Идеологический кризис и его российская специфика
Аннотация. Идеология в ее классических формах повсеместно находится в глубоком кризисе, имеющем ряд причин философского, экономического, политического характера. К ним же относится формирование виртуальной реальности, существующей реально в виде аудиовизуальных образов, воспринимаемых органами чувств. Современная идеология приобретает фрагментарно-фреймовый характер, что, делает более доступным внешнее манипулятивное воздействие на нее.
Концептуальным базисом современной доминирующей идеологии является либертарианство ‒ своеобразная «склейка» идей правового универсализма и идеологии рыночного фундаментализма. Идея государственности несет многие значимые ценностные коннотация для российского национального самосознания, важным условием формирования национальной идентичности. Совершенно очевидным представляется то факт, что идеология в ее классических формах повсеместно находится в глубоком кризисе, имеющем в разных частях мира свой колорит. В целом этот кризис, на наш взгляд, порождается рядом причин.
Еще в ХΙХ веке, вскоре после введения Дестютом де Траси понятия идеология в научный оборот, классики марксизма, как это сейчас не выглядит странно, отнесли ее к извращенным, ложным формам сознания, полагая, что в противоположность ей их теория действительно является строго научной. В 50–60-х гг. в среде технократов, менеджеров и других искренне убежденных, а также других заинтересованных лиц получила распространение, имеющая до сих пор влияние на умы не только обывателей, концепция деидеологизации. В соответствие с позитивистскими идеалами точного, верифицируемого и инструментального знания она противопоставлялась идеологическим ограничительным установкам и соответствующих им ментальным программам поведения, которые, в частности, препятствовали утверждению принципов безграничного и безмятежного потребления.
Ослаблению роли классических форм идеологии способствовал раскол и кризис ее теоретической базы ‒ современной философии, снижение ее влияния на концептуально-логические принципы формирования идеологии. Претендующая на роль лидирующего современного течения философия постмодернизма ‒ по своему привлекательная ‒ отрицает философскую системность, саму возможность достоверности, объективность, такие понятия как „справедливость“ или „правота“ и признает относительность любых ценностей и преобладание «нестрогого мышления». Тем самым постмодернизм способствует этому ослаблению. В то же время видные представители постмодернизма (Ж. Бодрийяр, Ж. Делез и др.), справедливо, обращают внимание на такой важный феномен современности как виртуальная реальность. Она параллельна подлинной реальности, но в отличие от последней достаточно произвольно искусственно формируется и существует реально в виде аудиовизуальных образов, воспринимаемых органами чувств. Тем самым возникает возможность конструирования в коммуникационно-информационном пространстве множества различных миров (в той или иной степени реально-виртуальных). Именно это является важнейшей объективной причиной кризиса классических идеологий и их фрагментации. Это эффект усиливается изменениями восприятия этой «информации», его визуализация и клиповым характером. (Некоторые представители масс медиа считают, что если в тематической передаче фрагмент из фильма будет более одной минуты, то зритель умрет от скуки). Таким образом, идеология становится все менее осознанной частью мировоззрения и все более приобретает фрагментарно-фреймовый характер, что, делает более доступным внешнее манипулятивное воздействие на нее.
Но это, тем не менее, не отменяет ориентирующую, программирующую и мобилизующую роль идеологии. Для современной России, испытавшей в конце ΧΧ начале ΧХΙ века глубокие социально- экономические потрясения, проблемы идеологической определенности приобретают особую значимость, актуализируемую идейным расколом российских элит, а также драматическим украинским геополитическим кризисом и сопутствующим ему острым идейно-информационным противостоянием. В этом противостояние западные СМИ демонстрируют совершенно невероятное, при действительном соблюдении свободы слова, единодушие, солидарность и отличную оркестрированность. Достаточно вспомнить, как, несмотря на официальные заявления и на сообщения российских СМИ, западные информационные агентства в августе 2008 года несколько дней подряд, демонстрируя кадры обстрела Цхинвала, дружно утверждали, что огонь ведет российские артиллеристские системы.
С точки зрения основательности рассмотрения, проблемы идеологической определенности путей развития современной России нужно, на наш взгляд, обратится к итогам периода безоглядного реформирования российского общества, которые оказались более чем неутешительными. Суждения по поводу причин таких итогов варьируется от мнения, что их корни лежат в скоплении застарелых проблем советской эпохи, которые в процессе либерализации лишь проявились в полную силу, и, что могло бы быть и хуже, до предположений манихейского рода о корыстном или (и) злонамеренном умысле неких внутренних или внешних сил. Любая из этих точек зрения содержит, по предварительной оценке, в разных, разумеется, пропорциях предмет, заслуживающий аналитического рассмотрения. Но в полном объеме такая работа не по плечу одному автору, тем более что сам предмет еще по большей части эмоционально не остыл и требует исторического времени для своего созревания, хотя такая работа по разным направлениям уже активно ведется. Однако, вне зависимости от переплетения особенностей индивидуальных оценок событий, произошедших в России, экс-республиках СССР, и в других регионах мира, их концептуальный базис достаточно очевиден.
Это либертарианство, ‒ своеобразная «склейка» идей правового универсализма и идеологии рыночного фундаментализма. Они, хотя имеют разные исторические корни и несовпадающую концептуальную базу, вполне дополняют друг друга и образуют двуединую идеологическую конструкцию. На постсоветском пространстве идеи рыночного фундаментализма в своей полноте на государственном уровне не были официально провозглашены, но были реализованы в своем наиболее радикальном виде. Исключая небольшой постдефолтный период, у власти, несмотря на результаты выборов в Государственную Думу, бессменно находятся адепты этих идей. В основе идеологии рыночного фундаментализма (Вашингтонский консенсус), концептуально лежит постулат о всеохватывающем рациональном совершенстве рыночных механизмов регули- рования и управления. Естественной составляющей этой идеологии являются допущения в духе лапласовского детерминизма, предполагающие существование совершенной информации, экономического агента (некого абстрактного автономного человека) в виде «совершенного калькулятора» и т. д., и гипотеза о приближении этих допущений с пренебрежительно малыми отклонениями к реальности.
Кратко суть этой идеологии выражена Людвигом фон Мизесом: «Власть над средствами производства, принадлежащая предпринимателям и капиталистам, может быть получена только с помощью голосов потребителей, собираемым ежедневно на рынках. … Богатство преуспевающих дельцов всегда является результатом плебисцита потребителей, и, однажды заслуженное, это богатство может быть сохранено, только если использовать его в соответствии с требованиями потребителей». Однако, при этом, он признает, что логика развития рыночной экономики создает условия для постоянной концентрации и централизации капитала и производства, при которых победу одерживают сильнейшие, использующие свои ресурсы для приращения к своему жизненному пространству новых участков и новых ресурсов. [1 с.28] Регулятивная роли потребителей в рыночной экономике очевидна, поэтому в этом высказывании есть резон, который, впрочем, как и всякое общее положение, приобретает конкретные формы и действительное значение лишь в определенном контексте: в определенной социально-психологической атмосфере и соответствующей ей институциональной среде.
Непосредственным следствием заявленных тезисов является вывод: социальные институты и их эволюция являются не более чем, ответом на запросы универсального рынка. Из него, как известно, неотвратимо вытекают следствия об «избыточных функциях государства», как, впрочем, и иных феноменов культуры, которые являются лишними на поле рыночных отношений или даже препятствующих свободной игре рациональных (по определению) рыночных сил. В странах с устоявшимися развитыми рыночными системами и социальными институтами эти достаточно сильные идеализации можно принять (с весьма существенными оговорками), памятуя, что многие традиционные механизмы социального и, в частности, общинного, регионального и государственного экономического регулирования глубоко укоренились в массовом сознании и часто уже не воспринимаются как таковые. Но все же, нужно иметь в виду, давно известное в естественных науках правило, что закономерные взаимосвязи явлений возможны лишь при определенных условиях, которые определяют вид их реализации. Эти простым фактом часто пренебрегают при рассмотрении общественных процессов. В России реализация этих теоретических схем уже на первых шагах породила странную, но в то же время примечательную, концептуальную оппозицию: свобода как противоположность справедливости. Содержание этих понятий не находится в строгой логической зависимости.
Однако, ясно, что даже формально понимаемая несвобода, т.е. ущемление прав человека, общезначимо понимается как несправедливость. В России же противопоставление свободы и справедливости обрело реальный смысл. Во-первых, как нарастающее, в соответствии с принципами рыночного фундаментализма, отстранение государства от решения социально- экономических задач, от заботы об основной массе своих граждан, которые независимо от их прежних заслуг, талантов и склонностей оказались предоставленными сами себе. Во-вторых, это противопоставление выражалось в более широком смысле: в общем пренебрежении нормами права (предельно хаотичных в период президентства Ельцина) и морали, в том числе и морали делового поведения.
Обрушение идеологических скреп, масштабные миграционные перемещения на постсоветском пространстве, третья эмиграция (на этот раз в основном квалифицированной и высококвалифицированной рабочей силы) из России. Остановка и закрытие множества предприятий и массовая смена профессий сти- мулировали процессы маргинализации значительных слоев населения. “Трудовая этика, ‒ как отмечает О.Н. Яницкий, ‒ в массе населения утеряна: благополучие приносят связи, знакомства, удача, наконец, принуждение и насилие, но не повседневный напряженны труд. Созидание как основополагающая форма социального действия и. следовательно, как социологическая категория теряет смысл». [2 с. 28-29. ]
В условиях переходного периода государство, как постоянный актор экономической жизни, обладая легитимной полнотой правомочий преобладающего собственника и базовыми властными полномочиями, становится в ней, вне зависимости от абстракций, какой бы то ни было теории, главным действующим лицом, что наглядно проявляется в ходе корректировок «регулятором» рыночных экстерналий и рыночных провалов. В полной мере эта роль государства была с большим или меньшим успехом продемонстрирована большинством государств при преодолении (надолго ли?) финансового кризиса, начавшегося в 2009 году. Роль государства в реализации, организации и поддержке инфраструктурных проектов и инновационных процессов также общепризнанна. Так, в частности, Эрик Райнерт замечает что, мальтузианская ловушка (понижающейся отдача) преодолевается за счет перехода к новым отраслям с повышающейся отдачей, то есть к инновационной промышленности и усложняющемуся разделению труда. Государство при этом не просто сотрудничает с бизнесом, а берет на себя роль «командных высот» и сознательно делает выгодными инновации. «Фаза запуска новых секторов требует массовости, напряженного усилия и нарушения обычных законов рынка. Но именно это – подчеркивает он – исключает Вашингтонский консенсус». [3]
В этой связи, так или иначе, кроме прочих, возникает вопрос о сравнительных характеристиках разных видов собственности и, в конце концов, естественно, об ее природе. Двусмысленность статуса государственной (общенародной) собственности в советскую эпоху, позволяющая конкретным личностям распоряжение и пользование собственностью (без права владения), поводу, порождали морально- психологическое оправдание мелких посягательств на нее. Представляется, что в существенной мере на характер российских преобразований это отношение к собственности наложило немаловажный отпечаток Проблема признания прав собственности (в особенности крупной частной собственности) является одной из ключевых в современной России. И хотя эта проблема политкорректно замалчивается, ее нерешенность оказывает крайне негативное влияние на все основные сферы жизни российского общества. Как свидетельствуют первый и второй мэры Москвы: «При гайдаровском силовом внедрении рынка возникал слой собственников, сформировавшийся без борьбы в рыночной конкуренции, без публичного контроля. Эти предприниматели были чужды главного – предпринимательских навыков в производстве. Зато они были изощрены в отношении подкупа всех участников дележа собственности государства: администраторов, директоров, милиционеров, прокуроров, судей, журналистов и т.д. Эти предприниматели были чужды самой идеи социальной ответственности перед государством, обществом, гражданами. Они не смогли взять на себя бремя возрождения России». [4] Без общественного признания и внутреннего убеждения самих владельцев в том, что эта собственность принадлежит именно им, ее юридический статус, опирающийся на абстрактные принципы правого универсализма, остается зыбким. В этом признании нуждается и объектное поле права собственности: являются ли объектами собственности вода, берега водоемов, рыба в океане, памятник истории и т.п. В общем, не вдаваясь в подробности и не отрицая в целом его инструментальной пользы, следует заметить, что к числу основных слабостей правового универсализма относится неясность происхождения и источников основополагающих прав человека.
Правовая и в еще в большей мере морально-психологическая неопределенность ее статуса провоцирует «обдирание активов», т.е. воровство у самого себя, и является одной из причин ее перманентного передела. Для развития устойчивой социальной структуры современной России требуется решение двуединой задачи: формирование, во-первых, эффективного, а во-вторых, признанного собственника. Эта задача относится к числу, думается, наиболее болезненных, деликатных и перезревших задач государства, призванного вывести этот процесс из «подковерных» и криминальных сфер в публично-правовое поле. Цивилизованная форма решения этой и других трудных задач подразумевает диалог власти и общества. На практике же, как пишет Михаил Ходорковский в своей первой статье в газете «Ведомости», «для денег либеральная среда вовсе не есть необходимость… Гражданское общество чаще мешает бизнесу, чем по- могает. Предпринимателю …гораздо легче договориться с горсткой в меру жадных чиновников, чем согласовать свои действия с разветвленной и дееспособной сетью общественных институтов». [5] и, добавим, с ответственными отечественными структурами политической власти. Неизбежно ограничивая прибыли от- дельных корпораций и предпринимателей, эти сети и структуры, имеющие исторически и логически своей миссией не только экономические задачи, но и задачи воспрепятствования социальной, экологической, нравственной, физической и т.п. деградации.
Миссия как историческая цель должна быть наполнена идейным содержанием, в отличие от рынка ‒ технического механизма, который сам по себе не может быть целью. Поэтому решение задач, задаваемых миссий, не должно быть, вопреки принципам рыночного фундаментализма, направлено на извлечение прибыли (миссии разных общественных институтов могут и должны отличаться, объединяясь общенациональными смыслами). Их решение скорее требует выделения соответствующих финансовых ресурсов, но вместе с тем оно содействуют созданию условий, благоприятствующих экономическому и социальному прогрессу в целом. Эффективности диалога власти и общества в России, одной из основных целей которого является выработка консенсуса в отношении общенациональных целей и допустимых средств их достижения идеологической идентичности, препятствуют очевидные обстоятельства. После событий октября 1993г., усилился дисбаланс ветвей власти: превалирование закрытых структур исполнительных органов государственной власти (администрации президента и правительство) и приниженное положение органов представительной власти. Состав и политика правительства очень мало зависят от результатов выборов. Непубличная концентрация влиятельных СМИ в руках крайне узкой группы лиц, близких к высшим должностным лицам страны или к зарубежным покровителям, затрудняет информационное взаимодействие власти и общества. Так подавляющая часть информационно содержательных сигналов научного сообщества России просто ими просто игнорируется. До сих пор СМИ лишь формально реализуют «механизм обратной связи». Хотя, справедливости ради, следует заметить, что в последние годы в этой сфере наблюдается заметный, но явно недостаточный прогресс. В России воздействия основной массы населения на властные структуры остается крайне несущественным и, в очень значительной, если не сказать преобладающей, степени виртуальным. Удивительно, но не случайно, в силу разного рода пока не вполне проясненных причин, процесс неоднократно провозглашенной российской модернизации до сих пор обнаруживает отчетливые признаки феодализации экономической жизни и социальных связей в целом. Так, в экономике доминирующие позиции занимает сектора, получающий доходы рентного типа.
Непроизводительный, рентный вид доходов превалирует не только в добывающих отраслях, но и у значительной части современного директората, предпочитающего налаживанию производства сдачу в аренду приватизированных площадей и производственных мощностей. Борьба за обладание природными ресурсами, уникальными объектами (например, нефтепроводами), за доступ к бюджетными финансовыми потоками не способствует корпоративной сплоченности представителей крупного и части среднего российского бизнеса. Эта борьба скорее побуждает их искать либо покровительство государст- венной власти, либо, что более эффективно, прямого в ней соучастия. Небезуспешное стремление к симбиозу с властью как на федеральном уровне, так еще в более откровенном виде в регионах, позволяет реализовать один важнейших принципов российской экономики: «приватизации прибыли и национализации убытков». В комплексе «власть - бизнес - остальные» прежде всего между двумя её первыми элементами сложилась система отношений личной зависимости, обязательств и покровительства (существовавшая в зароды- шевом виде еще в советской период), во многом напоминающая вассалитетную форму организации средневекового общества. При существующей подавленности внутри страны конкурентной среды такая система социальных связей релевантная условиям и типам хозяйствования ведущих экономических комплексов. С внешней, поведенческой стороны для лиц, включенных в эту систему, признаком принадлежности к ней служит высокий уровень непроизводственных расходов, обмен дорогими подарками, демонстрационное потребление, (обязательное, кстати, для элиты феодального общества), что служит благодатной почвой для анекдотов о «новых русских».
Современным показателем могущества (сюзеренитета) - наряду, естественно, с традиционными атрибутами такими как вооруженное сопровождение и свита - российского бизнесмена является обладание или контроль над теми или другими общефедеральными, а в провинции над региональными, средствами массовой информации (СМИ), которые как бы берут на себя, в общем-то, не свойственные им функции «партии интересов» и их идеологического оправдания и поддержки и средством борьбы с конкурентами. Кардинальные изменения типа информационно-коммуникативных взаимодействия людей влекут, как это многими отмечается, существенные изменения в организации социальной жизни. Даже там, где существуют устоявшиеся структуры гражданского общества, происходит становление, выражаясь словами Ги Дебора «общества спектакля». Тем более - в России, где сложение сумятицы скоропалительных административно- политических и экономических реформ, «разрухи в умах» и революции в способах коммуникации, дает кумулятивный эффект.
В силу своих свойств электронные СМИ, использующие сложные аудиовизуальные образы, способны к созданию «гиперреальности», превосходящей по своим чувственно воспринимаемым характеристикам, континуальную реальность, обладают суггестивным воздействием на психику людей. Благодаря этому, а также скорости подачи и смены образов, приближающейся к скорости их психофизиологического опознания и запоминания, масс-медиа преодолевают барьер осознанно-критического восприятия подаваемой информации. Эти их свойства делают СМИ, намного превосходящие пока по степени влияния и задающие им повестку дня социальные сети, самым эффективным инструментом разрушения или, наоборот, формирования идеологической идентичности страны. Необходимым условием формирования этой идентичности является критическое переосмысление либертарианских идей. Вместе с тем, принимая во внимание то, что идея государственности несет многие значимые ценностные коннотация для российского национального самосознания, важным условием формирования национальной идентичности является определеннось позиции руководства страны, страны с учетом национальных исторических ценностей и современных интересов основных национальных и социальных групп населения России.
Список литературы
[1] Мизес Л. фон. Социализм. Экономический и социологический анализ. М.: СайаЦаху, 1994.
[2] Яницкий О.Н. Социология риска. – М.: Из-во LVS. 2003.
[3] Райнерт Эрик. Забытые уроки прошлых успехов. http://expert.ru/expert/2010/01/zabutue_uroki_proshluh_uspehov/ (15.04.2014).
[4] Юрий Лужков, Гавриил Попов. Еще одно слово о Гайдаре. // Московский комсомолец. 22 января 2010.
[5] Ходорковский М. Кризис либерализма в России.// Ведомости. 29.03.2004.
Федоров В.А.* (Россия, г. Москва)
Другие новости и статьи
« Способы лечения травматического шока в годы Великой Отечественной войны
Политико-административная культура и публичные ценности россиян »
Запись создана: Воскресенье, 20 Январь 2019 в 17:17 и находится в рубриках Новости.
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика