О необходимости формирования государственной идеологии как средства противостояния идеологии экстремизма и терроризма
Я сосредоточусь на той части конференции, которая относится к науке, а значит, к критике. Очень позитивно, что регионы, представители наших властных структур рассказали о том, что они делают. Но мне кажется, что очень полезно, когда мы, как ученые, как исследователи, сможем какие-то моменты в работе покритиковать, что-то предложить конкретное. Очень приятно, что на конференции говорили об идеологии. Эта тема не особо прослеживается, на мой взгляд, в деятельности антитеррористического комитета. Я помню, как мы несколько лет назад обсуждали эту тему. Идеологии тогда вообще не было! Хотя терроризм как таковой на 90% состоит из идеологии. Все остальное, например, меры борьбы, профилактика терроризма и экстремизма — это всё должны быть идеологические методы. Теперь вопрос: что самое главное? что такое идеология? Вот идеология у нас появилась.
Как-то коллега из антитеррористического комитета дал определение, что это набор идей, концепций и так далее. Но это система из разных идей. Так вот, для того чтобыпротиводействовать чуждым нам идеологическим системам, нужна своя система. А как раз своей системы у нас-то и нет. Мы в свое время под флагом борьбы с деидеологизацией записали в Конституцию, что идеология государственная запрещена. Вот под этим предлогом мы вовсе не занимались идеологией. Вопрос: как вы будете противодействовать «другой» идеологии, чем? как вы будете реагировать — организационными, административными мерами, учебниками? где ваша идеология? Потому что, например, когда некий «идеолог» в Таджикистане говорит: «Вот мой генерал поднял восстание против Рахмонова», — то у него идея очень простая, идеология очень простая: «Рахмонов со своей семьей там столько лет руководит целой страной, и не все там честно и хорошо, и в социальном плане тоже. А вот мы выступаем во имя Аллаха, за социальную справедливость, а вы, с вашей идеологией, с которой вы идете против нас, она-то в чем заключается? Какой у вас лозунг?». Ну ладно, лозунг «За Родину, за Сталина» — плохой.
Тогда за что? За очередную виллу Абрамовича или яхту? То есть у нас нет идеологии! Идеология заключается в том, что нельзя к этому вопросу относиться легкомысленно. Вот, например, Ф.Е. Бобков — это легенда нашего КГБ, он приходил каждую субботу к Ю.В. Андропову, они сидели по 4 часа и обсуждали проблемы межнациональных отношений. По субботам специально Председатель КГБ со своим первым замом все эти вопросы обсуждал. А после развала СССР у нас был Нагорный Карабах, много чего потом было, понимаете? До сих пор лихорадит! Все 90-е годы у нас Чечня была национальной проблемой. Значит, это всё не новое. Это все было. И решений идеологических мы до сих пор предложить не можем. Потому что системы идеологической нет, которая бы все это связывала. У нас есть идеология социального консерватизма, либерализма, патриотизма, платформа вроде бы создана, но нет общей идеологии. Без идеологии никакого прогноза, никакого стратегического планирования быть не может. Соответственно, не может быть и подбора кадров. Давайте не будем себя обманывать. Давайте разберемся, какая система у нас есть? Какая идеология у нас есть? Если у нас нет идеологии, у нас и система управления страдает. Теперь дальше, по сути проблемы. Мы сделали несколько научных работ в ЦВПИ, с одной из них вы можете ознакомиться на сайте Центра, она выложена, ее мож
но читать совершенно спокойно. Это прогнозы сценариев международной, военнополитической и стратегической обстановок. Если очень коротко суммировать для специалистов по образованию, то эти прогнозы говорят, что вот сейчас плохо, а будет еще хуже. Вот теперь дальше пошли детали, а что будет хуже? Значит, силовая компонента локальных цивилизаций ведущих государств идет фактически к вооруженной борьбе, соответственно, терроризму и экстремизму как таковым, это силовые средства. Не надо заблуждаться, это все будет наращиваться. Многие внешние силы используют ресурс экстремизма и терроризма и будут использовать его дальше по нарастающей. Надо признать, что мы находимся в состоянии сетецентрической войны на самом деле. Войны, в которой информационная составляющая приобретает решающее значение. Наши ученые мужи делают вид, что пишут в своих книжках прогнозы. Вот, например, я недавно читал очередной прогноз двухгодичной давности, что у нас не было еще такой благоприятной ситуации, как сейчас.
Это ведь как раз начались события на Украине! Это серьезные люди пишут, объединенные научные коллективы, им деньги за это заплатили, затем политики все это озвучили, потом получили через месяц Украину! Значит, о чем идет речь? Надо самим себе честно сказать, что мы находимся в состоянии сетецентрической войны, когда силовые средства плавно, но быстро переходят в вооруженный конфликт, где особое значение придается информационным, террористическим и эктремистским действиям. Это общие вещи. Я вам скажу, что в любой системе (скажем, в американской системе спецвойск) готовят специальных пропагандистов, специалистов по работе с местным населением, так было и на Украине. И все события, которые случились, они в общем готовились задолго до этого. Что произошло?
Мы цепляемся за старые формулы, когда некие реалии политические выдаем за желаемое, за действительность. Сейчас нет международного права как такового, не работают нормы международного права. Международное право стало способом оформления достигнутых результатов. Например, очень просто формируется некий виртуальный образ, предположим, «Югославия: сербы — злые». Под него очень быстро подгоняется политика НАТО, а затем бомбят Белград. Вот, казалось бы, всё это прошли и с Ираком, и с Афганистаном, и с Ливией, а сейчас с Сирией проходим. Всё то же самое. Значит, вот этот виртуальный образ, в котором опять же роль экстремизма и терроризма огромна, вот это надо иметь в виду. Мы с вами способны противодействовать созданию этого виртуального образа. Ни военные не могут этому противодействовать, ни церковь в том числе, религия тоже не может. Идеология — может. Надо также признать, что возвращается военная сила. У нас в 70–80-е и 90-е годы было модно повторять тезис, что военная сила потеряла свое значение. Не потеряла!
А сейчас она, наоборот, возвращается. И это тоже надо признать, потому что и в практике терроризма, и в практике экстремизма все это имеет нарастающее значение, нарастающую ценность. Как можно раскачать ситуацию самым примитивным способом? Где-нибудь в Карелии создается некий центр гуманистический, занимается культурой карелов, дальше этот центр начинает бороться за права карелов, дальше борьба идет за автономию, превращается в борьбу за независимость и т.д. и т.п. Можно это сделать с любой страной, с любым регионом. Вот, например, выступали на нашей конференции коллега из Томска, коллега из Тюмени. И там и там можно сделать то же самое, так как в этих регионах приблизительно 3% украинцев. Можно создать «независимую украинскую республику», если захотеть, если будет допущен внешний ресурс. Ресурс для таких случаев всегда находится. Более того, это изначально заложено в ту самую стратегию западной локальной цивилизации, которая сейчас развивается. Что мы сейчас и наблюдаем. Вот та система мира, которая сложилась и которая находилась под контролем Запада: финансовая, экономическая и военно-политическая. Она сейчас меняется в силу того, что соотношение сил меняется. Сирия — вот типичный пример. Сейчас речь идет не столько о Сирии, сколько о Среднем и Ближнем Востоке и о присутствии там. Теперь прогноз. Без прогноза невозможно развиваться, потому что мы и в идеологии должны видеть какую-то цель, некий образ. Первое, негативные моменты в политике будут усиливаться и развиваться.
Здесь мы, к сожалению, ничего не можем сделать, это зависит не от нас. В данном случае та цивилизация, которая будет в ближайшее время конкурировать с западной, — это исламская цивилизация. Она будет усиливать свое влияние, потому что это 1,5 млрд мусульман. Но это цивилизационное влияние. А вот опасно то, что в рамках исламской цивилизации развиваются и усиливаются «неформальные акторы» в виде ИГИЛ и ему подобных, они будут бороться и уже борются с западной цивилизацией не на жизнь, а на смерть. Потому что в идеологии самое главное — это вопрос: ты готов пожертвовать чем-то? Вот чем мы готовы пожертвовать сейчас? Зарплатой даже никто не может пожертвовать, а про жизнь и говорить нечего! Реальность такова. А они готовы пожертвовать собой. Насколько сложно нам будет бороться с ними, вот это тоже реальность. Второе, нам необходимо пересмотреть структуру военной организации. Нынешняя структура характерна для периода мирного времени. Помните, когда началась Вторая мировая война, Великая Отечественная война, в СССР создали Государственный Комитет обороны (ГКО)? То есть управляются не только институты государства, но и институты общества, в данном случае — институты образования. Сейчас управляются только военные организации.
У нас нет в военной организации людей, которые бы представляли общество и бизнес. Вот эти два компонента не представлены вообще. Хотя Сталин в свое время, когда создавал ГКО, сделал вещь, которую американцы благополучно воплотили в жизнь и до сих пор этим благополучно пользуются. В их военную организацию входят представители общества и представители бизнеса. Они прекрасно управляют и частным бизнесом, когда им нужно, и общественными организациями, теми самыми институтами гражданского общества, о которых мы так любим говорить и которые действительно поддерживаются. Пока мы не изменим военную организацию — а место НАК со всей своей деятельностью и функциями именно там — мы не сможем развивать понятийную идеологию.
Я не знаю, кто у нас занимается идеологией? Военные запутались в понятийном аппарате, это же катастрофа. У нас начисто за 30 лет исчезло понятийное мышление. Вот и система ЕГЭ не дает четкого формирования этого понятийного мышления. Эта система «угадайки», значит, понятийное мышление отсутствует, человек не может разобраться в сути событий, он не может прогнозировать, оценивать. Наконец, третье. Экстремизм — это средство ведения войны. Это не националистические извращения, это средство ведения войны с помощью внешнего ресурса. Вот такие мысли в полемическом ключе хотел довести до уважаемой аудитории, чтобы подчеркнуть важность таких конференций и обменов мнениями, потому что задача формирования идейности, патриотизма у подрастающего поколения приобретает смысл выживания государства.
Подберезкин Алексей Иванович, директор Центра военно-политических исследований МГИМО МИД России, доктор исторических наук, профессор
Другие новости и статьи
Традиционные механизмы трансляции ценностей в культуре »
Запись создана: Воскресенье, 19 Июль 2020 в 0:11 и находится в рубриках Новости.
метки: идеология
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика