Уже после войны на Захуптском кладбище, на месте братской могилы, был поставлен памятник: «Ленинградцам, умершим в период эвакуации из блокадного города»
Почему одни истории, когда-то тобой услышанные, прочитанные, со временем стираются из памяти, превращаются в прах? Возможно, в нашей душе они не затронули ту струну, которая бы заставила эту историю стать важной для нашей жизни. Её герои не заставили восхищаться, её события не побудили переживать. Но иногда эта струна в душе начинает звенеть, и тогда история, услышанная тобой случайно, сопутствует тебе всю жизнь, заставляет твою память обращаться к ней, как бы отыскивая там пример, средство к руководству твоей жизни.
До станции Ряжск-1 немцы так и не дошли, их остановили на самых подступах к городу. Но война, так или иначе, оказалась в нём, вместе с людьми, которые своими глазами видели «живую» войну. Именно о таком прикосновении к войне – история, которая была рассказана 20 лет назад Н.С. Игумновой… Вот она, как есть, от первого лица.
«До сих пор я хранила эту историю глубоко в душе, и ни моих слов, ни чувств не хватало, чтобы передать её. Но, наверное, пришло время.
В далёком 1941 году я работала на станции Ряжск-1 сигналисткой. Моя обязанность заключалась в том, чтобы осматривать сигнальный фонарь в конце поезда. Однажды, во вьюжную декабрьскую ночь, вся станция ожидала прибытия поезда Ленинград-Ташкент. Этот поезд вывозил людей из блокадного Ленинграда. На станции находился военный эвакопункт, для помощи больным и раненым. Каждому блокаднику полагалось по триста грамм муки, это было очень мало, но всё-таки помогало сохранить жизнь до следующей остановки.
Когда поезд прибыл, вся станция высыпала на перрон. Я не была исключением. Во всех вагонах открывались двери, и люди из поезда протягивали тем, кто стоял на перроне, какие-то свои вещи, предметы. Эти вещи обменивались, продавались за еду, за что-то жизненно необходимое. На перрон подъехали сани с запряженной в них лошадью. Где-то из хвоста поезда стали выгружать трупы и переносить их в сани. Эти люди… они вырвались из блокады, но не пережили далёкий путь до спасения. Их отвозили на Захуптское кладбище, чтобы затем похоронить в братской могиле. Мороз по коже проходил, когда я смотрела на груду умерших людей, сложенных в санях, как дрова.
Я шла вдоль поезда. Изнутри слышались разговоры, плач, горели огоньки буржуек. Подойдя уже к хвосту поезда, я заметила, что из одного вагона ни доносилось ни звука, даже свет не пробивался сквозь щели деревянных стен. Я остановилась и прислушалась – да, ни звука, ничего. Сердце забилось чаще: почему так тихо? Там умершие? А может, людям нужна помощь? С трудом открыв дверь вагона, я заглянула внутрь. Сначала мне показалось, что там никого не было, но потом, когда глаза привыкли к темноте, я заметила в углу жавшиеся друг к другу тени. Поднявшись внутрь вагона и подойдя поближе, я поняла, что это сидели дети: девочка-подросток с маленьким ребёнком на руках, а вокруг них, вцепившись ручонками в девочку, еще четверо детей. Их маленькие исхудавшие тельца тряслись от сурового декабрьского мороза, плохонькая одёжка совершенно не грела. Потом я заметила, что это была не девочка, это была женщина, до того маленькая и хрупкая, что её можно было принять за ребёнка. Она посмотрела на меня. Этот взгляд навсегда впился мне в душу. В её огромных печальных глазах я не увидела ни капли страха перед войной, только лишь безысходность. Она прижимала к себе своих детей и, казалось, все мысли её были заняты ими.
- Почему вы не выходите? – спросила я. Женщина ничего не ответила. Я достала из кармана завёрнутые в платок две варёные картофелины и отдала женщине-подростку. Она посмотрела на меня голубыми уставшими глазами и прошептала:
- Спасибо.
Я улыбнулась. Женщина принялась делить эти картофелины между детьми: сначала дала кусочек самому младшему, у неё на руках, затем остальным детям, самый последний маленький кусочек она взяла себе.
- Это твои дети? — спросила я.
- Нет. Это дети из ленинградского детдома. Я работала там воспитательницей, пока не началась война.
Я поражённо покачала головой. Оглядев вагон, я поинтересовалась:
- Вы ехали одни?
- Нет. Нас ехало много. Умерли все. И мужчины, и женщины, и дети. Все умерли.
Женщина бессильно поникла. Моя рука в пальто непроизвольно сжалась.
- А буржуйка? Почему она не горит?
- Дрова кончились, топить уже и нечем.
Через несколько минут, обещав вернуться, я уже бежала в эвакопункт, чтобы взять для этих детей положенные всем пострадавшим триста грамм муки. Затем, бережно сжимая маленький мешочек на груди, я в машинистском отделении попросила немного дров. Вернувшись в вагон, я протянула женщине свою стёганку, которая была у меня под пальто, и мешочек с мукой. Затем помогла им растопить печку, в вагоне хоть и незаметно, но начало теплеть. Дети стали тянуть свои худые ручки к огню.
Придя домой после ночного дежурства, я рассказала эту историю своим детям. Они посмотрели на меня умными глазёнками, и я заплакала. И на протяжении всей войны мои дети каждое утро подходили ко мне, протягивали мне картофелинки и говорили:
- Мама, возьми. Когда эти дети снова поедут, ты отдашь эти картофелинки им.
Потом я часто вспоминала о них. Доехали ли? Живы ли?
Уже после войны на Захуптском кладбище, на месте братской могилы, был поставлен памятник: «Ленинградцам, умершим в период эвакуации из блокадного города». Иногда, придя к нему, можно видеть у подножия кусочки хлеба. Именно этих кусочков не хватало тем людям, которые ехали поездом Ленинград-Ташкент, и они умирали, так и не дождавшись их.»
nnm.ru
Другие новости и статьи
« Что выиграл СССР во второй мировой войне?
Генерал армии Махмут Гареев рассказывает о Манчжурской операции »
Запись создана: Суббота, 4 Сентябрь 2010 в 12:24 и находится в рубриках Вторая мировая война.
метки: ВОВ, Ленинград, война, голод, блокада
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика