«По дорогам войны – по следам отца»
Конкурс СТМЭГИ Тема: «Лучшая журналистская работа»
Моему отцу, защитнику Ленинграда, светлой Памяти - посвящается
Я, не являюсь живым свидетелем Великой Отечественной войны. Эхо войны раздаётся в моём сердце! Оно постоянно со мной.
Так уж случилось, что я мало что знал о своём отце. Умер он в 1949 году, когда мне было всего один год и три месяца. А вырос я в детских домах в которых пробыл практически до самой службы в армии. Детдомовский период глубоко вошел в моё сознание. В то время, нас кругом окружали живые свидетели Великой Отечественной. Помню, что тогда не спрашивали возраст или сколько лет. Тогда говорили, воевал- не воевал. Так определяли, был человек на фронте или не был.
По обрывочным рассказам старших сестёр я узнал, что отец воевал в Ленинграде.
Спустя много лет я стал осознавать необходимость узнать судьбу своего отца и всей его довоенной семьи, обстоятельства которые произошли с ними в блокадном Ленинграде.
Этот рассказ о моём отце – горском еврее, волею судьбы оказавшийся в Ленинграде, трудностях которые преследовали его и его довоенную семью (антисемитизм, космополитизм, «Дело врачей»), а в последствие на нас детей родившихся после войны и столкнувшихся уже со своими трудностями (бытовой антисемитизм, поступление в ВУЗы, продвижение по служебной «лестнице» и т.д.), которые преследовали не только нас, но и многих евреев проживавших в СССР.
История эта написана исключительно по архивным документам и исторической литературе, в которой описаны места боевых действий частей и соединений, в которых служил отец, посещением мест, с которыми связаны события происходившие с отцом.
Хананаев Бааз один их представителей большого рода Хананаевых, которые проживали в Дербенте и относились к числу зажиточных помещиков-евреев, имевших фамильные поместья (Хана Рафаэль. Газета «Секрет». Израиль. 23.11.2007).
В 30-е годы прошлого столетия отец с семьёй, в поисках заработка уезжает в г. Саратов. Там, в Саратове, в 1920 году у него на свет появляется дочь, которую назвали Бетушвой. Вместе с отцом в Саратов уезжает его младший брат, Хананаев Борис Исаевич, 1909 г.р. Имя и отчество (так указанно в документах), по всей видимости изменены, чтобы хоть как-то скрыть свою национальность. Исходя из архивных справок, отец считался малограмотным и занимался торговлей.
А вот его брат был образованным человеком, имел высшее инженерное образование. Но, в Саратове у них что-то не сложилось, и в 1933 году они переезжают в Ленинград. Вначале они устраиваются на работу на Мелькомбинат им. Ленина, что находится в Московском районе, на проспекте Обуховской обороны. Отец работал рабочим, а вот его брат на инженерной должности. В последствие, как показывают архивные документы, брат отца работает главным инженером мелькомбината. Комбинат был основан в начале 20 века купцом второй гильдии Д. Мордухом. В феврале 1918 года комбинат был национализирован Советской властью.
Уже в 30-е годы комбинат становиться крупнейшим предприятием мукомольной промышленности в СССР. Его по праву называют «Хлебным городом».
В годы блокады Ленинграда комбинат играл важнейшую роль в обеспечении ленинградцев самым необходимым и самым важным продуктом питания – хлебом, тем самым, настолько насколько это было возможным, в те трагические дни для жителей города, спас многих ленинградцев от голодной смерти.
Уже в первой половине 1941 года суточная производительность комбината составляла 1000 тонн муки в сутки. Работая на комбинате, семья отца проживала в специальных общежитиях при мелькомбинате. Дома, в которых жили рабочие и служащие мелькомбината располагались на территории Стеклянного городка. Название сохранилось с царского периода, когда здесь был построен стеклянный завод, на котором изготавливали посуду для царского двора. Этот район и сейчас в народе называют «Стеклянка».
Общежития барачного типа, все удобства, которых находились на улице. Но и здесь отец работает не долго. После чего, он переходит работать в систему госторговли, и как указано в одном из документов, - «продавец магазина №120 Октябрьского райторга». Семья переезжает жить на Лештуков переулок. Это поистине историческое место старого Петербурга. Лештуков пер. и одноименный мост названы в честь лейб-медика Иоганн-Германа Лестока (Лешток), который служил при Императрице Елизавете Петровне и был её доверенным лицом. А еще он был «хорошим» интриганом, организовавшим 25 ноября 1741 дворцовый переворот. Противоречивая историческая личность в истории России.
Возможно, по этой причине переулок часто переименовывали. 15 декабря 1952 года переулок окончательно был переименован и назван в честь известного казахского поэта-акына Джамбула Джабаева, который в своих произведениях воспевал Советский Союз. В годы войны посвятил свою поэму блокадным детям – «Ленинградцы - дети мои». Трогательные слова, этого славного сына казахского народа. Поэма посвящена и детям отца, которых постигла участь оказаться в блокадном Ленинграде. Не буду занимать газетную площадь его произведениями, их можно прочесть в интернете.
В марте 1936 года, как записано в архивном документе, отец выписывается с Лештуков пер. в связи с заключением его под стражу и убывает в г. Орёл. По какой причине отца арестовали, установить так, и не удается. Многочисленные запросы во всевозможные архивы и органы, которые хоть как-то могли бы пролить свет, отвечали отсутствием сведений. Под арестом отец пробыл не много, всего шесть месяцев. Много это или мало шесть месяцев быть под стражей того времени? Вопрос не в количестве проведенных дней, месяцев или даже лет.
Это зависит от того, как ты провел это время, что с тобой было, или смогли сделать за этот время. Вот как описывает известная русская советская писательница Ольга Берггольц, которая была арестована по ложному обвинению и, так же как и отец провела шесть месяцев под арестом. Но случилось это двумя годами позже. «Прошла муки испытаний допросами. Будучи беременной, и после пыток родила мертвого ребенка.
В своём дневнике, тщательно скрываемом, она писала. - “Ощущение тюрьмы сейчас, после пяти месяцев воли, возникает во мне острее, чем в первое время после освобождения. Не только реально чувствую, обоняю этот тяжелый запах коридора из тюрьмы в Большой Дом, запах рыбы, сырости, лука, стук шагов по лестнице, но и то смешанное состояние… обреченности, безвыходности, с которыми шла на допросы… Вынули душу, копались в ней вонючими пальцами, плевали в нее, гадили, потом сунули ее обратно и говорят: “живи”. (С. Шульц, “Главная улица Санкт-Петербурга”; “Наука и жизнь”, 2001).
Отца отпустили, возможно и ему сказали - «живи». Отец, конечно же, не вёл дневников. Что мог ощущать отец, можно только догадываться. Но судя по тем биографическим изменениям, которые происходили с ним: изменение в фамилии, национальности, говорит о том, что пришлось пережить многое.
В августе 1936 года отец возвращается в Ленинград. В декабре этого же года семья переезжает на ул. Рубинштейна, дом 38. Улица Рубинштейна, как и дом, также являются историческими. В этом доме проживал известный русский композитор и пианист, основатель Ленинградской консерватории Антон Григорьевич Рубинштейн (еврейского происхождения).
Изучая архивные документы, можно предположить, какие неудобства переносил отец и его семья, связанная со своей национальностью. Проживая по адресу Лештуков переулок, в строке «национальность» записано «горец – тат». После возвращения из-под стражи и прибытия на новое место жительство, в справке о регистрации фамилия отца указана как, – «Хананаевич», а в выписке из домовой книги, в строке «национальность», и вовсе - «горец-татарин». Все члены семьи сохраняют первоначальную фамилию – Хананаевы.
Вместе с отцом в Ленинграде проживают: Хананаева Шушана Сосуновна (жена отца), 1900 г.р., Саедиева (Хананаева, дочь отца) Бетушва Баазовна, 1920 г.р., Саедиев Джан Юшмашевич, 1911 г.р. в 1939 году заключил брак с Бетушвой, Хананаев Борис Исадыч (брат отца), 1909 г.р., далее идут несовершеннолетние дети – Манахим, 1926 г.р., Бельго – 1927 г.р., Рафаил- 1928 г.р. Из всех перечисленных родственников, в настоящее время жива только Бельго. Много лет она проработала учителем в школах г. Махачкалы. Когда нас с братом необходимо было увозить в детский дом, это миссию взяла на себя наша старшая сводная сестра по отцовской линии, та самая Бельго. В настоящее время она проживает в Бруклине США, в этом году ей исполнится 88 лет.
Размышляя над этими изменениями, кто может утверждать, что у татар могли быть фамилии, оканчивающиеся на «вич», ну просто, как на белорусский или польский манер. Но тогда, откуда, же у белорусских и польских евреев имя «Бааз». Бетушва родилась таткой, а замуж выходила, как записано в свидетельстве о браке – «татарка» - поразительно! Последний архивный след она оставила, - место проживания – Дербент,
ул. Коммунаров, д. 47.
Переехав на ул. Рубинштейна, отец устраивается на работу в ресторан Варшавского вокзала. После начало войны, 13 июля он уходит на фронт. Опять таки, согласно копий страниц домовой книги по военно-учетному столу, отец был невоеннообязанным. Но он пошел защищать свою Родину. Из листка убытия Куйбышевского РВК г. Ленинграда «Хананаевич Бааз Исаевич, 1896 г.р. место рождение г. Дербент, национальность татарин.
Выбыл в РККА». Несмотря на все довоенные перипетии, отец попадает на службу в 21 сд войск НКВД. Что это небрежность органов, или просто всех подряд брали под «гребенку», а может отца реабилитировали? Но, так или иначе, он оказывается в такой дивизии, которая формировалась исключительно из бойцов-пограничников, офицеров прошедших белофинскую войну 1939-1940 гг, командный и политсостав из преподавателей военных училищ и партийных руководителей предприятий и организаций Московского района Ленинграда.
Дивизия, в которой служит отец, в составе 42 армии занимала южные рубежи города, - от Финского залива до Пулковских высот. Полк, в которой служил отец, стоял у платформы «Лигово», а буквально, через железнодорожное полотно и небольшой просеки д. Старо-Паново, была занята 215 пехотной дивизии 16 пехотной армии немецкого вермахта. Здесь на небольшом плацдарме было сосредоточено большое количество военной техники и живой силы противника. К середине сентября 1941 года немецкие войска осуществили несколько попыток по прорыву в город. Случись такое, по прямой до ворот Кировского завода оставалось всего 4 километра, немецкие войска могли легко подойти к заводу, где в это время в основном работали женщины, старики, да подростки, заменившие мужчин.
Командованием фронта был дан приказ «Ни шагу назад». - Держать оборону всеми силами, любой ценой». Две недели шли ожесточенные бои. И наши воины выдержали. Операцией руководил лично Г.К. Жуков, незадолго до этого назначенный ставкой Верховного командования командующим Ленинградским фронтом. Старо-Пановская операция вошла в историю Великой Отечественной войны, как образец ведения боевых действий при большом скоплении живой силы и большого числа военной техники на сравнительно малой территории. Много солдат погибло в этой операции, еще больше погибло фашистских захватчиков.
Отец выстоял, выжил. Всему личному составу дивизии была объявлена благодарность. Это первое поощрение отца. Так, отец получил свое первое боевое крещение. Всего же за весь период боевых действий отец, как и многие его однополчане, были удостоены четырежды такими поощрениями. Надо сказать, что впервые годы войны воины не так часто получали награды за свои боевые подвиги. Автор этих строк побывал в местах первых боёв отца. Стоит все тоже пристанционное здание, где размещался штаб полка. Неподалеку протекает речка Дудергофка, которая во время жарких боёв была красная от пролитой крови. Через железнодорожное полотно, та самая деревня, Старо-Паново, уже мало похожая на деревню в полном смысле этого слова. Урбанизация взяло свое. В деревне стоят промышленные корпуса, ничем не отличающиеся от городских, много многоквартирных домов. Бережно хранят память жители деревни. Со стороны Таллинского шоссе, при подходе к деревне, установлен небольшой, скромный обелиск, в память воинам, проливавшим здесь свою кровь. В другой части деревни на возвышенности сооружена часовня в честь воинов защищавших эти земли. Всё это сделано на личные пожертвования местных жителей.
Продолжая свой многолетний поиск, удалось установить, что отец служил поваром, а в дальнейшем, старшим поваром. Был ли он профессиональным поваром, мне неизвестно. Видимо, работа в ресторане Варшавского вокзала предопределило его военную судьбу. Но было ли отцу легче от того что он работал у котла, мы узнаем дальше. В апреле – мае 1942 года отец попадает в госпиталь с заболеванием цинги 2-й степени и эмфиземы легких. После выздоровления, как записано в карточке учета поступивших в лечебное учреждение, отец просит начальника госпиталя направить его в свою часть. Его просьбу удовлетворяют и он опять продолжает служить в 14 сп 21 сд. Шел второй календарный год войны. За это время у отца сложилась братская боевая дружба с однополчанами, которая высоко ценилось на фронте.
По прибытии в полк, в августе 1942 года в порядке второго формирования, у отца, как и многих воинов, начинается новая фронтовая биография. Все дивизии войск НКВД, задействованные на фронтах передаются в состав Красной Армии (с 1943 года Советская Армия). 21 сд теперь именуется 109 сд, а полк в которой служил отец - 381. Несколько слов о 109 сд. Свое рождение дивизия получает летом 1941 на Южном фронте в Одессе. После оставления советскими войсками Одессы, дивизию, как и всю Приморскую армию срочно передислоцируют в Крым, для защиты Севастополя. Здесь в тяжелейших боевых условиях Приморская армия, а вместе с ней и практически вся 109 дивизия погибают.
При эвакуации командного состава армии, были вывезены знамена войск и соединений, защищавших Севастополь и переданы в ГКО. Затем, при формировании новых частей знамена передавались, и они получали соответствующие номера. Так, 21 сд получила знамя 109 сд. Омытая кровью защитников Севастополя, ленинградцы с честью пронесли своё Знамя Победы. (Сегодня Знамя 109 сд, как и многие знамена войсковых соединений защищавших Ленинград выставлены в Подземном Памятном зале Монумента героическим защитникам Ленинграда Государственного музея истории Санкт-Петербурга, прим.авт.). Боевой путь 109 сд, связанный между собой двумя фронтами, описан автором в статье «От Мраморной балки до Пулковских высот». Газета ШОЛЭМ №№ 5,6,7 2015 г. Симферополь).
Пока отец воевал, в его семье происходят трагические события. Знал ли он в то время, что происходило с его близкими или нет, мы никогда уже не узнаем. В марте 1942 года в разницу в один день умирают голодной смертью его жена Сусанна и сын Рафаил, которому шел 14 год, и как указано в архивной справке диагноз - «дистрофия». При этом, отец, как ни как находился при продуктах! Но мог ли он позволить себе обкрадывать своих сослуживцев и таким образом обеспечить продуктами питания своих близких?! Судя по тому, как разворачивались события, и чем всё это закончилось - нет, не мог.
И хоронить свою жену и сына ему тоже не пришлось. То, что они захоронены в Ленинграде нет никаких сомнений, на это указывают архивные списки умерших в Ленинграде в годы войны. А вот на каком кладбище они захоронены? Это стало предметом проделанной большой исследовательской работы. По исторической литературе можно предположить, что они захоронены в общих могилах на Пискаревском мемориальном комплексе. Так, все районы были закреплены за конкретными кладбищами. Куйбышевский район, на котором находилась ул. Рубинштейна был закреплен за Пискаревским кладбищем. Я часто посещаю это место, чтобы отдать дань памяти своим родственникам. Судьба Манахима и мужа старшей сестры остаётся неизвестной.
А вот судьба Бельго, мной была установлена в мельчайших подробностях. По представленным сведениям Департамента образования Вологодской области, моя сводная сестра была эвакуирована из блокадного Ленинграда и прибыла в Ершовский детский дом, в котором пробыла с 27 октября 1942 г. по 1943 г. Также в документе указан сопровождающий - «сестра». Это могла быть Бетушва, так как других сестер у них ни в Ленинграде не было. Но, что удивительно, каким образом она выезжала из блокадного города… Скорее всего по суше, ледовая трасса, как её окрестили «Дорога жизни», а в некоторых случаях её называли и прямо противоположно, - «Дорога смерти»…
В журнале учета передвижения детей по детским домам указано: «Хананаева Мария Баазовна, г.р. 1930, место рождения - Дагестанская АССР, национальность - грузинка, дата прибытия – 27/Х- 42, класс 4». Впоследствии, я часто слышал, как наши родственники зовут её «Маня, Мария». И опять вопросы, вопросы. Почему 1930 год рождения? Опять же, из официальных источников известно, что был определен порядок эвакуации гражданского населения из блокадного Ленинграда.
Действительный год рождения Бельго 1927, не подлежал эвакуации. Эвакуации подлежали дети, которым на момент эвакуации ещё не исполнилось 14 лет. Все кто оставался в городе, должны были выполнять вспомогательную работу, не связанную с прямым участием в боевых действиях. Хотя, есть примеры, когда подростки принимали такое участие.
Национальность грузинка, указанная в документе, можно опять связать с уходом от антисемитских побуждений со стороны окружающих. Дальнейшее её выживание, можно связать с успешными действиями советских войск, в особенности на московском направлении. В 1943 году, когда образовался значительный коридор освобожденных территорий, по которым пошли эшелоны эвакуированных на Урал, Сибирь, в среднеазиатские республики, в южное направление, путь которых лежал через Ярославль, Саратов, а там и «рукой подать» до Дербента.
Возвращаясь в блокадный город, дивизия и полк в которой служит отец до дня полного снятия блокады города - 27 января 1944 года, продолжает стоять на защите южных рубежей Ленинграда. За это время воины 109 сд принимают самое активное участие в боевых операциях: Нева-1, Нева-2, Искра, Синявинская операция, Январский гром.
В ходе длительной, затяжной войны, постепенно перевес переходит на сторону Советской Армии. Но, не смотря на это, противник яростно сражается, и никак не хочет уступать.
Одним из таких примеров приводится в журнале боевых действия 381 сп, в котором служит отец. Так на театре боевых действий с 15 ноября 1943 по 20 мая 1944 гг место дислокации Финское Койрово, полк время от времени проводит, так называемые - «бои местного значения». В один из дней, 15 января 1944 г. в своём отчете командир полка подробно описывает произошедший бой, который длился практически весь день.
В итоге боя к 13 час. 45 мин., командир в конце своего отчета пишет - «Противник из рощи Ф. Койрово ведет огонь из 2-х шестиствольных минометов. 2-й и 3-й стрелковые батальоны закрепляются на достигнутом рубеже в виду больших потерь (2 сб -75%, 3-й-60%)». И всё же развязка наступает по всей линии фронта. Немецкая армия начинает отступать, оставляя за собой выжженные деревни, разрушенные города, грабежи, угон советских людей в рабство. Идут тяжелейшие бои за с. Ивановское, Лугу, Псков, Новгород.
Далее ожесточенные бои шли за город Пушкин, где фашисты оставили свой след еврейского геноцида. Факты массового уничтожения евреев были зафиксированы в семнадцати местах, в том числе в городах: Павловск, Гатчина, Красное Село.
Идут бои на Карельском перешейке. В ходе упорных боёв эти населенные пункты, в том числе другие города Ленинградской области: Кингисепп, Сланцы, Псков, Великий Новгород освобождены, последние, которые, разрушены до основания.
Для немецко-фашистских захватчиков наступает час возмездия. Советское командование в строжайшем секрете готовит операцию по полному снятию блокады города, под кодовым названием «Январский гром», котором участвуют части, в которых служит отец. Операция завершилась 27 января 1944 года снятием блокады города Ленинграда. Не буду повторятся, что значит для жителей блокадного города и его защитников снятие блокады, оно описано во множестве изданий, скажу что свою толику в общий успех внес и мой отец.
Буквально, после успешного завершения войсками Ленинградского и Волховского фронтов, участвовавших в операции «Январский гром», спустя один месяц, 28 февраля 1944 года отец получает тяжелое ранение в ноги.
Из архивной справки архива военно-медицинских документов (Санкт-Петербург, ул. Лазаретная, 2), в которой говорится, – «Ст. повар 381 сп 109 сд, красноармеец Хананаев Бааз Исакович, 1895 г.р., на фронте Великой Отечественной войны 28 февраля 1944 года получил сквозное осколочное ранение левой голени с переломом малоберцовой кости, слепое осколочное ранение правой голени с переломом большеберцовой кости…». Далее перечисляются номера госпиталей, где проходил лечение отец. Заключение МЭП о признании негодным к военной службе. Далее, - «Ранен в бою при защите СССР».
В ходе архивного поиска и исследования большого исторического материала никак не удавалось установить, где и при каких обстоятельствах отец получил ранение.
По одним данным 109 сд после снятия блокады в составе 42 армии была направлена на Карельский перешеек, затем срочно передислоцирована на разгром Псковской группировки противника.
В ходе активного поиска, уже в эти годы, когда стало все больше и больше попадать рассекреченных материалов, стало известно, что после разгрома немецких войск под Кингисеппом и его освобождения 1 февраля 1944 года, в ночь секретным приказом ставки Верховного Главнокомандования 109 дивизия в составе 109 стрелкового корпуса было передана в состав 2-й Ударной армии, которая также принимала участие в освобождении Кингисеппа, но со стороны Волховского фронта. Так, отец, прослужив почти всю блокаду под знаменем 42 армии, оказывается уже в составе 2-й Ударной Армии.
Далее 2 УА направляется к Ивангороду, стоящим на правом (восточном) берегу р. Нарвы (часто местные жители называю р. Нарова, прим мой).
Здесь, на левом берегу стоял сильно укрепленный район немецких войск, как его окрестило немецкое командование – «линия Таннерберга» («неприступная крепость»,
нем.).
Советское командование намеревалось сходу взять Нарву. Но не получилось. Противник, упорно обороняется и контратакует. К середине февраля, частями 2-й УА удаётся закрепиться на левом берегу р. Нарвы, на плацдарме 2 км в ширину и 10-12 км по линии обороны. Здесь, на этом небольшом пяточке обороны, полк, в котором служит отец, укрепляется у деревни Тырвала. Затянувшееся освобождение Ивангорода и Нарвы не несколько месяцев (25-26 июля 1944 года города были освобождены), этого кровопролитного сражения, у стен Нарвы, начавшегося еще в начале февраля 1944 года долгие годы замалчивалось, и именовалась как «частная операция».
Шесть месяцев, и до самого освобождения, здесь, практически непрерывно шли ожесточённые бои. И даже с переходом нарвского рубежа эта битва не ослабевала. Обе стороны несли огромные потери. Число потерь Советскими войсками неизвестно.
Здесь, 28 февраля 1944 года отец получает тяжелейшее ранение в ноги. По оценке сегодняшних военных хирургов, по характеру ранения, которое описано в истории болезни отца, ранение произошло при разрыве снаряда неподалеку находящихся красноармейцев. Это могло случиться в близко расположенной полевой кухни, обоза продуктов питания, скоплении большого числа красноармейцев и т.д. Сколько могло быть пострадавших, убитых мне пока неизвестно.
Отцу, как не будет звучать кощунственно – повезло. Из сухой статистики потерь, которых было немало, он попадает в это число санитарных потерь. После чего у отца начинается госпитальный период, который продлится 1 год и 16 дней. Он прошел 7 госпиталей, из них: 4 в Ленинграде, 2 в Новосибирске, и 1 на родине, в Дербенте. Сведения, полученные из архивной справки Архива военно-медицинских документов в 2005 году.
Это собственно и стало началом длительного поиска и установления фронтовой судьбы отца. Госпиталя в Ленинграде, в которых проходил лечение отец, располагались в исторических зданиях, дорогих ленинградцам местам: Духовная семинария, Михайловский замок, Военно-космическая академия им. Можайского (в царской России – Казармы Дворянского полка, в первый период Советской власти – Военно-теоретическая школа Вооруженных сил РККА), Гимназия № 107 (Дом Уварова, 1873 года постройки). В Новосибирске, госпитали располагались в зданиях общежития и учебного корпуса совпартшколы. В Дербенте, на заводе № 3, что на ул. Ленина (ныне ОАО «Электросигнал»). 27 марта 1945 года отец был демобилизован. Ему была установлена 2-я группа инвалидности.
Предметом особого поиска сведений об отце, его фронтовой судьбы необходимо было установить наличие наград за Великую Отечественную войну, найти его фотографии. Первое удалось сделать. После длительной переписке с архивами, военкоматами, Государственным Комитетом наград при Президенте России, спустя 70 лет, удалось получить удостоверения к медалям: «За оборону Ленинграда» и «За победу над Германией». Были и общевойсковые награды, в частях в которых служил отец.
В июне 1944 года дивизии, одной из первых на Ленинградском фронте присвоено почетное наименование «Ленинградская Краснознаменная», одновременно дивизия награждена орденом Красного Знамени, полк в которой служил отец в декабре 1944 г. награждается орденом Красной Звезды. Что же касается наград за отдельные ратные подвиги, которыми награждали участников ВОВ, также предстоит поиск. Для этого необходимо выехать в Центральный архив МО России (г. Подольск), знакомиться с архивными делами полка, в котором служил отец искать, искать, искать…
Данной работай, автор статьи показывает, что наш народ – горские евреи принимали самое активное участие в Великой Отечественной войне. Не отсиживались «в теплом Ташкенте», как утверждают обыватели. Наиболее полную картину участия горских евреев в Великой Отечественной войне даёт Ирина Михайлова (Евреи Дербента в Великой Отечественной войне, Москва. 2013, Горские Евреи в Великой Отечественной войне, Москва. 2015).
Отец очень любил Ленинград, и даже уехал из Дербента. Но, в силу того, что дом, в котором он жил до войны, был частично разрушен, он поселяется на ст. Бологое Октябрьской железной дороги (Калининская, ныне Тверская обл.). Но пошатнувшееся здоровье, неопределенность разрешения на вселение в дом из которого был мобилизован на фронт, просьбы родственников вернуться в Дербент, отец возвращается.
Вернувшись в Дербент, отец женится на нашей маме, которая была на 29 лет младшего его. У мамы от первого брака была дочь Лиза. В настоящее время она, также как и сестра по отцу проживает в Бруклене со своей дочерью.
Отец устраивается на работу продавцом в систему торговли ОРСа, там же с ним работает наша мама. Рождаемся мы с братом – погодком. Здоровье отца резко ухудшается, болезнь прогрессирует. Развивается туберкулёз кости, затем переходит в туберкулёз легких, в январе 1949 года, в возрасте 54 лет отца не стало. Когда отец умирал, как рассказывает старшая сестра Бельго, отец подозвал нас с братом к себе, взял нас за руки и произнес трогательные слова, - «Я ведь для вас должен был быть дедушкой…». Затем, нас: меня 4-х лет, брата Исая 5 лет и сестру Лизу 10-ти лет увозят в детские дома Дагестана. В начале, это был Хасавюрт, затем Буйнакск.
В 1955 году умирает наша мама, всё от той же болезни, что и отец. Маме было всего 31 год. Папа и мама захоронены на нашем еврейском кладбище в Дербенте.
В ходе поиска об отце, удалось установить судьбы его родственников: Так его брат Хананаев Борис, (1909 г.р.), о котором в начале своего рассказа я писал, тот самый -инженер-механик, работавший гл. инженером мелькомбината, в августе 1942 года был осужден военным трибуналом г. Ленинграда на 1 год и шесть месяцев, по ст. 74.2 УК РСФСР (в ред. 1926 г. прим.авт.) – злостное хулиганство.
Трудно поверить, что руководитель такого уровня мог позволить себе на работе или в быту такое поведение. Скорее всего, это связано либо с его должностью, либо национальностью, а может и то и другое вместе взятое. Так след его потерялся. Многочисленные запросы во всевозможные органы не принесли результата.
Также мой поиск привел к фронтовой судьбе племянника отца Хананаева Бориса Одиняевича, 1912 г.р., призван из г. Ижевска. В 1943 году, в составе 125 гв сп 43 гв сд 22 Приволжской армии принял участие в освобождении Великих Лук, где в ходе кровопролитных боёв 16 января 1944 года погибает. Захоронен в братской могиле д. Мякотино Горицкой волости Великолукского района Псковской области. Надо отметить, что до поступления информации из военкоматов о месте гибели нашего родственника, на памятных досках фамилия Хананаева Б.О. ещё не значилась.
После предоставленных документов, местными органами власти он был внесен в списки захороненных. Так была установлена фронтовая судьба еще одного наше соотечественника. 10 мая 2012 года мне удалось побывать в этих местах. В братском захоронении, где покоятся более 1500 бойцов Красной Армии освобождавших эти земли, многие из которых до сих пор неизвестны. В местной школе я рассказал ветеранам войны, труженикам тыла, школьникам о событиях, которые происходили в их местах в годы войны с участием моего родственника. В школьном музее, школьная учительница, она же заведующая музеем рассказала о партизанском движении в этих местах. Своим сведениями я дополнил об участии и роли воинов Красной Армии при освобождении этих мест от немецко-фашистских захватчиков.
Возвращаясь к своему детдомовскому периоду, часто задаю себе вопрос, - почему нас с братом развели по разным детским домам. Хотя знаю, что были другие дети - братья и сестра вместе. Ответ нахожу в том, что у нас на роду были врачи. Брат отца был врачом. До войны жил в Ленинграде. После войны, переехал в Москву и там продолжал работать врачом. По рассказам сестры, был профессором. Был еще у нас один родственник, по материнской линии, который в 60-е годы работал главным врачом железнодорожной больницы в Дербенте. Возможно, наличие врачей среди наших родственников как-то повлияло или могло повлиять на нашу судьбу.
В сентябре 2015 года, спустя 40 лет я побывал в родном Дербенте. За это время город стал просто неузнаваем. Связано это было с проведением на федеральном уровне празднования 2000 летнего юбилея города. Многие улицы переименованы. Построены многоэтажные дома. Магазины, офисы. На дорогах много машин, в том числе и дорогих.
Главная достопримечательность города крепость «Нарын-Кала», отреставрирована и стала поистине музеем под открытым небом. Основной целью своего приезда было посетить могилы своих родителей. Раньше я никогда не был на нашем еврейском кладбище. Сколько бы ни звала моя сестра Лиза (по материнской линии)… И вот пришло время! Помогли мне в этом мои новые друзья Виктор Михайлов, главный редактор газеты «ВАТАН» и его очаровательная жена Ирина, врач, журналист-историк. Долгий поиск могил родителей увенчался успехом. Вначале нашли могилу отца. Затем, на следующий день, уже один приехал на кладбище и разыскал могилу мамы.
Сквозь годы скитаний по нашей огромной стране, отец нашел своё пристанище на своей малой родине, тем, кем отроду был, а мне его сыну после таких же скитаний удалось встретиться со своими родителями на родной земле.
Сегодня, в Санкт-Петербурге, за который проливал свою кровь мой отец, живет моя дочь, четверо внуков - правнуки моего отца. Теперь, когда они подросли, они часто расспрашивают меня о своем прадедушке. Как было ему и его близким в то страшное время. Как я вырос, не видя и не помня своих родителей. И я им рассказываю, всё, что я знаю о судьбе их предков.
Заключая рассказ об отце, могу сказать, что, он не геройствовал, а просто жил. Его героизм исходил из ежедневного труда в довоенный, военный и поствоенный периоды.
Михаил Хананаев, Сланцы - Санкт-Петербург. Февраль 2016.
Другие новости и статьи
Воздействие событий 1917 года на ситуацию в высшей школе »
Запись создана: Понедельник, 12 Август 2019 в 0:27 и находится в рубриках Вторая мировая война, О патриотизме в России.
метки: Ленинград, война, Хананаев, ветеран, патриотизм, фронт
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика