Новобранцы Сибири и Дальнего Востока в конце ХIХ - начале ХХ в.
Во второй половине ХIХ — начале ХХ в. приему рекрутов, а с 1874 г. приему новобранцев на военную службу предшествовал императорский манифест, в котором объявлялось о проведении ежегодного набора молодых людей для пополнения российской армии и флота. Обычно такой манифест издавался за полгода до начала набора на военную службу; исключением являлось военное время. Как правило, манифест был весьма лаконичным по своему содержанию: в нем назывались сроки проведения набора, общее количество людей, которых следовало принять на военную службу, и иногда — некоторые ограничения в его применении, касающиеся территории, возраста, физических показателей новобранцев и т. п.
Практически сразу после подписания царем манифеста принимались соответствующие постановления и решения Государственного совета, Военного министерства, Военного совета, в которых давалась более подробная информация об организации и проведении предстоящего военного набора. Определялось количество молодых людей, которых должна была принять на действительную службу каждая из губерний и областей империи. Затем эти сведения в сокращенном виде печатались в местных официальных изданиях, то есть в губернских и областных ведомостях, и местные власти приступали к разверстке приема рекрутов / новобранцев по округам и уездам, городам и сельской местности своей губернии или области.
В рассматриваемый исторический период набор молодых людей на военную службу осуществлялся уездными и губернскими / областными присутствиями по воинской повинности. За проведение набора молодых людей на действительную военную службу отвечало Министерство внутренних дел, перед которым должны были отчитываться местные исполнительные органы и структуры. Поэтому в архивных фондах МВД собирались сводные материалы о проведении наборов новобранцев по губерниям и областям России. Кроме того, Министерством внутренних дел эти сведения печатались в виде специальных изданий [1], в сокращенном и обобщенном виде.
Подлинные отчеты губернских и областных комитетов хранятся в Российском государственном историческом архиве (фонд 1292), и исследователи могут ознакомиться с этими материалами. В местных сибирских архивах, областных и краевых, содержатся более подробные сведения о наборах молодых людей на военную службу, но лишь в том случае, если там сохранилось делопроизводство губернских / областных комитетов. Так, в Государственном архиве Томской области информация о наборе содержится в журнале Томского губернского управления комитета по воинской повинности присутствия (фонд 3). Накануне Первой мировой войны на территории Сибири и Дальнего Востока располагалось 3 военных округа: Омский (центр — г. Омск), Иркутский (центр — г. Иркутск) и Приамурский (центр — г. Хабаровск).
Основную часть своих пополнений воинские части азиатских военных округов получали извне, то есть из новобранцев, которые поступали на военную службу в губерниях европейской части страны. При этом часть новобранцев-сибиряков отправлялась на службу в воинские части других военных округов: Туркестанского, Петербургского, Московского. В конце ХIХ — начале ХХ в. количество и процент новобранцев, призываемых из сибирских губерний и областей, стал постепенно увеличиваться. Если в конце ХIХ в. сибирские новобранцы составляли 3,8 % (1899 г.) от общего количества новобранцев империи, то накануне Первой мировой войны их уже насчитывалось более 5 % (1913 г.) [2. С. 25].
Увеличение числа сибирских новобранцев произошло благодаря заметному росту населения региона в период осуществления столыпинской аграрной реформы. Льготы, которые получали семьи переселенцев, включали и временное освобождение от воинской повинности, но срок его действия был непродолжителен — 3—5 лет. По истечении этого времени молодые люди из числа переселенцев, достигшие призывного возраста, призывались на военную службу.
Следует также уточнить, что лишь с 1909 г. в армию стали призывать русское население Дальнего Востока, которое до этого имело освобождение. Как известно, полностью освобождено от военной службы в царской армии было все коренное население Сибири и Дальнего Востока — и Рекрутским уставом (1831 г.), и Манифестом о всесословной воинской повинности (1874 г.). Необходимо, на наш взгляд, отметить, что вопрос о привлечении на военную службу представителей некоторых сибирских народов неоднократно поднимался и обсуждался как сибирскими военными администраторами, так и представителями ряда центральных учреждений. В разные годы на высоком государственном уровне создавались специальные комиссии и комитеты, которые собирали сведения по названному вопросу у сведущих лиц, разрабатывали свои рекомендации, направляли свои материалы в высшие сферы, но дальше этого дело не шло. Российские императоры, и Александр III, и Николай II, так и не рискнули подступиться к решению этого весьма сложного вопроса, отложив его на неопределенное будущее время [3].
Увеличение числа сибирских новобранцев в сопоставлении с новобранцами империи в целом выглядело следующим образом: в 1899 г. — 10 983 чел., в 1904 г. — 19 026 чел., в 1909 г. — 21 424 чел., в 1913 г. — 30 729 чел., то есть за полтора десятилетия количество новобранцев в азиатских военных округах выросло почти в 3 раза [4]. Значительное увеличение числа сибирских новобранцев произошло в годы Русско-японской войны, когда для пополнения воинских частей маньчжурских армий, сражающихся с японской армией на Дальнем Востоке, потребовалось использовать большую часть имеющихся людских ресурсов региона. Так, по нашим подсчетам, если в 1903 г. из сибирских губерний и областей в армию было отправлено 13 627 чел., то уже в 1904 г. — 19 026 чел., то есть количество новобранцев за один год выросло на 40 %. В Енисейской губернии ситуация выглядела следующим образом: в 1903 г. отсюда призвали на военную службу 1473 новобранца, а в 1904 г. — 2239, то есть произошло увеличение набора на 52 % [5].
Обширный и интересный исторический материал о роли и значении Енисейской губернии в военных преобразованиях в годы Русско-японской войны представлен в монографии Т. С. Комаровой, вышедшей из печати в конце 2013 г. [6], и всем, кто интересуется этим вопросом, можно порекомендовать обратиться к данной книге. Несомненным достоинством этого исследования является то, что автор не только рисует картину боевых действий, в которых участвовал 7-й Красноярский сибирский стрелковый полк, но и на примере Енисейской губернии показывает, что представлял собой сибирский тыл маньчжурских армий. Растущие масштабы военных действий на Дальнем Востоке и значительные людские потери маньчжурских армий заставили высшее военное командование приступить к переброске на театр военных действий ряда воинских частей из военных округов европейской части страны. О масштабах мобилизации, проходившей в сибирских военных округах в годы Русско-японской войны, говорилось в одной из наших ранее опубликованных статей [7]. В конце ХIХ — начале ХХ в. наибольшее количество сибирских новобранцев поставляла Томская губерния: в 1894 г. — 3120 чел., в 1899 г. — 4524 чел., в 1904 г. — 7955 чел., в 1909 г. — 8679 чел., а в 1913 г. уже 12 953 чел.
Таким образом, за 20 лет количество новобранцев из этой губернии выросло в 4 раза. Енисейская губерния в рассматриваемый нами период также увеличила количество призываемых на военную службу молодых людей в 4 раза, но при этом занимала лишь третье место, уступая еще и Тобольской губернии, однако доминируя среди губерний и областей Восточной Сибири и Дальнего Востока [2. С. 24]. Следует отметить, что отставание Енисейской губернии от губерний Западной Сибири по количеству новобранцев было весьма значительным. В 1899 г. Енисейская губерния уступала Томской и Тобольской губерниям в 4 и 3 с лишним раза соответственно, в 1904 г. — более чем в 3 и в 2 с лишним раза; в 1909 г. — в 3 с лишним и в 2 раза, а в 1913 г. в Енисейской губернии набрали новобранцев почти в 4 раза меньше, чем в Томской, и в 2 раза меньше, чем в Тобольской губернии.
Но при этом, как уже отмечалось ранее, Енисейская губерния удерживала по этому показателю лидирующие позиции в Восточной Сибири. На втором месте по числу новобранцев здесь шла Иркутская губерния, на третьем месте находилась Забайкальская область. Все это если учитывать лишь новобранцев, поступающих в регулярные части армии и на флот. Но если к новобранцам Забайкальской области прибавить казаков приготовительного разряда, которые ежегодно переходили в разряд строевых казаков и шли на пополнение полков Забайкальского казачьего войска, то в некоторые годы общее количество молодых людей, поступающих на военную службу с территории Забайкальской области, будет превосходить количество молодых людей, принятых на службу с территории Иркутской губернии. Как известно, Забайкальское казачье войско было самым крупным казачьим войском в азиатской части империи [8].
В рассматриваемый нами период новобранцы Енисейской губернии составляли от общего количества новобранцев азиатских военных округов (исключая Туркестанский в. о. — В. Б.) небольшое количество: в 1894 г. — 10,2 %, в 1899 г. — 9,5 %, в 1904 г. — 6,5 %, в 1909 г. — 11,1 % и в 1913 г. — 10,0 % [9]. Таким образом, Енисейская губерния в среднем поставляла примерно десятую часть новобранцев азиатского региона империи. Русские составляли абсолютное большинство среди сибирских новобранцев, при этом средние показатели по азиатским военным округам колебались в пределах 94—96 %, в то время как по империи в целом они составляли лишь 74—78 %. На втором месте шли евреи — около 1 %, затем татары — менее 1 % и поляки — около 0,5 %. Кроме того, среди новобранцев азиатских военных округов были литовцы, латыши, немцы, корейцы, цыгане, мордва, но в общей массе все они составляли лишь около 1 %. Так как подавляющее большинство сибирских новобранцев являлись русскими, то и вероисповедание у них было православное. Процент православных среди сибирских новобранцев был заметно выше, чем по империи в целом. Среди призванных на военную службу из Сибири в 1904 г. православные составляли 92,9 %, в 1909 г. — 92,6 %, а в 1913 г. — 93,5 %. Остальные новобранцы, это примерно 6—7 %, были католиками, иудеями, мусульманами, лютеранами и представителями других вероисповеданий. Рост технического оснащения вооруженных сил России в конце ХIХ — начале ХХ в. требовал грамотных новобранцев, которых можно было обучить военным специальностям за более короткий срок. Да и сокращение срока военной службы требовало ускорить период первоначальной подготовки молодых солдат, практически не оставляя возможности обучить их элементарной грамоте.
При этом уровень грамотности сибирских новобранцев по-прежнему заметно уступал уровню грамотности новобранцев страны в целом. Картина по этому показателю была следующая: в конце ХIХ в. (1899 г.) среди молодых людей, взятых на военную службу из Сибири, грамотой владело 21,6 %. В начале ХХ в., в 1904 г., грамотных сибирских новобранцев насчитывалось уже 29,6 %, в 1909 г. уровень грамотности вырос до 44,1 %, а в 1913 г., накануне Первой мировой войны, он составлял 41,8 % [2. С. 27]. Получается, что за 20 лет уровень грамотных среди новобранцев Сибири увеличился почти в 2 раза, но по этому параметру сибирские новобранцы по-прежнему уступали новобранцам империи. Если обратиться к материалам сибирских воинских присутствий, то в 1913 г. наиболее высокий уровень грамотности был отмечен у новобранцев Дальнего Востока.
Так, в Амурской области грамотных новобранцев насчитывалось 73 %, а в Приморской области — 53 %. Самой низкой оказалась грамотность у молодых людей, которые были призваны на военную службу изТобольской губернии, — 33,1 %, и новобранцев Енисейской губернии — 33,2 %. Следует отметить, что в тот исторический период грамотным считался не только тот, кто умел читать и писать, но и тот, кто умел лишь читать. Но даже при таких невысоких требованиях только один из трех новобранцев Енисейской губернии считался грамотным.
Поэтому с учетом того обстоятельства, что принятых на военную службу молодых людей предстояло в течение нескольких месяцев обучать военным специальностям — до того момента, когда они уже окончательно будут поставлены в строй, — учителям и наставникам, состоящим из старослужащих солдат и младших офицеров, приходилось дополнительно решать и вопрос обучения молодого пополнения элементарной грамоте [10]. Лишь по завершении обучения в своих воинских частях и после принятия присяги молодые солдаты считались окончательно готовыми к несению военной службы. Необходимо подчеркнуть, что эта военная присяга была уже второй по счету для молодых солдат: в некоторых официальных документах ее именовали «присягой под знаменами» и принимали обычно весной первого года службы. В то же время свою первую присягу молодые люди, поступившие на военную службу, должны были принимать в присутствиях по воинской повинности, то есть еще осенью предшествующего года [11].
Сословный состав сибирских новобранцев можно охарактеризовать по материалам воинских присутствий лишь за 1904 г.: в отчетах за 1909 и1913 гг. такой показатель отсутствует. В тот год среди сибирских новобранцев, принятых на военную службу, крестьяне составляли 88,6 %, мещане — 6,3 %, почетные граждане — 0,4 %, дворяне 0,2 %, купцы — 0,1 %. При этом у 4,5 % новобранцев сословная принадлежность в отчетах воинских присутствий указана не была. Отчеты губернских и областных воинских присутствий также фиксируют семейное положение новобранцев. Женатые новобранцы составляли весьма значительную часть молодых людей, принятых на военную службу.
Так, в 1904 г. таких было почти 38 %, а в 1909 г. их число возросло до 50 % и оставалось на том же уровне и при призыве в 1913 г. При этом почти половина женатых новобранцев уже имели детей — правда, данные о количестве детей новобранцев в отчетах воинских присутствий отсутствуют. Средние данные по Сибири о женатых новобранцах, имеющих детей к моменту приема на военную службу, достаточно стабильны: в 1909 г. — 53,5 % и в 1913 г. — 53,7 %. Но в некоторых сибирских губерниях можно увидеть заметные колебания по этому показателю. Так, в Енисейской губернии в 1909 г. 57 % женатых новобранцев имели детей, а в 1913 г. количество таких новобранцев уменьшилось примерно на одну пятую часть и составило лишь 45 % [2. С. 29]. В завершение нам хотелось бы коснуться еще одного весьма значимого и актуального для нашего времени аспекта, связанного с призывом новобранцев на военную службу.
Это вопрос об уклонении молодых людей от военной службы в царской армии на рубеже конца ХIХ — начала ХХ в. В отчетах сибирских присутствий по воинской повинности, а также в итоговых обзорах, составляемых МВД, неоднократно отмечалось, что количество новобранцев-сибиряков, уклоняющихся от приема на военную службу, заметно ниже в процентном соотношении с этой же категорией новобранцев, призываемых из центральных губерний европейской части страны, и тем более из губерний Царства Польского, которое до революции 1917 г. входило в состав Российской империи [12]. Следует отметить, что в ХIХ в. и в Рекрутских уставах 1827 и 1831 гг., и в Законе о всесословной воинской повинности 1874 г. были предусмотрены условия, позволявшие молодым людям призывного возраста на законных основаниях уклоняться от исполнения воинской повинности.
По нашим наблюдениям, примерно такая же картина складывалась и в отношении побегов нижних чинов из воинских частей во время прохождения военной службы. Следует отметить, что в годы первой русской революции, 1905—1907 гг., масштабы названных негативных явлений в русской армии заметно выросли, и это было связано с целым рядом обстоятельств объективного и субъективного характера, которые требуют отдельного рассмотрения и исследования. Таким образом, анализ отчетов губернских и областных присутствий по воинской повинности дает возможность увидеть и понять, что представлял собой сибирский новобранец в конце ХIХ — начале ХХ в., накануне Первой мировой войны, и чем он отличался от новобранца европейской части Российской империи.
Источники и литература
1. Отчет Министра внутренних дел о выполнении призыва к отправлению воинской повинности в 1874 году. — СПб., 1875; Отчет Министра внутренних дел о выполнении призыва к отправлению воинской повинности в 1875 году. — СПб., 1876; и т. п.
2. Баяндин В. И. Состав сибирских новобранцев во второй половине ХIХ — начале ХХ в. // Вестник НГУ. Серия: История, филология. — Т. 5.— Вып. 1. — 2006.
3. Баяндин В. И. К вопросу о военной службе коренных народов Сибири в царской армии // Этносоциальные процессы в Сибири. Тематический сборник. — Вып. 5. — Новосибирск, 2003. — С. 220—225. Его же. Сибирские инородцы и военная служба в русской армии во второй половине ХIХ — начале ХХ в. // Великий подвиг народа: исторические чтения, посвященные 50-летию Победы в Великой Отечественной войне. Тезисы докладов. — Екатеринбург, 1995. — С. 24—26.
4. Всеподданнейший отчет о действиях Военного Министерства за 1904 год. — СПб., 1906; Всеподданнейший отчет о действиях Военного Министерства за 1909 год. — СПб., 1911; Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 1292. Оп. 7. Д. 133, 135, 597, 598.
5. Баяндин В. И. Воинские призывы в городе и деревне в Сибири в период Русско-японской войны // Город и деревня Сибири в досоветский период. — Новосибирск, 1984. — С. 153.
6. Комарова Т. С. «На сопках Маньчжурии …» (Енисейская губерния в годы Русско-японской войны 1904—1905 гг.). — Красноярск, 2013.
7. Баяндин В. И. Мобилизация сибиряков в армию в годы Русско-японской войны // Гуманитарные науки в Сибири. Серия: Отечественная история. — 2004. — № 2. — С. 10.
8. История казачества Азиатской России. Вторая половина ХIХ — начало ХХ в. — Екатеринбург, 1995. — Т. 2.
9. РГИА. Ф. 1292. Оп. 7. Д. 133, 335, 597.
10. Баяндин В. И. О системе обучения нижних чинов в российской армии в ХIХ — начале ХХ в. // Философия образования — 5 (38). — 2011; Баяндин В. И. Обучение нижних чинов специальных частей российской армии и флота во второй половине ХIХ — начале ХХ в. // Сибирский педагогический журнал. Научное периодическое издание. — 2013. — № 1.
11. Баяндин В. И. Особенности принятия присяги в русской армии в ХIХ — начале ХХ в. // Военно-исторический журнал. — 2011. — № 7.
12. Баяндин В. И. «Разыскиваются мещане, состоящие в рекрутской очереди». Борьба с уклонистами от военной службы в ХIХ — начале ХХ в. // Военно-исторический журнал. — 2013. — № 3.
13. Баяндин В. И. Всеобщая воинская повинность как часть военных реформ императора Александра II // Гуманитарные науки в Сибири. — 2011. — № 2; Баяндин В. И. Узаконенное уклонение от военной службы в русской армии в ХIХ столетии // Восток — Запад. Проблемы взаимодействия. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. «Интеграция исторического и образовательного пространства». — Новосибирск, 2011.
Баяндин В. И.
Другие новости и статьи
Запись создана: Пятница, 28 Сентябрь 2018 в 15:55 и находится в рубриках Первая мировая война, После Крымской войны, После Русско-японской войны.
метки: военная служба, новобранец, солдат
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика