Еду к доброму человеку
Итак, еду к доброму человеку. Во всяком случае, таким он представился мне, когда читала его письмо в редакцию. Поселок в степной северной Молдавии. Лет десять — двенадцать назад я не раз приезжала в эти места. Только тогда никакого поселка и в помине не было. А была степь, щедрые поля, на которых зрела себе да вызревала кукуруза, с туго набитыми, цвета старого воска, початками. В те времена в местных селениях варили из нее отменную мамалыгу.
А сейчас вот рабочий поселок. Но городские приметы тут еще вперемешку с деревенскими. Рядом с внушительными заводскими корпусами, домами в несколько этажей — ровные ряды беленых, с синькой хаток.
Он стоит передо мной в задубелых кирзовых сапогах — встретились мы после смены. Стоит немного растерянный: он ведь не жаловался, ничего не просил — так, поделился мыслями. Лицо у него еще сохранило детскую мягкость. Глаза смотрят открыто, с простодушным любопытством, только где-то в глубине чуткая настороженность. На самый лоб надвинута кроличья шапка. Руки большие, рабочие, взрослые. Валерию, как он написал, восемнадцать лет и шесть месяцев. В этом возрасте еще считают месяцы…
Валерий Присакарь работает на табачно-ферментационном заводе, или, как коротко говорят здесь, на табаке. В огромном, словно ангар, помещении — цехе готовой продукции — хранятся кипы отферментированного, готового для отправки табака. Валерий — укладчик.
Однажды Валерий услышал в цехе чей-то приглушенный плач. Он пошел на этот звук и увидел за табачными тюками ссутулившуюся фигуру женщины. Плечи ее вздрагивали. Во всем ее облике — беспомощное отчаяние.
— Миля, что ты тут делаешь?
Это действительно была Миля Ильина, работница его же цеха. Она отняла руки от мокрого лица, посмотрела на него: а, это Валерка, ну чего с ним делиться, мальчишка совсем. А впрочем… Раз он первым подошел…
Потом она скажет мне:
— Понимаете, Валерка — добрый парень, справедливый, никого в обиду не даст.
А сам он пояснил:
— Просто я слез чужих не переношу. Если кому-то плохо, и мне становится не по себе.
А Миле действительно было тогда плохо. Уже три дня она не топила свою хату. У нее пятилетний сынишка. Родители умерли, с мужем разошлась. Не смогла вовремя подвезти уголь. Когда этот уголь на заводе распределяли, она ездила в Бельцы по заданию профкома. Впопыхах о ней забыли. Потом машин свободных не оказалось. Зима нынче необычайно лютая для этих мест. Ребенок мерзнет.
Выслушал ее парень и пошел разыскивать начальство. Попался инженер по технике безопасности — отослал Валерия к главному инженеру. Тот сказал: это не его дело, иди в профком. Валерий махнул рукой и отправился к самому директору, хотя и не знал его — на заводе-то Валерий совсем недавно. Об этом визите пусть расскажет его письмо в редакцию:
«…Когда я начал говорить директору, что Ильина осталась на зиму без угля, что нехорошо бросать человека в беде, он возмутился: принимаем на работу детсад (детсад — это я), и он начинает указывать. В кабинете были еще какие-то люди. Один из них с улыбкой мне задал вопрос: у тебя нет угля или у нее? Я ответил, что у нее. Тогда он сказал: чего за других беспокоиться, можешь идти, а она сама пусть требует, это ее право. А как же она будет требовать, если ей все отказывают? И выпроводили меня из кабинета… Между прочим, когда принимали на работу, тоже говорили — детсад. А когда я двойную норму выполнил, никто ничего не говорил…»
Ребята потом ему сказали:
— Ну, и простак ты, Валерка! Чего с начальством связываешься? Добро бы из-за себя. Уволить тебя могут теперь.
И правда, прошел в цехе слух: уволят. Но когда директор поинтересовался, как он работает, мастер похвалил его. Завод — в небольшом поселке, где каждая пара рук на вес золота. Поэтому не приходится им разбрасываться.
Валерий не испугался. Он только недоумевал: на него накричали за то, что он вступился за человека. Не ради себя старался, ради другого.
Валерий живет не в заводском поселке, а в селе Братушаны, что в нескольких километрах отсюда. Он уже рабочий во втором поколении. Отец еще в молодости окончил строительное училище и с тех пор кочует по окрестным селениям. Все три сына унаследовали от него эту страсть к бродяжничеству. Да и время сейчас такое — никто на месте не сидит. Старший, Анатолий, успел побывать и в Казахстане, и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Второй, Виктор,— в армии, а до этого работал в геологоразведке. Валерий считает, что с ним родители обошлись сурово: около себя оставили. Известно, младший, а на младших всегда отыгрываются.
Мать все вздыхает: когда же они всей семьей соберутся за столом, поднимут чарку доброго молдавского вина. Когда был жив дед, еще сохранялись у них старые обычаи. Был свой виноградник. А теперь крохотный приусадебный участок эти здоровые молодцы обрабатывают хоть и споро, но без любви, без ласки к земле. Умирает в них крестьянская жилка, манят их другие дела. И все-таки что-то уносят они с собой от этой ласковой к людям земли…
Первыми словами, которые произнес главный инлсенер завода Геннадий Зыков, познакомившись со мной, были:
— И вы из-за такого пустяка к нам сюда ехали?
Геннадий — молодой специалист, недавний студент. Директор же завода Константин Никанорович Жданов уже много лет трудится в табачной промышленности, за плечами солидный опыт. Он объясняет ситуацию так: Валерий Присакарь полез не в свое дело. Пришлось его одернуть, поставить на место. А работник он хороший. Недавно вот всех приятно удивил на концерте. Оказывается, у него неплохой голос. Стал прямо звездой заводской эстрады. А совать нос в чужие дела никому не позволено.
Для руководителей завода этот «пустяковый» случай лишний раз показал: важно вовремя поставить человека на место, дабы он знал это свое место и не сдвигался с него в стороны. Тогда в жизни будет надлежащий порядок. Снабженец пусть снабжает, директор руководит, а укладчик укладывает свои кипы. И нечего усложнять.
Допускаю, что эта схема могла быть идеальной, коли б каждый неукоснительно выполнял свои обязанности, коли б снабженец вовремя и хорошо снабжал. А если он не сделал того, что должен был сделать? А если человек видит непорядок, несправедливость, как тогда следует ему поступить? Взяв за основу поведения точку зрения руководителей завода, надо пройти в таком случае мимо, «не заметить». В самом деле, ведь это тебя лично не касается. Значит, будь равнодушным, черствым, слепым и глухим к чужой беде? Вот когда тебя заденут, тут уж старайся вовсю, вырывай свою долю, расталкивай, завоевывай свое место под солнцем. Знакомая и какая на редкость живучая «философия», обладающая способностью всюду проникать, всюду уживаться, принимая даже облик вроде бы вполне современный.
Валерий Присакарь, паренек из старого молдавского села, рабочий во втором поколении, живет иначе.
— Я всегда другому готов помочь, когда могу,—простодушно объяснил он мне.
Видите, он готов помочь — в этом все дело. Готов потратить на другого силы.
Он не чудак, не бессребреник, витающий в облаках. Нет, этот парень твердо стоит на земле, у него есть цели, задачи в этой жизни. И еще есть у него такая способность — видеть в жизни светлое, верить в него и бороться за него.
Если бы К. Н. Жданов чувствовал себя и воспитателем (а кто скажет, что это не директорское дело!), он бы не обрушился на молодого рабочего за то, что тот «полез не в свое дело», а задумался: что двигало его поступком, почему он вступился за человека без всякой корысти?
Конечно, может, это и было наивно — пойти сразу к самому директору и требовать, чтобы он, бросив все дела, тут же распорядился снабдить работницу топливом. Но не забывайте — ему ведь только восемнадцать и шесть месяцев. В этом его поступке есть и своя отвага и прекрасный порыв честной, открытой души. Думаете, после того, как Валерия выпроводили из директорского кабинета, он струсил, отступил? Еще несколько раз подходил к снабженцу, спрашивал: привезли ли Ильиной уголь? И к самой Миле подходил. Парень-то неожиданно оказался упорным…
Мы шли с главным инженером Геннадием Зыковым по заводу, с тем самым Зыковым, который назвал историю Валерия Присакаря «пустяком». Мы шли по цехам, и он интересно, увлеченно рассказывал о табаке. Со знанием дела говорил о табаке молдавском, болгарском, турецком…
Я слушала его и думала: видно, Геннадий — хороший, дельный специалист, хотя и молод. Отчего же не заметил он доброго поступка Валерия, не оценил его? Более того, осудил. Откуда идет эта черствость к человеку, равнодушие к его душевным порывам, как к чему-то лишнему, ненужному?
Для Геннадия завод — единое целое, большой организм, и он, обозревая его взглядом, мыслит о нем, так сказать, масштабно, глобально. И, видно, как-то меркнет на этом фоне отдельно взятый человек с его помыслами и заботами. А между тем ведь душевное здоровье коллектива зависит от настроения отдельных индивидуумов, личностей. Неужели это кажется пустяком молодому инженеру Зыкову?
Человек выходит на дорогу жизни. Многое встретится ему на ней. Всякое встретится. Не минует его и зло в самом разном обличье, иногда чертовски соблазнительном. Пройди мимо несправедливости, нашептывает оно, и тебе будет хорошо. Думай только о себе, своем благополучии, удовольствиях — и опять же тебе, именно тебе будет хорошо.
Но во все времена, а особенно в наше — оно ведь и основывается на справедливости и гуманизме в высоком смысле слова, гуманизме не беспредметном, а социально конкретном,— всегда есть люди, которые умеют не сворачивать с избранного пути, быть верными ему. Кто они — неразумные упрямцы, одержимые? Да нет, просто иначе они не могут, не получается у них иначе.
Вы помните грузинский фильм «Листопад»? Молодой винодел приходит на завод, на котором орудуют ловкие дельцы. Его просят подписать акт о выпуске в продажу негодной партии вина. Скачала просят, потом угрожают и снова просят. А этот неказистый, худой парнишка говорит:
— Не могу я этого сделать, не могу.
Он просто не мог совершить преступления, ибо обладал драгоценным даром — совестью. В этом человеке, вовсе не принадлежащем к разряду так называемых «сильных личностей», оказались неожиданная стойкость, мужество. Они заложены в самой природе его характера. Не есть ли это героизм, скромный, не умеющий возвещать о себе звонкими словами, героизм, который не сразу и разглядишь?
Говорят, зло — стойкая вещь. Может быть, оттого, что оно только разрушает. Разрушать-то легче. Куда труднее созидать. И потому всегда тяжело как раз тому, кто злу противостоит. Иной раз мы позволяем себе пренебрежительно относиться к таким категориям, как совесть, добро. Наверное, потому, что эти понятия часто ассоциируются со слабостью, неумением продвинуться в жизни, отсутствием характера.
"А смотрите, Валерия, моего доброго человека из Братушан, нельзя упрекнуть в мягкотелости, в этакой блаженности. Я за такую доброту, которая всегда готова в бой ради справедливого дела.
Нет, я вовсе не жалела, что приехала в этот степной молдавский поселок, познакомилась с Валерием. Я запомню его. Доброе дело долго живет.
Пока я обернулась с дорогой да с делами, в Молдавию после долгой и трудной зимы пришла весна. Скоро уже и печи не будут топить. Пробьется у обочин дорог первая нежная зелень. Но думаю, что Миля Ильина не забудет, как ее защитили. Она очень беспокоилась, когда я уезжала:
— Скажите, а ему ничего не будет?
Когда я сказал о ее тревоге Валерию, он улыбнулся:
— Вот чудачка. Ничего мне не будет. Я и не боюсь.
К. КОЖЕВНИКОВА
Молдавская ССР
Март 1969 г.
Другие новости и статьи
« Франция может аннулировать продажу РФ «Мистралей»
Нарушения на 45 млрд. руб выявлены при исполнении гособоронзаказа »
Запись создана: Вторник, 18 Март 2014 в 23:33 и находится в рубриках 40 - 50-е годы XX века, Развитие в 60 - 80-е годы XX века.
метки: завод, доброта, мужество, профком, душа, человек, укладчик
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика