тут же умирать на наших глазах, истекая кровью… Обмываешь и перевязываешь какую-нибудь страшную рану, а тут рядом, кругом, воспаленными устами то просят пить, то мучаются в агонии.., то молятся: «А меня, сестрица, меня!» Руки дрожат, голова кружится и от сознания своего бессилия, от невозможности помочь всем, в сердце какая-то острая боль… так и кажется, что сама умрешь тут же, не вынесешь этой чужой муки, которая делается как бы своей.

…Санитаров было довольно много, целая рота из 150 человек, но перевязывать они, конечно, не могли. Так как раненые, кроме своих страданий, изнемогали еще и от голода, потому что целый день ничего не ели, то первым делом надо было накормить их. Вот это и поручено было санитарам.

…О сне мы и не думали, стоны кругом раздавались такие, что заснуть было бы невозможно; но по временам физическая природа брала свое, и мы до того изнемогали, что отдых становился необходимым. Тогда, чтобы отдохнуть и немного согреться, мы на короткое время отправлялись в стоящий тут же наш фургон и усаживались там. Вещей мы не взяли с собой никаких, а потому мы устраивались так: одна из нас садилась посередине, а две другие клали к ней голову на плечи, и, таким образом, чередовались и отдыхали. Перевязка раненых нас очень утомляла, так как приходилось ее делать на земле, стоя на коленях и наклонившись.

…Когда дела немного поубавились часть раненых умерла, часть была эвакуирована - доктора наши полюбопытствовали узнать, как мы помещаемся. Увидев, что в фургонах у нас нет ничего, ни даже подушки, они сейчас же распорядились, чтобы для нас набили мешки сеном и устроили нам, таким образом, тюфяки и подушки.

…В конце октября у меня вдруг разболелись руки. Заразилась ли я при перевязках, или от непревычной работы и пребывания на холоде и ветру кожа на руках потрескалась и их разъело карболовой кислотой, с которой постоянно приходилось иметь дело, - только руки мои распухли и на пальцах образовались раны»³¹.

Впечатляющие записи. Невольно задаешься вопросом: какую же надо было иметь любовь к страждущему, самоотверженность, мужество и силу воли всем этим женщинам, чтобы выдерживать изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту такое моральное и физическое напряжение?! Велика душа российской женщины. В оценке ее можно согласиться с автором следующих строк: «Уже одно то, что сестры милосердия, имея возможность жить самостоятельно, на свободе, отказываются от своей личной жизни, от влекущих удовольствий мира, от своей воли и желаний и отдают себя в послушание любви, жертвуя своими силами и здоровьем, подвергая жизнь свою опасности заражения и самой смерти, - одно это представляет уже великий подвиг, на который неспособна мелкая, эгоистическая душа»³².

И еще одно высказывание хочется привести о женщинах на войне, на службе милосердию. «Везде сестры и врачи-женщины достойно вели свои гуманные обязанности и настолько содействовали успехам дела, что невозможно говорить иначе, - писал П.Илинский. - В Пиятре, Беле, Горном Студене, Боготе, Тырнове, Габрове, Фратешти и др., труды сестер изумительны. Притом эти труды шли не ввиду отличий и наград. "Награда наша одна, высказывались трудящиеся, - наше дело. Было бы хорошо нашим больным". "Каких еще отличий нам надо, кроме «Креста», когда мы добровольно несем свой крест и обязанности". И надо было видеть молодых женщин, переносящих всякие лишения и чрезмерные труды, чтобы уразуметь более высокие нравственные стимулы для их самоотверженной деятельности, именно: любовь к страждущему человечеству и долг к своему отечеству. И так русская женщина выступила в полном блеске ее гуманных чувств… Имя русской женщины высоко стоит теперь в ее доблестных подвигах на поприще любви к человечеству, в сознании своих гражданских обязанностей и мужественного перенесения труда и опасностей. Да! Русская женщина исполнила свой гражданский долг на войне достойно и честно! ».

Всем участницам войны 1877 - 1878 гг. были выданы медали, учрежденные в память об этой войне. Шесть сестер милосердия, оказывавших помощь раненым на поле боя, отмечены особой серебряной медалью «За храбрость»: Бойэ, Духонина, Ольхина, Полозова, Энгельгардт, Юханцева. 19 февраля 1878 г. был утвержден знак отличия Красного Креста первой и второй степени с надписью «За попечение о раненых и больных воинах». Им награждались проявившие наибольшее усердие, самоотвержение, верность долгу. Носить его полагалось на груди на левой стороне в петлице на ленте ордена Св. Александра Невского. Почти все сестры - участницы русско-турецкой войны были награждены названным знаком. Кроме того, в статуте знака было записано, что лицам, пожалованным знаком отличия Красного Креста, дозволяется изображать его в гербах, если оные имеются, и в печатях.

Женщины-врачи, находившиеся на театре военных действий, были награждены медалью «За усердие».

В 1878 г. вышла книга «Памятник Восточной войны 1877 - 1878 гг.». В этой замечательной книге в алфавитном порядке даны биографические очерки всех отличившихся, убитых, раненых и контуженных: генералов, штабе- и обер-офицеров, докторов, санитаров, сестер милосердия и отличившихся рядовых в войне 1877 - 1878 гг. На страницы этого «Памятника» занесены имена Духониной, Кениг, Лебедевой, Тепляковой, Юханцевой и других. Благодарности, восхищения и преклонения достойна каждая из них.

Таким образом, с любовью к Отечеству и состраданием к ближнему раскрылось величие российской женщины в войне 1877 - 1878 гг. К этой войне некоторые из них пришли уже имея опыт участия в боевых событиях как в Крымской войне 1853 - 1856 гг., так и в Сербии и Черногории в 1876 г. Война 1877 - 1878 гг. вызвала стремление женщин оказывать помощь ранеными больным на фронте, доказать на деле свою способность работать врачами, на практике совершенствовать знания. Они трудятся в госпиталях, лазаретах, санитарных поездах, эвакуационных бараках, борются с эпидемиями, расширяя брешь, пробитую первыми крымскими женщинами в отстаивании своих прав наравне с мужчинами-врачами служить воинству российскому. Неутомимым эффективным трудом они доказали полезность женщин в действующей армии. После окончания войны Александр II признал за женщиной право получить звание врача и заниматься самостоятельной практикой и в мирное время, за бескорыстное, добровольное служение на театре военных действий многих наградил. Впервые в истории России на войну поехали сестры милосердия, фельдшерицы, слушательницы Женских врачебных курсов с официального разрешения императора. Около 1500 их (без учета самостоятельно ехавших на фронт) находилось на театре военных действий.

Если в Крымскую войну в составе отряда женщин были в основном представительницы высших кругов и интеллигенции, то в эту войну включились уже женщины различных общественных слоев (крестьянки, мещанки, духовного звания и т.д.) и широкого возрастного диапазона.

Отношение к женщинам-медикам на войне меняется коренным образом. Недоверие, скепсис ушли. Результатом той огромной пользы от ухода женщин за ранеными и больными явилось признание невозможности качественного медицинского обслуживания воинов без сестер милосердия.

См. также
Прекрасным Женщинам России
Врагов они изумляли мужеством, друзей - нежной прелестью
Женщины на войне

Ю.Н. Иванова Храбрейшие из прекрасных. Женщины России в войнах

Другие новости и статьи

« Сапият и ее горы

Заявление Межведомственного координационного штаба по гуманитарному реагированию на Украине »

Запись создана: Понедельник, 7 Март 2022 в 0:18 и находится в рубриках О патриотизме в России, После Крымской войны.

метки: медицина, война, женщина, женщины

Темы Обозника:

COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика