Письма к Ахматовой
Духовные истоки русской культуры в творчестве А.А. Ахматовой
«Я знаю Вас давно – с тех пор, как в 1923 году приобрёл две Ваших книги. Мне было в ту пору 20 лет, стоя у прилавка большого книжного магазина на Невском, перебирал бусинки чёток Ваших, захлёстнутый белой стаей Ваших чудесных стихов. Минувшие двадцать три года унесли с собой много пристрастий и очарований, казавшихся вечными. А Ваши стихи и досель не перестают звучать мне свежею, не тускнеющей радостью.
Их написал воркутинский зек, бывший личный секретарь Чичерина, учёный секретарь Государственного музея Льва Толстого Артур Дрибинский
Интересный человек
Это имя пришло ко мне из переписки. В мае 2004 года Ирина Владимировна Скаковская, бывшая воркутянка, проживающая ныне в Германии, прислала очередную порцию имён, сюжетов и фотографий. Вот заинтересовавшие меня строки: «В мамином кругу был ещё один интересный человек, Артур Моисеевич Дрибинский. Возможно, они были близки, судя по детской ревности, которую я испытывала к нему. Как-то мама, ещё в лагере, получила от него хлеб, табак и луковицу со стихами:
Горбушка хлеба, чтобы есть,
Табак, конечно, для куренья.
А вот в головке лука есть
Не пищевое лишь значенье.
Иносказателен мой стих –
Да не пустым то будет звуком!
Не знать Вам в жизни слёз иных,
Чем те, что пролиты над луком.
Когда стало возможно, он уехал в Москву к жене, работал в музее Л.Н. Толстого. Из Воркуты он написал Ахматовой длинное письмо о своей любви к её поэзии, у меня не хватило терпения дочитать его до конца. Надеюсь, Ахматова дочитала».
«Краткая биография»
Поясню: мама автора письма – Галина Степановна Вольф, отбывала срок на Воркуте. А вот личная карточка заключённого из Воркутинского архива: Дрибинский Артур Моисеевич. 1903 г.р., Гомель, образование высшее. Востоковед, троцкист. Осуждён ОСО при НКВД СССР 26.04.1941 г.ткак участник антисоветских троцкистских организаций на 8 лет. Прибыл на Воркуту 9 июня 1941 г. из Москвы. Освободился 5 марта 1948 г.
Запрос в Государственный музей Л.Н. Толстого позволил сделать биографические дополнения к этому имени – в 1958 году, поступая на работу в музей Л.Н. Толстого, Дрибинский пишет «Краткую биографию»: «Родился в г. Гомель в 1903 г. Там же учился в средней школе… В 1920– 1921 работал секретарём в Губернском отделе народного образования. С конца 1921 г. – в Москве. Работал в Народном Комиссариате Иностранных Дел…
В 1924 г. был сотрудником нашего торгпредства в Польше, а в 1925 – личным секретарём Наркома тов. Чичерина. Тогда же был командирован коллегией НКИД учиться в Московский институт Востоковедения, который и окончил по китайскому отделению в 1929 г., после чего был принят в аспирантуру научно-исследовательского института по Китаю. Но в январе 1930 г. я был отозван НКИД и командирован в Китай (в Маньчжурию), где был на консульской работе – в частности, вице-консулом в Харбине и консулом в Цацикаре.
В 1936 г. я был назначен помощником Генерального секретаря НКИД. В 1938 г. я перешёл на работу в Государственный Литературный музей, куда я был направлен музейным отделом Наркомпроса. Здесь я был зав. Отделом обработки материалов, а затем – зав. Рукописным отделом.
В марте 1940 г. я был по ложному обвинению арестован и 8 лет находился в тюрьме и в Воркутинском лагере – в Заполярье. После освобождения из лагеря продолжал находиться там же, работая в комбинате «Воркутауголь»… В 1956 г. был полностью реабилитирован. В 1957г. вернулся в Москву.
А. Дрибинский, 12 февраля 1958 г.»
Были им очарованы
А вот строки о Дрибинском из воспоминаний Иосифа Амбрамсона «Думы о былом, или Осколки воспоминаний с попытками синтеза»:
«Я благодарен судьбе, подарившей мне Воркуту началом трудовой биографии… Четыре года в Заполярье были наполнены роскошью знакомства, общения, а затем и многолетней дружбы с замечательными людьми высоких принципов и морали. Я назову только три имени: химик и историк науки Наум Родный, математик Дмитрий Редозубов, дипломат и литературовед Артур Дрибинский… Больше всего молодые специалисты, прибывшие из Ленинграда и Москвы, были очарованы Артуром Моисеевичем Дрибинским и его женой Наталией Ивановной, которая приехала к нему, как только он выпущен был из лагеря.
В январе 1924 он был среди тех, кто стоял в карауле у гроба с телом В.И. Ленина. Он работал в аппарате Наркоминдела, когда его возглавлял Чичерин, был консулом в Харбине, работал в консульском отделе представительства СССР в Турции. Арестован был в 1938 году, будучи сотрудником Литературного музея в Москве и лектором Московского городского комитета ВКПб, – «за дружественные контакты с троцкистскими элементами». (После полной реабилитации и возвращения в Москву в 1957 году он стал учёным секретарём и секретарём партийной организации Музея Льва Толстого)».
«Милы мне стихи Ваши»
Ну а теперь обратимся к письму, написанному Артуром Дрибинским из «Воркутлага» Анне Андреевне Ахматовой. Итак, письмо из сентября 1946 года, «Воркутлаг» (здесь даётся в сокращении):
«Я знаю Вас давно – с тех пор, как в 1923 году приобрёл две Ваших книги. Мне было в ту пору 20 лет, стоя у прилавка большого книжного магазина на Невском, перебирал бусинки чёток Ваших, захлёстнутый белой стаей Ваших чудесных стихов. Минувшие двадцать три года унесли с собой много пристрастий и очарований, казавшихся вечными. А Ваши стихи и досель не перестают звучать мне свежею, не тускнеющей радостью.
И вот теперь я пренебрегаю естественными колебаниями своими (писать – не писать) и позволяю себе это письмо, которым хочу сказать о своей всегдашней благодарности к Вам.
Многоуважаемая Анна Андреевна! Милы мне стихи Ваши своей беспримесно-чистой, родниковой русской речью – строгой и нежной, люблю всю систему образности Вашей, столь благородно-простой, т.е. столь органически и естественно ожидаемой. Я читаю:
И дикой свежестью и силой
Мне счастье веяло в лицо,
Как-будто друг, от века милый,
Всходил со мною на крыльцо.
Читаю – и не могу насытиться ёмкостью этого ряда взаимопроникающих образов, богатством выдаваемых ими представлений и ассоций… Я больше всего люблю, ценю и всегда лично «задет» бываю той сгущённой атмосферой напряжённого человеческого чувства, которая лежит в основе поэзии Вашей, образуя её упругую мускулатуру и неповторимую её тональность.
Дороги мне стихи Ваши тем, что они в точном и совершенном смысле слова гуманистичны, так как говорят о самом интересном и значительном в мире, о человеке, и о самом интересном и значительном для человека-мужчины – о человеке-женщине. Порождённая стихией больших душевных и сердечных движений, поэзия Ваша выводит на вольные просторы глубочайших обобщений и, апеллируя таким образом к разуму – вопреки тому, что принято некоторыми думать – в высшей степени интеллектуальна.
«Долгим взглядом твоим истомлённая…» … разве эти строки не содержат в себе, как и в зерне, начальную и важнейшую главу истории культуры? Всё, что Вы столь трогательно и так мужественно рассказываете о себе в своих стихотворениях, тут же теряет значение частного случая и приобретает характер явления «родового». Вашими книгами говорит собирательная женщина. Этим, очевидно, и определяется столь глубокий интерес к Вашему творчеству и со стороны мужчин и женщин.
громно значение поэзии Вашей для женщин. Она, поэзия Ваша, служит ей и зеркалом, и отражающим началом, как бы играя роль реактива в возникновении женского самосознанья. Женщинам, девушкам глубоко нравятся выраженные в стихах чувства Ахматовой, они находят здесь высокую эстетическую и моральную норму, которой они хотят следовать.
…О многом хотелось бы сказать ещё – хотя бы о столь присущем для Вас чувстве патриотизма – о Вашем ощущении эпохи, напряжённом и трагическом, что – между прочим – объективно и делает Вас поэтом гораздо более по существу современным, нежели те, которые так мелководно щеголяют всеми аксессуарами современности.
Я кончаю это письмо. Пожалуйста, примите его, как свидетельство моей большой благодарной признательности и глубокого сердечного уважения. Низко склоняюсь к руке Вашей…»
«Я Вам писал…»
23 октября 1964 года, уже, конечно, на свободе и из Москвы, Артур Моисеевич пишет ещё одно письмо Анне Андреевне:
«В сентябре 1946 года из своего – невольного для меня – Заполярья писал я Вам с тем, чтобы выразить всю меру моей читательской признательности за Ваши стихи. Письмо моё направил через отделение Союза писателей в Ленинграде. Но более чем вероятно, что Вы его не получили: спустя несколько дней после его отсылки люди читали пресловутый доклад о ленинградских журналах.
Едкой горечью, стыдом, никогда затем не отпускавшей болью отзывалось в сердце то дикое поношение, которому Вы тогда подверглись. И мучительно хотелось быть уверенным, что – вопреки всему – не надломились Вы…
Но долгие годы – позади. И в совсем уже недалёком будущем Вы встретите свой большой день – три четверти своего века. И я рад, что именно теперь неожиданные и добрые обстоятельства позволяют вновь сказать Вам, Анна Андреевна, о неубывающем с годами чувстве сердечной благодарности за всё то большое, прекрасное, глубоко человечное, чем с молодых моих лет дарила меня Ваша поэзия. А сказать об этом Вам непосредственно всегда было моей душевной потребностью. Вновь и вновь – спасибо Вам! Низкий поклон. А. Дрибинский».
Это письмо хранится в отделе рукописей Публичной библиотеки имени М.Е. Салтыкова-Щедрина. На нём рукой Ахматовой сделана пометка: «надо ответить»…
А. Попов, komikz.ru
Другие новости и статьи
« 10 инноваций Первой мировой войны
Военнослужащие не смогут заключать контракт сроком на 1 год »
Запись создана: Четверг, 12 Март 2020 в 0:16 и находится в рубриках Новости, О патриотизме в России.
метки: поэзия, поэт, творчество
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика