16 Июль 2023

Мораль и экономика: линии взаимодействия

#экономика#мораль#общество

Аннотация. В статье обосновывается мысль, что мораль и экономика представляют собой два противоположных полюса общественной практики – свободы и необходимости. В ходе исторического развития приоритет морали перед экономикой, характерный для сословных обществ, сменился приоритетом экономики перед моралью, свойственным капитализму. И тот и другой тип взаимодействия являются односторонними: не учитывают, что мораль и экономика связаны между собой взаимным отрицанием, как два самостоятельных фактора, которые нельзя ни свести друг к другу, ни иерархически выстроить.

Ключевые слова: мораль, экономика, общественная практика, поступок, нравственные запреты, рынок, эгоизм, индивидуалистическая этика. Одним из центральных и трудных вопросов исследования прикладной этики является соотношение функциональных обязанностей индивида и его моральных убеждений. Ведь каждый человек действует cвободно, сам, от себя и в то же время вынужденно, представительствуя от имени кого-то и чего-то. Наиболее показательным случаем соотношения этих двух аспектов деятельности является взаимодействие морали и экономики.

1. Мораль и экономика суть категории практики как сознательной (целенаправленной) деятельности человека. Они представляют собой два ее противоположных полюса. Если вообще практика как специфический человеческий способ бытия в мире представляет собой единство свободы и необходимости, то мораль является предельной точкой полюса свободы, а экономика – необходимости. Основополагающей единицей практики, первокирпичиком всех её сложных узоров и длинных причинных цепей является поступок (действие), который, если воспользоваться образным выражением М.М.Бахтина [2], словно древний бог входов и выходов Янус, развернут в две противоположные стороны – в действующего субъекта и во внешний мир.

Своим происхождением, тем, что он вообще состоялся как факт, поступок обязан субъекту и в этом смысле он принципиально субъективен. А своим содержанием он включен в мир и является столь же объективным, жестко детерминированным, как и сам мир. Поступок совершается в силу решения индивида совершить его. Это – точка, которую действующий индивид ставит в идущей из бесконечности и уходящей в бесконечность цепи причинных связей. Здесь, в этой точке, когда необходимо принять решение о том, быть или нет поступку (при этом неважно, идет ли речь о рутинных действиях ежедневной жизни или о великих деяниях), в результате чего он оказывается поименованным и становится его поступком, поступком данного Ивана, Петра и т.д., именно здесь, в данной точке расположено средоточие свободы индивида и его морали.

Именно в силу своей сугубой, исключительно индивидуальной ответственности за факт поступка, индивид действует свободно (от себя) и имеет возможность реализовать свое стремление к добру. Отпущенный на волю, включенный во внешний (объективный) мир, поступок становится частью, моментом этого мира. Его содержание является строго детерминированным и не зависит от того, кто совершил этот поступок, вернее, зависит только в том смысле, что содержание поступка опосредуется знаниями, умениями и прочими заранее заимствованными из того же объективного мира субъективными качествами действующего индивида.

Камень, выпущенный из руки, не принадлежит тому, кто его выпустил. Среди объективных факторов, порождающих поступки, определяющих их характер и содержание, саму материю поступков, самым первым и жестким является необходимость поддержания жизни, которая воплощается в типе хозяйствования и экономики. И если мораль является кульминацией, пределом субъективного аспекта поступка, а через него и практики в целом, то экономика – кульминация и первооснова их объективного аспекта. Речь идет о совершенно очевидном и банальном факте жизни и ее общественной организации, заключающемся в том, что человек должен есть, пить, одеваться прежде чем он будет умственно заниматься философией, наукой, искусством [8, 7-8]. 2. Человек – существо разумное и общественное одновременно.

Он разумен именно в качестве общественного существа. Практика – это всегда форма совместной, коллективной деятельности людей. Она является таковой и в субъективных, и в объективных своих аспектах. Характер этих коллективных связей является столь же различным (противоположным) как и сами эти аспекты. Индивид становится моральным субъектом, соединяясь с другими индивидами в свободном союзе. Действуя свободно, от себя, он действует так, как если бы все, само устройство мира зависело от его решения, как если бы он создавал идеально завершенный, наилучший для себя мир. Моральная практика как причинность из свободы не ограничена, так как ничто не может ограничить волю индивида, когда он принимает решение быть тому или иному поступку или нет.

Она в этом смысле выступает как истина бытия, отличаясь от гносеологической истины только тем, что она, моральная истина, привносится человеком в мир в то время, как та, гносеологическая истина, выводится из него. Моральная практика всегда индивидуализирована, персональна, единственна, т.к. ее организующим центром является конкретный (вот этот) поступающий субъект. Иначе обнаруживается коллективность в экономике. Индивид объективирует себя, низводит до уровня хозяйственной единицы, соединяясь с другими индивидами вынужденно, в силу внешней принудительной связи. Он соединяется с ними и нуждается в них для дополнения себя и своих усилий, которых оказывается недостаточно для поддержания жизни. Ему другие нужны для обмена с ними деятельностями и её результатами.

Он кооперируется с ними вынужденно, на основе расчета, ради пользы, для удовлетворения потребностей и достижения целей, которые он сам не может достичь в силу своей функциональной ограниченности, слабости, частичности, неполноты. И эти отношения будут тем более адекватными, чем больше в них будет необходимости: научной целесообразности, рациональной урегулированной упорядоченности, неотвратимости правильно просчитанных следствий, бессердечия и т.д. И напротив, привнесение в вещные, функционально и предметно заданные отношения собственно морального начала оказывает на них разрушающее воздействие. Прав был Уайтхед, когда говорил, что цивилизация рухнет, если люди начнут жить по канонам Нагорной проповеди [11, 405]. 3. Мораль выражает изначально заданное уважительное отношение людей друг к другу, безусловное признание их человеческого достоинства как автономных субъектов. В мире целей и ценностей она претендует на роль последней точки отсчета, своего рода высшей апелляционной инстанции. Экономика же обозначает другой полюс – полюс зависимости от других, придает отношениям людей вещный характер. Такое понимание вполне соответствует устоявшимся представлениям, согласно которым мораль ассоциируется с бескорыстием, а экономика – с корыстью (пользой).

Труднейшей является проблема их соединения (взаимодействия, столкновения, дополнения) в реальном опыте индивидуальной и общественной жизни. Вопрос, который нас интересует в данных заметках, заключается в следующем: как мораль соединяется с экономикой, воздействует на неё и какие в свою очередь сама испытывает влияния с её стороны? Чтобы рассмотреть его, надо сделать ещё одно уточнение общего характера, которое касается действенности морали.

В прямом, строгом и непосредственном смысле вопрос о действенности морали есть вопрос о поступках, которые совершаются в силу одних лишь моральных оснований, ради них самих и, обладая самоценным значением, в принципе не могут потерять нравственное качество, навечно сохраняют свою нравственную чистоту. Что это за поступки и, самое главное, как они возможны, если учесть, что мораль в своей ничем не скованной суверенности ответственна только за принятие решения о поступке, но не за его содержание? Мораль не может ничего сделать с материей поступка, его содержанием, но в ее «руках» находятся ключи от бытия этого поступка; ведь вопрос о том, быть ли данному поступку или нет, зависит от того, кто его совершает. Действующий субъект свою моральную автономию, независимую от каких-либо предшествующих и последующих внешних воздействий свободу принятия решения может реализовать только в форме отказа совершать какие-то конкретные действия. Чистыми в нравственном смысле, т.е. чистыми от всех других мотивов, кроме нравственного мотива, который, собственно, и состоит в том, что он игнорирует, выносит за скобки все другие мотивы, являются только действия, которые совершаются (запрещаются, выбраковываются) из-за нравственной неприемлемости их содержания. И логические соображения, и реальный исторический опыт свидетельствуют, что собственно нравственные поступки сопряжены с запретами, с накладываемыми через них ограничениями деятельности как в целом, так и в отдельных её сферах.

Свою абсолютность в качестве нравственного субъекта человек обнаруживает в том, что он не делает. В этом случае мы можем говорить о негативных поступках [13]. Когда человек следует нравственным запретам – всеобщим, как, например, запретам Декалога «не убий», «не лжесвидетельствуй», или более частным, как, например, пищевые запреты тех или иных культур – он совершает негативные поступки. Это – поступки, поскольку речь идет о деятельном состоянии субъекта, сознательно осуществляемом им воздействии на свое поведение. И они негативны, негативны в двух смыслах: в фактическом – потому что их нет (они отменяются на уровне замысла, блокируются в субъективной сфере), и в ценностном – потому что они отменяются, блокируются из-за их нравственной неприемлемости.

Нравственные запреты, как и запреты в целом, могут быть, разумеется, выборочными, касаться лишь узкого круга поступков. Их предназначение заключается в том, чтобы очертить определенные охранительные зоны, предметно обозначить некоторые границы деятельности, в нашем случае – границу, отделяющую сферу нравственного от безнравственного. Что же касается действий в их позитивной выраженности, которые составляют основной массив человеческой деятельности, то в них нравственные мотивы и оценки участвуют лишь постольку, поскольку они, эти действия, не попали под нравственные запреты.

Они получают нравственное одобрение самим фактом того, что они состоялись в результате собственно го решения действующего субъекта. И в качестве действий данного субъекта они также входят в сферу его нравственной ответственности. Только в этом случае нравственные мотивы и оценки переходят, уступают место содержательным мотивам, каждый раз конкретным в соответствии с материей поступка, их воздействие на деятельность опосредствуется специальными критериями, которые связаны с её конкретным содержанием и столь же многообразны, изменчивы, как и сами деятельности.

Моральные мотивы и оценки по отношению ко всем другим мотивам, определяющим содержание и архитектонику практической деятельности, оказываются вторичными, «надстроечными», в силу чего они часто рассматриваются даже в качестве избыточных. С известным огрублением можно сказать так: добродетельность (моральность) того, что делает человек, совпадает с добротностью того, что он делает.

Вопрос о воздействии морали на экономику и испытываемым ею обратном влиянии со стороны последней может быть конкретизирован и расчленен на три аспекта: ограничения, которые мораль налагает на хозяйственно-экономическую деятельность; место экономики в системе ценностных приоритетов; соответствие отношений между людьми, складывающиеся в процессе хозяйственно-экономической деятельности, моральным критериям. 4. Мораль, представляя собой противоположный по сравнению с хозяйственно-экономической деятельностью полюс общественной практики, оказывает на неё ограничивающее воздействие.

Наиболее очевидное свидетельство этого – морально мотивированные запреты, налагаемые на эту сферу. К ним, прежде всего, относятся уходящие в глубь веков и особенно широко практиковавшиеся среди первобытных племен пищевые запреты, которые дошли до наших дней. Например, предписанный иудеям и мусульманам запрет на употребление свинины, или практикуемое одними народами исключение из пищи продуктов, охотно употребляемых другими народами, например, конина или собачатина. В пищевых запретах специалисты не исключают роль собственно прагматических соображений, таких как экономное распределение ресурсов, опасность болезней и т.п., но, тем не менее, все признают решающее значение духовных факторов, среди которых моральные соображения, наряду с сакральными, являются одними из основных. В джунглях Бразилии (исследование этнолога К. Милтон [15]) два соседних племени паракана и аравете, говорящих на одном языке, имеют четко разделенные охотничьи границы. Одно из них ловит тапиров и категорически не охотится на крупных птиц, другое, напротив, не ест тапиров и охотно ест крупных птиц.

Эти племена враждуют между собой. Их самоназвания, что было широко распространенным явлением в истории культуры, совпадают со словами «люди» или «настоящие люди». Каждое из них считает другое племя не совсем людьми и свидетельство этого видит в употреблении в пищу того (в одном случае тапиров, в другом – крупных птиц), что для них самих является категорическим табу. Пищевой запрет выступает как знак и выражение групповой идентичности. Из истории философии мы знаем, что цементирующей основой пифагорейского союза был запрет на употребление в пищу бобов [4]. Кажется, не существует вразумительного ответа на вопрос о причинах такого запрета; самым рациональным объяснением можно признать отсутствие таких объяснений: здесь важен сам факт запрета, идущий от основателя союза и скрепляющий верность ему.

Нравственный смысл пищевых запретов является символическим: отказ от пищи (пусть выборочный, как в приведенных выше случаях, пусть кратковременный как, например, во время постов) как самого утилитарного и необходимого из всех утилитарных и необходимых вещей подчеркивает принципиальную неутилитарность и принципиальную изначальность морального мотива, во имя которого этот отказ осуществляется. Образно выражаясь, можно сказать, что пищевые запреты – точка разряда, где полюса морали и хозяйственной нужды приходят в соприкосновение друг с другом и доказывают свою несовместимость. Другой типичной формой ограничивающего воздействия морали на хозяйственно-экономическую деятельность является ценностное маркирование разных видов трудовой активности внутри неё по критерию того, какие из них являются более достойными, какие – менее достойными, какие – вовсе недостойными. Это связано с сословной ограниченностью кругозора, в силу которого высшее сословие сознавало себя также в качестве единственно благородного и навязывало это представление всему обществу, что наиболее полно воплотилось в аристократическом этосе.

Аристократический этос менялся исторически, имел разный вид у разных народов. Тем не менее ему, применительно к нашей теме, в целом, свойственно троякого рода негативное отношение к труду. Во-первых, негативное отношение к труду вообще, к самой необходимости что-то делать ради поддержания жизни. Праздность – не только добродетель аристократа, это его естественное состояние⃰ . Единственное, на что он готов и что составляет его суть – защита своей самодостаточности от каких-либо посягательств, легкость, с которой он ставит на карту свою жизнь, чтобы ничего для неё не делать. Во-вторых, отказ от профессиональных занятий, вообще от какой-либо общественно-полезной деятельности, осуществляемой ради платы за неё.

Ещё несколько столетий назад профессиональная поэзия и театральное искусство считались недостойными аристократа занятиями. В-третьих, третирование физического труда как унижающего моральное достоинство, о чем, например, пишет Мария Оссовская в своих исследованиях «Рыцарский этос» и «Мещанская мораль» [10], в которых собрано много исторических и литературных свидетельств, иллюстрирующих нравственно мотивированные ограничения трудовой активности. Так, например, ещё в XIX веке в Англии в высшее общество, куда уже открыли доступ врачам, ещё не принимали хирургов и дантистов из-за того, что они работали руками. В современном демократическом обществе нет явных нравственно мотивированных ограничений на виды трудовой активности. Тем не менее неявные ограничения существуют, что видно, например, на судьбе иностранных рабочих в разных странах. Даже такой универсальный и безличный критерий, как деньги, не смог полностью эмансипировать хозяйственно-экономическую сферу от ограничивающего воздействия нравственности. 5. В течение длительной исторической эпохи, когда экономика была дорыночной, а общество сословным, хозяйственно-экономическая деятельность считалась недостойным занятием, уделом низших слоев населения. В крайнем варианте она рассматривалась как наказание и грех. В крестьянской и ремесленной среде вырабатывалось, разумеется, самосознание ценности своего дела.

Там культивировался особый этос, который основывался на добродетелях трудолюбия, бережливости, справедливого суда и был описан и воспет уже Гесиодом [3]. Этос, однако, оставался маргинальным по отношению к господствующему аристократическому идеалу. Последний стал основой для понимания морали. Принципиальное различие между этими двумя этосами состояло в том, что в одном случае культивировались качества, востребованные вынужденными занятиями, а в другом – качества, востребованные свободными занятиями. В этом отношении показательна позиция Аристотеля, который рассматривал досуг в качестве пространства счастья и добродетели. Хозяйственно-экономическая деятельность в собственном смысле слова оставалась вне морали, применительно к ней, как и к области преступного поведения, могла применяться лишь основанная на арифметической пропорции уравнительная справедливость [1], которая вообще отвлекается от достоинства внутреннего мира и душевного строя действующих индивидов.

Ситуация коренным образом изменилась в эпоху, когда экономика стала рыночной, общество – демократическим, а заслуги людей стали оцениваться не их благородным происхождением, а личными успехами. Хозяйственно-экономическая деятельность ворвалась в публичное пространство в качестве его определяющей основы. Само общество приобрело вид экономической формации. Экономика не только вошла в соприкосновение с моралью, она сама выступила с моральными претензиями и со временем (в частности, в так называемом потребительском обществе) стала едва ли не основной моральной инстанцией. Конкретное оформление капиталистической экономики в качестве нормозадающей моральной инстанции было различным. Описанное М. Вебером торжество протестантской этики было для этого, возможно, наиболее типичной формой, но не единственной. Эту же функцию довольно успешно выполняет, например, утилитаристская этика. Не только она. Нам важно зафиксировать общую тенденцию. Она состоит в том, что высшее место в системе ценностных приоритетов заняла экономика, мораль и этика разными способами санкционируют её в этом качестве.

Иногда это делалось слишком прямолинейно, например, в случае Б. Франклина, который сводил добродетель к полезности [10]. Иногда обоснование было более изощренным, например, у А. Смита, возвышавшего расчетливый эгоизм по той причине, что в рыночной экономике он удовлетворяется через предоставление услуг другим, тем, кто в них нуждается [12]. Такого рода различия, как они ни важны, не отменяют главного: капиталистическая рыночная экономика имеет и реализует потребность мыслить себя в качестве нравственной реальности. Речь идет о том, что те нормы и тот тип поведения, который задается рыночной экономикой, во-первых, получает моральное одобрение и возводится в добродетель, во-вторых, рассматривается как универсальная основа морально достойного существования. Так возникает либерально-индивидуалистическая этика личного успеха, который достигается собственными усилиями в процессе конкретных и свободно формируемых договорных отношений. Добродетель человека оказывается прямой функцией его добротности как участника рыночной экономики.

Магия, в силу которой определения субъекта рыночной экономики возвышаются до предписаний индивидуалистической этики, заключается в том, что они рассматриваются в качестве основы общего блага. Суть этого превращения заключается не просто в констатации того, что, как писал Мандевиль в «Басне о пчелах» [7], общее благо складывается из частных пороков, а в том, что по этой причине «пороки» и «эгоизм», поскольку они ведут к благу общества в целом, в рамках индивидуалистической этики перестают считаться злом, обретают нравственную легитимность. Немецкий исследователь Р. Мюнх [16] подчеркивает, что индивидуалистическая профессиональная этика составляет моральную основу капиталистической экономики на первой ее стадии. По мере же развития капиталистической экономики видоизменялась и ее моральная основа. Следующей стадией является экономика всеобщего благосостояния, которая предполагала мораль, обосновывающую материальные права по собственно моральным (в традиционном смысле) мотивам – для менее конкурентоспособных или вовсе неконкурентоспособных людей (дети, старики, инвалиды, безработные и др.); она учитывала широкий социальный контекст и важность действий, которые прямо мотивированы заботой о других, об общественном благе.

В настоящее время происходит новый сдвиг в экономике, а одновременно с этим в моральных критериях хозяйственно-экономической деятельности. Этот сдвиг связан с необходимостью сбережения окружающей среды. Экологическое хозяйствование становится условием и основным направлением экономического роста и развития в постиндустриальную эпоху, в силу чего экономически релевантной становится экологическая этика. Таким образом, капиталистическая рыночная экономика, вырвавшаяся из тисков сословно-традиционной этики, как считает Р. Мюнх, не просто освободилась от морали, она обрела новую моральную основу в виде индивидуалистической профессиональной этики, которая уже затем в соответствии с качественными этапами экологического развития конкретизировалась и трансформировалась в направление морали экономики всеобщего благосостояния, а затем морали экологической экономики.

Воспроизведенная здесь картина, социологически корректная и хорошо аргументированная, дает богатую пищу для понимания интересующего нас вопроса. Общую логику и природу этого процесса сам автор истолковывает как взаимопроникновение морали и экономики, как если бы они, мораль и экономика, были независимыми друг от друга системами, благодаря этому различию нуждающимися друг в друге и взаимодействующими между собой в реальном опыте нашего многостороннего общественного существования.

В действительности, конечно, это не так. Воздействие морали на экономику является, в целом, опосредованным самой экономикой. Оно происходит и оказывается эффективным в рамках общей ценностной конструкции, в которой сама экономика занимает высший пьедестал и в этом смысле изначально имеет моральный статус. Несколько упрощая и огрубляя вопрос, можно сказать, что экономика подчиняет себя критериям той морали, которую сама заранее заказала, подобно тому, как в демократических странах люди подчиняются тем лидерам, которых они выбирают для того, чтобы подчиниться им. 6. Рынок как механизм обмена деятельности между людьми является одним из величайших цивилизационных завоеваний.

В качестве основы экономики он обеспечивает наиболее демократичное и эффективное распределение сырья и материалов в условиях их дефицита. Он демократичен, так как не проводит различий между участниками рынка по сословному, конфессиональному и каким-либо иным признакам, кроме их платежеспособности; он представляет собой самый наглядный и точный случай распределяющей справедливости, построенный на арифметическом равенстве и не принимающий в расчет достоинство лиц. Рынок эффективен, т.к. он продуктивно использует такой мощный и универсальный мотив человеческой активности как эгоизм, стремление к личной выгоде.

Когда мы говорим о моральном аспекте рыночной экономики, важно различать два её уровня: общие институционные рамки и осуществляемые в рамках действия. Рынок представляет собой, в первую очередь, определенную нормативную систему. Он формируется правилами, прежде всего правовыми рамками своего функционирования, но не только ими, разумеется. Существующие нравы, обычаи, моральные воззрения также играют важную роль. Рынок – не место, где происходит торговля, а правила, по которым она происходит, включая и то правило, что происходит она в определенных отведенных для этого местах.

Институциональные рамки рынка являются также рамками легитимности действий, которые совершаются в этих рамках. Рынок является пространством, в котором индивид может дать полный простор своему стремлению к личной выгоде, более того, он обязан это делать, если желает быть успешным. Подчеркивая своеобразие рынка как общественного института, профессор К. Гоман удачно сравнивает рынок с современным спортом. Спортивное состязание (например, игра в футбол) также расчленяется на правила, которые безусловно и под строгим гласным контролем судьи должны соблюдать все игроки, и индивидуальные действия, направленные на то, чтобы победить противника, обмануть его, перехитрить, переиграть. К. Гоман делает вывод, что место морали в рыночной экономике находится, прежде всего, на уровне правил, а не индивидуальных мотивов и действий [14]. Действительно, мотивы материальной выгоды, к тому же своей собственной материальной выгоды, достигаемой в процессе конкурентной борьбы с другими, никак нельзя назвать моральными.

Именно они, эти принципиально эгоистически направленные мотивы, составляют движущую пружину человеческих действий в рамках рыночной экономики. В этом смысле рынок вполне можно бы назвать настоящей школой эгоизма. Но он не только дает простор эгоизму, он его формирует, воспитывает, дисциплинирует, рационально упорядочивает. Эгоизм оказывается едва ли не самой конструктивной, социально сцепляющей силой и в этом качестве претендует на вполне нравственно приемлемый способ поведения. Во всяком случае в том, что касается хозяйственного поведения, он воспринимается в современном обществе именно таким образом.

Кажется, сегодня уже никто, даже никакой служитель церкви, не думает, что богатый юноша, раздав свои миллиарды нищим, если бы вообще он мог это сделать (на самом деле рыночная экономика как общественный институт застраховала себя от такого морально мотивированного «безумия»), совершит более благое дело и быстрее откроет себе дорогу в рай, чем оберегая и умножая их, тем самым поддерживая и расширяя в своем лице достигнутый уровень общественного богатства. Основная функция предпринимательской этики или этики бизнеса состоит в том, чтобы морально санкционировать рационально упорядоченный, дисциплинированный эгоизм, вписанный в общие рамки рыночно-регулятивных механизмов, и тем самым дать эгоистически ориентированному хозяйственному поведению сознание своей общественной значимости. Другая важнейшая её задача – мобилизовать собственно моральные ресурсы человека в качестве одного из элементов утилитарно ориентированной установки. Это выражается в обосновании того, что быть честным выгодно, что солидарное поведение предпочтительнее узкоэгоистического и предпочтительнее именно по утилитарным критериям (как, например, в дилемме заключенных) и т.д.

Общая тенденция, обобщаемая в предпринимательской этике и поддерживаемая, усиливаемая ею, заключается в таком соединении морали и экономики, когда мораль ставится на службу экономике. Такое соединение, с одной стороны, облагораживает экономику и становится дополнительным фактором её роста, а с другой – низводит мораль до уровня средства по отношению к экономическим целям и тем самым коррумпирует её. Сегодня следует уже говорить не о взаимодействии между ними, а о поглощении морали экономикой, в результате чего она вместо того, чтобы быть ограничивающим пределом экономики, становится одним из ее стимулирующих элементов, включается в особую подсистему, именуемую неэкономическими гранями экономики [9].

Тем самым мораль теряет свою изначальную, если рассуждать в рамках многофакторного взгляда на развитие общества, или относительную, если иметь в виду монистическое понимание общества, самостоятельность по отношению к экономике. Низведение морали до средства, одной из граней хозяйственно-экономической деятельности, по сути дела означает ее аннигиляцию в качестве особого, противоположного экономике полюса общественной практики и возведение самой экономики в моральный абсолют. Свидетельством этого, помимо прямой утилизации моральных понятий и механизмов, в качестве непосредственных факторов повышения прибыли можно считать также преобладающий в общественном сознании развитых стран и культивируемый этической теорией отказ от идей моральной автономии и морального абсолютизма.

Мораль тем самым (в который уже раз в истории!) оказывается под вопросом в качестве самостоятельной формы общественных отношений со своими канонами и критериями. Не означает ли это, что она может вновь обрести себя и восстановить опасно разрушенное равновесие общественной практики в качестве индивидуально-ответственной позиции, добродетельность которой не ищет никаких иных оправданий и обоснований, кроме тех, которые заключены в ней самой?! И что теперь, когда общие моральные нормы, задававшие некую упорядоченность общественной жизни, оказались принципиально релятивированными, и свойственные каждой области деятельности и жизни каноны целесообразности сами получают статус таких норм, когда единая этика оказалась раздробленной на все умножающееся и никак между собой не связанное число прикладных этик, что именно теперь мораль получает возможность обрести адекватную субъектность в индивидуально-ответственном поведении личности и быть тем, чем она и должна быть – причинностью из свободы?! При этом надо особо подчеркнуть, что такая индивидуально укорененная и безосновная, если не считать основанием только саму стоически выраженную решимость действующего субъекта, этика может оказаться в высшей степени общественно значимой, способной спасти идеальный (на идеал ориентированный) полюс общественного бытия человека.

Список литературы

1. Аристотель. Никомахова этика. Кн. V. // Аристотель. Соч. в 4 т. Т. 4. М., 1984.

2. Бахтин М.М. К философии поступка // Бахтин М.М. Собр. соч. М., 2003. Т. 1.

3. Гесиод. Труды и дни. М., 2001.

4. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. Гл. 8. М., 1986.

5. Зубец О.П. Праздность и лень // Этическая мысль. Вып. 3 / Под ред. А.А. Гусейнова. М.: ИФ РАН, 2002. С. 118–138.

6. Зубец О.П. Профессия в контексте истории ценностей // Этическая мысль. Вып. 4 / Под ред. А.А. Гусейнова. М.: ИФ РАН, 2003. С. 103–120.

7. Мандевиль Б. Возроптавший улей, или мошенники, ставшие честными. М., 2000.

8. Маркс К. и Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. Изд. 2-е. Т. 3.

9. Неэкономические грани экономики: непознанное взаимовлияние / Под ред. О. Т. Богомолова. М.: Институт экономических стратегий, 2010.

10. Оссовская М. Рыцарь и буржуа. М., 1988.

11. Уайтхед А. Приключения идей // Избр. работы по философии. М., 1990.

12. Ballestrem K. G. Adam Smith. Munchen, 2001.

13. Guseynov A. Les conditions de possibilite d’une morale absolue Rev. Philos. France l’Etranger,2013/T/203/P.187-201.

14. Homann K., Blome-Drees F. Wirtschafts – und Unternehmensethik. Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1992.

15. Milton K. Comparative aspects of diet in Amazonian forestdwellers // Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 1991 Nov 29; 334(1270):253-63, discussion 263.

16. Munch R. The Ethics of Modernity. Lahman: Rowman & Littlefield, 2001.

А.А. Гусейнов

См. также:

Как надо изучать экономику?

«Экономика всего»: взгляд на некоторые тезисы увлекательной книги российского экономиста

Экономический патриотизм в эпоху глобализации

Анализ понятия «экономический патриотизм» в современной России: системно-феноменологический подход

Где отдыхать? Российский туризм блещет в параде нереализованных потенциалов

На пути к лучшему будущему нельзя играть и манипулировать словами

Не ту страну Греф назвал дауншифтером

Другие новости и статьи

« Ежедневное проведение полного цикла ремонтно-восстановительных работ гусеничной и колесной техники в зоне СВО

Задачи изучения теории военной экономики »

Запись создана: Воскресенье, 16 Июль 2023 в 0:01 и находится в рубриках Новости.

метки: ,

Темы Обозника:

COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика

СМИ "Обозник"

Эл №ФС77-45222 от 26 мая 2011 года

info@oboznik.ru

Самое важное

Подпишитесь на самое интересное

Социальные сети

Общение с друзьями

   Яндекс.Метрика