«Патриотизм возникает, когда человеку есть что терять»
Можно ли быть антисоветчиком и жалеть о развале Союза? Можно ли ориентироваться на Европу, но идти своим путем? И вообще – что ждет Россию в будущем? – об этом размышляет председатель русского ПЕН-клуба писатель Андрей БИТОВ.
– Давайте поговорим о России, о ее предназначении.
– Россия – серьезная страна, никто вам не будет говорить, что она самая замечательная, просто – очень серьезная. А это значит, что она не только для себя, она – для мира. Никто не говорит, что Россия должна быть первой, но нельзя допустить падения до уровня стран Третьего мира.
– А Петербург – окно в Европу?
– Да, наверное, но плохо промытое. Мутный глазик в огромном динозавре.
– Мутный – несмотря на то что построен город с посылом, что он – часть Европы?
– Петербург построен великими зодчими, в нем всегда процветали искусство и наука, люди знали языки… Вообще, до сих пор у нас всегда выигрывал только язык. Он со временем побеждал любые попытки снизить уровень культуры. А с территорией мы не справились. Мы ее хорошо эксплуатируем или, наоборот, – плохо, жадно. Но сидим мы на том, что до нас было завоевано присоединением земель.
Мы теряем лучшее, худшее приобретаем: самый невыгодный в смысле рынка народ, заимствуем самые дешевые варианты и этим опускаем людей; а то, что следовало сохранить, – теряем.
– Развал Советского Союза – тоже потеря?
– Я думаю, что Советский Союз стоило сохранить. Это понимает любая республика, ныне ставшая свободной и независимой страной. Многие страны, появившиеся на постсоветском пространстве, не могут жить вне империи. Вообще, последствия распада империй всегда ужасны для соседей или бывших колоний. И в свое время большевистский переворот был поводом для чудовищной власти, которая сохранила империю. Пусть даже в искаженной форме. После переворота ведь многое было сделано… И страшной кровью оплачено: происходил геноцид, от которого многие этнические группы пострадали, Ленин уничтожал дворянский класс, а Сталин – крестьянство, то есть подвергалось репрессиям все, что имело корни. Нельзя делать вид, что этого не было. Но империю сохранили.
– А вы ведь были в оппозиции к советской власти, а теперь об СССР жалеете. Это не очень логично.
– Я был антисоветчиком всю свою жизнь, ненавидел и ненавижу Ленина, и тем не менее сейчас видно, что с потерей того государства много хорошего кануло в Лету. И я не понимаю, зачем. Это от безграмотности и жадности, плохой дипломатии и квалификации власти.
Нельзя было терять Союз, надо было терять только режим. А режим-то как раз остался, в видоизмененной форме.
– Насколько сильно, на ваш взгляд, режим изменился?
– Цари из имперской России остались и в советской, а затем и в постсоветской. Генсеки, например, разве не цари? Просто до революции царь был Помазанник Божий, который готовился к вступлению на престол. Вы не найдете царя, не всерьез относившемуся к своему правлению. Это совершенно другая психология с точки зрения ответственности за поступки и решения. Хотя в истории есть масса примеров, когда цари были малоспособны к управлению страной.
– Каким вы видите наше будущее?
– Перспективы замечательной я не вижу. Прежде всего нужно полностью поменять политику в области культуры и потратить, наконец, основные средства на образование. Потому что Россия всегда страдала от пропущенного века Просвещения. Он с Петром начинался, с Ломоносовым продолжался, Екатериной закончился, а Пушкин – цветок, выросший на недоделанной ниве XVIII века.
– Может, мы способны сделать скачок в развитии?
– Вспомните грузинскую пословицу: когда поворачиваешь отару овец в обратном направлении, последний баран становится первым. Что России необходимо, так это постепенные изменения. Хотя, конечно, пропущенный период развития всегда будет пропущен. А сколько делалось? Мои дореволюционные предки работали в сфере просвещения, поэтому я знаю, какими усилиями эта идея продвигалась. Мой дед заведовал школой, и чин директора гимназии соответствовал чину генерала со всеми привилегиями. Представляете, насколько было ценно образование? Это ведь не формальность. Я, кстати, учился еще в гимназии. Это была одна из дореволюционных традиций воспитания, которые сохранялись при страшном сталинском режиме.
– Значит, после революции не все разрушили.
– Большевики сохранили много больше, чем сейчас. Путем национализации, ничего не понимая, ведь власть была безграмотная, и тем не менее, объявив, что все принадлежит народу, они сохранили, например, усадьбы великих писателей в виде музеев. И в этих маленьких музеях мы сейчас видим, как люди жили, и какая была культура. Это все очень важно.
– А кроме музеев что еще осталось от прежней России?
– Все это нами было получено от еще дореволюционной системы. Даже разрушив храмы, мы заменили их на ЧК, ЦК, КГБ. Формулы, существовавшие внутри этих заведений: «Вы с нами не откровенны, не искренни», – это же церковная исповедь! Они разговаривали с народом, который привык быть честным, гораздо больше, чем теперь.
– То есть существенные вещи потеряны народом нашим безвозвратно?
– Наш народ любит начинать все с нуля, а это замедляет развитие. В момент революции мы, например, потеряли понятие чести фамилии, семьи. Многие вообще не знают, кто были их деды и прадеды. А в 90-е мы потеряли ощущение значимости страны. Да и капитализм, который мы захотели построить в одночасье, внес разлад в умы.
Потом, знаете, дырки не заштопаешь так просто… Их можно заштопать только полным осознанием того зла, которое было содеяно во время режимов Ленина и Сталина, а затем – безграмотностью политиков и дипломатов. И именно это будет правдой для наших детей, которая может дать им уважение к своей истории и своему народу, на месте раскатанной большой неправды, сорок раз закопанной, как русские дороги… Патриотизм ведь не так просто появляется.
– А на чем возникает патриотизм?
– Патриотизм возникает, когда человеку есть что терять. Я думаю, что в категорию потери в этом случае можно отнести жизнь, дом, семью. Именно это ощутимые потери. Не Кремль же ему терять и не Смольный. Хотя и Кремль – хорошая, красивая вещь. Кстати, главным защитником Кремля, когда там происходили реконструкции в первой половине XIX века, был маркиз де Кюстин, который позже написал самую страшную книгу о России, вернувшись на родину.
– А для вас понятие «патриотизм» значимо?
– Да, я патриот. Потому что никуда не уехал, у меня здесь растут внуки и правнуки. Я пишу то, что мне кажется верным, никогда себе не изменял. Следовательно, я и есть патриот.
– Вернемся к культуре. Если мы пропустили век Просвещения, что же нам делать?
– Надо все-таки учиться у Европы, как мы и пробовали. Россия в тандеме с Европой – существо гораздо более серьезное. Существуют агрессивный Китай и неагрессивная Индия, они гораздо старше Европы, имеют культуру, на которой базируется общество. А мы – между ними. Значит, нам надо идти своим путем, но при этом не отделяться от Европы, потому что следование европейским традициям было выбрано нашей страной много веков назад, этот вектор понятен нашему народу. При этом нельзя снижать все время свои позиции в мире. Главное – заниматься культурой. Это единственное, что может выручить из всего. А у нас рентабельность…
– А вот вы как-то говорили, что языки и филология – опора культуры.
– У нас было жуткое падение знания иностранных языков из-за шпиономании. Сейчас английский все получают хотя бы через американизацию. Забавная получается история: мы, с одной стороны, все время обижаемся на Америку, а с другой стороны, американизируемся страшно. У нас испорченный American English вошел во все дырки русского языка. Это, конечно, непорядок. Русский язык пока что справлялся, надеюсь, справится и сейчас, переварит эти ненужные вкрапления испорченного английского. Но в любом случае это свидетельство снижения уровня культуры.
– Значит, вы за то, чтобы сохранялись традиции.
– Все состоит из единиц. Индивидуализм в этом смысле мне ближе. Но нельзя разгонять уже сложенные структуры, как Академию наук. При всех недостатках… Разваливать, а взамен ничего не делать – это преступление. Университет, скажем, нельзя разваливать. Потом обратно не сложишь. Всюду, где есть хоть тень традиции, нельзя разваливать. Все, что существует век-два, должно поддерживаться, а не считаться устаревшим. «Прервалась связь времен», – Шекспир еще сказал. Зачем ее в очередной раз прерывать? Это опять же к вопросу о патриотизме, на пустом месте его не вырастишь.
– А люди у нас к чему больше готовы – сохранять или разрушать?
– Умер недавно мой друг, помяну его, – Виктор Дольник. Он этнолог, совершенно выдающийся ученый. Читали ли вы его книгу «Непослушное дитя биосферы»? Эту книгу надо преподавать в школах. Очень многое становится на место. Вот, например, кто такой генерал весь в орденах? Это старый павиан, стучащий в седую грудь, вокруг которого собирается малышня, и он рассказывает им про свои подвиги. Вот так. И тогда становится все понятно.
– Значит, приматы всегда присутствуют в человеке?
– Нас, например, раздражают ребята, которые собираются в кодлы. Теперь, правда, это почти ушло, но на лестницах все еще можно встретить. На что это похоже? На клубы по интересам у обезьянок. И важно знать, что обезьянье, а что человечье. Человечьего-то не так много, это ведь накапливается по микрону. Накопившееся и есть культура. Такое накопление не сделать из возрождения казачества или каких-то школ управленцев на Селигере. Депутат, который отправит своего сына в Кембридж, тоже не сделает элиты. Из такого ребенка не возникнет принц. Даже такой, как принц Чарльз… Кстати, он хотя бы издал нам академические тетради Пушкина, сразу понял, что это благое дело. Ведь делать хорошо выгодно. Когда это поймут люди?
– Делать хорошо выгодно для конкретного человека или для абстрактного общества?
– Мне один мой друг, который был сильно старше меня, участвовавший в войне, сказал замечательную еврейскую мудрость: «Если что-то делается плохо, значит, это кому-то выгодно». Простые вещи. Маркса не надо изучать. Плохо – это выгодно кому-то, а хорошо – это выгодно тебе.
– Думаете, человечество умнеет?
– Я недавно вывел формулу биологического возраста. Одно и то же мироощущение люди испытывают дважды в жизни. Человек рождается младенцем, но в нем уже заключен старик – значит, к старости в нем будет заключен младенец. Есть люди, Даниил Гранин, например, которые достигли серьезного возраста, находясь в здравом уме и творческой силе, но на это претендовать трудно, мне, по крайней мере, но я еще надеюсь.
А. Французова, online812.ru
Другие новости и статьи
« Патриотизм в российских журналах – 2013-2014 гг.
Патриотизм в российских электронных средствах массовой информации – 2013-2014 гг »
Запись создана: Вторник, 28 Октябрь 2014 в 6:11 и находится в рубриках Новости.
метки: патриот, патриотизм
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика