Дискуссия советских историков о социальном составе древнерусских вечевых собраний
История изучения новгородских политических институтов, в частности такого органа, как вече, насчитывает не одно столетие. Вечевые собрания так или иначе упоминаются всеми историками, писавшими о политическом строе Древней Руси.
Несмотря на существующую классическую интерпретацию веча как народного собрания городской или родоплеменной общины и древнерусской формы прямой демократии, в отечественной исторической науке с самого ее зарождения ведется дискуссия о роли веча, его социальном составе и функциях . Русская историография испытывала очень большое влияние со стороны идеологии, поэтому складывание государственности и функционирование политических институтов на Руси рассматривались в русле принятой на данный момент в обществе концепции. После 1917 г. главенствующую в дореволюционной России земско-вечевую теорию сперва заменили искусственные схемы, основанные на абстрактных социологических моделях и пронизанные марксистской риторикой . Но в 1930-е гг. в условиях осложнившейся обстановки на мировой арене злободневным стал вопрос «патриотического воспитания», в котором всегда не последнюю роль играет историческая наука. В этой связи стало необходимым сформулировать новую концепцию истории России, которая, безусловно, должна была опираться на марксистско-ленинскую методологию и уделять основное внимание социально-экономической проблематике.
В итоге в основу новой концепции легла теория «общественно-экономических формаций». Весь исторический процесс был поделен на пять формаций. Древнерусскому государству соответствовала стадия «феодализма», причем не в классическом его понимании как политико-юридической административной системы правоотношений . «Феодализм» рассматривался как система социально-экономических отношений эксплуататоров (крупных земельных собственников) и эксплуатируемых (непосредственных производителей, т. е. крестьян), иными словами, сеньориальный (вотчинный) общественный строй. Все ведущие советские историки стояли перед задачей приспособить новую идеологическую конструкцию к фактам. Дальнейшее изучение вопроса в советское время, так или иначе, в большей или меньшей степени, происходило с позиций принятой интерпретации исторического развития как общественной эволюции и древнерусского общества как феодального. Основная дискуссия о вечевых традициях разгорелась в 70-е гг. Этим десятилетием датируются новые попытки объяснить вече в рамках установленной советско-марксистской догматики. В то время господствует концепция «государственного феодализма», предложенная Л. В. Черепниным .
В ходе исследований было выявлено отсутствие реальных доказательств существования крупного вотчинного землевладения и феодальных правоотношений (например, обязательства вассальной службы) до XII в. Однако все еще было необходимо считать Русь феодальной. «Государственный феодализм» был попыткой преодолеть противоречия и сгладить выявившиеся несоответствия. Основой концепции был тезис об особой роли государства на Руси, только в отличие от дореволюционных учений «государственной школы», государство теперь признавалось феодальным, как и повинности и дани, которые выплачивало население.
Однако концепция «государственного феодализма» не была лишена противоречий, а потому в рамках ее и формируются две взаимоисключающие теории. Ряд советских историков (В. Т. Пашуто, П. П. Толочко, М. Х. Алешковский, М. Б. Свердлов, В. Л. Янин) присоединялись к сформулированным С. В. Юшковым в 30-е гг. взглядам. Юшков рассматривал вече в контексте исторического развития и считал, что в дофеодальный период (IX–X вв.) «на вече в достаточной степени проявлялись начала первобытной демократии»5 . В феодальный же период (XI– XII вв.) «основной социальной силой, на которую опиралось вече, были феодальные группы, а не широкая городская демократия торговцев и ремесленников» .
Последователи Юшкова приписывали вечевым собраниям феодальный характер, полагая, что в них участвовали только представители боярско-дружинной верхушки. Под эгидой этой теории вече становилось аристократическим органом власти. Уже в 60-е гг. В. Т. Пашуто, рассматривая вече как коммунальный орган, подчеркивал ведущее значение «феодальных элементов»7 . В. Л. Янин, историк, заложивший основу современных представлений о Новгороде и создавший принципиально новую парадигму «новгородоведения», утверждал, что вече было ничем иным, как «искусственным образованием, возникшим на основе кончанского представительства», которое «объединяло лишь крупнейших феодалов и не было народным собранием, а собранием класса, стоящего у власти» .
Он считал, что в ранний период существования Новгородского веча в нем принимали участие 300–400 бояр, владельцев городских усадеб. Янин пришел к этому выводу на основе любопытного эксперимента. Отталкиваясь от того, что участники вече на собрании сидели (основываясь на статье Новгородской Первой Летописи под 6867 (1359/1360) г., где употребляется глагол «подсести»), он выставил скамьи на предполагаемую вечевую площадь (в дальнейшем оппоненты Янина использовали это против него, ведь точная локация вечевых собраний не была установлена и варьируется от территории Детинца до площади перед Никольским собором) в Новгороде, куда сели участники Новгородской археологической экспедиции. На скамьях могло разместиться около 300 человек.
По мнению Янина, в городской черте как раз и размещались примерно 300 боярских усадеб (из расчета, что площадь одного имения составляла около 2000 квадратных метров). Похожую концепцию применительно к Киеву развивал П. П. Толочко9 . М. Х. Алешковский соглашался с Яниным, но при этом выдвинул теорию о постепенном расширении социального состава новгородского веча в послемонгольский период.
Противниками вышеизложенной концепции выступали ленинградский ученый И. Я. Фроянов и его ученики (А. В. Петров, А. Ю. Дворченко, С. С. Пашин, Ю. В. Кривошеев, И. Б. Михайлова, Т. В. Беликов, В. В. Пузанов). Они не соглашались с трактовкой древнерусского общества как феодального, а вели речь о дофеодальной природе Руси домонгольского периода, которая и определила демократический характер политической системы древней Руси и вечевого института в частности.
Вече – носитель народовластия, верховный орган власти с народным складом, правом участия в собрании обладали все свободные «мужи». И. Я. Фроянов пишет: «Подобно тому как в далекие времена народные собрания не обходились без племенной знати, так и в Киевской Руси непременными их участниками были высшие лица: князья, церковные иерархи, бояре, богатые купцы. Нередко они руководили вечевыми собраниями. Но руководить и господствовать – вовсе не одно и то же.
Поэтому наличие лидеров-руководителей (заметим, кстати, что без них не в состоянии функционировать любое общество, даже самое примитивное) на вечевых сходах нельзя расценивать в качестве признака, указывающего на отсутствие свободного волеизъявления “вечников”. Древнерусская знать не обладала необходимыми средствами для подчинения вече. Саботировать его решения она тоже была не в силах. <…> Нет досаднее заблуждения, чем то, согласно которому народ на вече являлся чем-то вроде послушной овечки в руках знати. Напротив, глас народный на вече звучал мощно и властно, вынуждая нередко к уступкам князей и прочих именитых “мужей”»13. Фроянов также утверждает, что вече нельзя считать исключительно городским политическим институтом, доказывая, что участие в собраниях принимали и сельские жители.
Он ссылается на текст Лаврентьевской летописи, в которой повествуется о совместном вече Ростова, Суздаля и Владимира, на котором решался вопрос о преемнике Великого Князя Андрея Боголюбского. В частности, историк обращает внимание на строки: «Уведевше же княжу [Андрея] смерть Ростовци и Суздальци и Переяславци и въся объласть его снидошася в Володимерь…» По мнению Фроянова, понятие «объласть» включает в себя представителей всей волости, все население владения, но это слово в древнерусском языке имело также значение «обладать, властвовать, господствовать», чем умело воспользовались оппоненты и предложили понимать под «объластью» представителей княжеской верхушки. Но «самым ярким примером, иллюстрирующим народный склад древнерусского вече», Фроянов считал описание Киевского вече 1147 г. в Ипатьевской летописи: «“Кияном же всим въшедшим от мала и до велика к святей Софьи на двор, въставшем же им в вечи».
Обе теории имели сильные и слабые стороны, весомые аргументы и острые противоречия и несоответствия. Полемика между представителями этих направлений была действительно жесткой, сопровождалась взаимными обвинениями, порой выходила за рамки академической дискуссии. Возможно, причина такой ожесточенности скрывалась в том, что проблема веча воспринималась не только как научная, но как идеологическая и мировоззренческая.
Горшкова Карина Андреевна
Другие новости и статьи
« Конница нового строя в Русской армии в 1630-1680-е годы
Запись создана: Среда, 28 Июль 2021 в 1:00 и находится в рубриках Новости.
метки: история, древняя Русь, русь
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика