Пирогов - отец военно-полевой хирургии
Всё, что сделал Пирогов и его сёстры милосердия в Севастополе, можно было бы назвать чудом. Но Николай Иванович занимался наукой. В жуткой неустроенности и сумятице войны, среди смертей и страдания, воровства и беспорядка, в крайнем напряжении сил, гениальный медик создал военно-полевую хирургию.
Николай Пирогов. Эфирный наркоз и военно-полевая медицина
Врачебная ошибка в этике врачевания Н.И. Пирогова
Из истории развития учения о шоке
Медицинский ад Крымской войны развернул перед Пироговым огромное поле для работы. Пациенты испытывали разные чувства к своему доктору. Некоторые не сомневались, что любой раненый для Николая Ивановича — лишь материал для изучения, другие верили, что доктор может пришить отрубленную голову к телу. Пирогов же просто пытался спасать жизни людей.
Фундамент новой науки
Медицинская сортировка, придуманная Пироговым, — это краеугольный камень военной медицины и медицины катастроф. Пирогов делил раненых на четыре или пять потоков: безнадёжные, требующие срочной операции, (не всегда) неотложной операции, нуждающиеся в подготовке к транспорту, легкораненые. Такой подход упорядочил работу врачей на перевязочных пунктах и в госпиталях, а заодно изгнал толпы праздношатающихся. Порой бывало, что двое солдат вели под руки раненого, ещё один нес его ружьё, другой — шинель, кто-то — шапку, а кто-то просто шёл за компанию.
Пирогов непрерывно боролся с желанием врачей, особенно молодых, возиться с «интересными случаями», в том числе безнадёжными. Эвакуация больных была организована по-новому — заранее высылались люди, в обязанности которых входило приготовление еды и ночлега для раненых.
Гипса было мало, но Пирогов гипсовал больше, чем кто-либо до него. И — снова мировой приоритет! — он начал использовать гипс как средство транспортной иммобилизации: раненого сначала гипсовали, потом везли, а не наоборот.
Николай Иванович был категорическим противником раннего удаления инородных тел. С позиций нашего времени это абсолютно верно. Только в романах и фильмах пулю выдёргивают из раны, накладывают шов, и всё — раненый спасён! В реальности подобные действия могут убить.
Ещё одно изобретение Пирогова, забытое и переоткрытое при второй обороне Севастополя, — хирургический конвейер (хотя этого термина тогда не существовало). Суть в том, что на одном столе оперируют, на другом раздевают и ставят наркоз, на третьем бинтуют, одевают и готовят к отправке в палату. Хирург не простаивает между операциями — но и не отдыхает. Ценой запредельного напряжения можно оперировать в полтора раза больше.
Между двух огней
Вся эта напряжённая работа Николая Пирогова проходила под обстрелом противника, а также в непрестанных боях с пессимистичным командованием и ленивыми, вороватыми чиновниками.
Воровали везде, и везде царил беспорядок: «Генерал-штаб-доктор — пешка и умеет только поддакивать да хвалить то, что худо. В госпиталях нет ни одного лишнего матраса, нет хорошего вина и хинной корки…»
Сёстры милосердия без устали трудились вместе с Пироговым. Правда, одну пришлось отослать: её больше занимали интриги, чем помощь раненым. Но остальные переносили осаду с удивительной стойкостью. Почти все переболели тифом, некоторые погибли, одна из сестёр получила ранение.
Крестовоздвиженская община сестёр милосердия
Как оказалось, женскую помощь в госпиталях невозможно переоценить. При виде женщин раненые становились спокойнее, выдержаннее, не сквернословили. Надзор за приготовлением еды сделал рацион больных несравненно лучше — без увеличения отпуска продуктов. Одного аптекаря сёстры милосердия, раскрыв махинации с подделкой лекарств, довели до самоубийства. «Жаль, что только одного!» — прокомментировал Пирогов.
В апреле 1855 года 500 раненых перевезли на Северную сторону. «Там уже всё готово», — уверяли армейские доктора.
«Приехал и видел, что они лежат в грязи, как свиньи с отрезанными ногами. Я, разумеется, об этом сейчас же доношу главнокомандующему, а там злись на меня, кто как хочет, я плюю на все. О, как будут рады многие начальства здесь, — которых я также бомбардирую, как бомбардируют Севастополь, — когда я уеду. Я знаю, что многие этого только и желают… А для чего мне молчать — я вольный казак».
Как итог, к августу 1855 в Крыму открылось госпиталей на 37000 мест. Накануне сражения при Чёрной речке, 3 августа, был заранее организован временный госпиталь на 4000 коек, и 3995 раненых и контуженных получили своевременную помощь. «Все раненые, прибранные с поля битвы, были подняты на обозы, заранее приготовленные, и задолго до наступления вечера перевезены в лагерный госпиталь на Мекензиеву гору». Небывалое дело — к прибытию раненых были готовы и врачи, и койки, и чай, и суп!
Но всё же Пирогов уезжал из Севастополя нервно-надломленным. «Все наши пособия едва ли колеблют общую цифру смертности», — писал он в письме. Ни сортировка, ни гипс, ни прекрасная техника операций, ни помещение раненых в палатках, ни применение азотистого серебра при перевязках, ни промывание ран через дренажные трубки (опять мировой приоритет!) не помогали против невидимого врага — «миазмов».
«Миазма не есть, подобно яду, пассивный агрегат химически действующих частиц; она есть нечто органическое, способное развиваться и возобновляться», — догадывался Пирогов, но сделать последнего шага не сумел. Даже по стилю, которым медик описывал своего невидимого врага, чувствуется, как Николай Иванович силился и не мог ухватить суть происходящего, как был недоволен. Камертон пироговской мысли звучит глухо, надтреснуто.
Отец наук
Работать над обобщением севастопольского опыта Николай Иванович начал не сразу, считая результаты малоинтересными. Лишь к концу Гражданской войны в США появилось первое издание его «Начал общей военно-полевой хирургии». Тут подоспели результаты нескольких европейских войн и статистика, показавшая, что смертность раненых у Пирогова при большинстве операций оказалась в разы ниже, чем в среднем по госпиталям — русским и европейским. На фоне французов и англичан русская медицина выглядела блестяще!
Труд, сделавший Пирогова отцом ещё одной науки, «Начала общей военно-полевой хирургии», вышел на русском языке в 1864-65 годах, уже после работ Луи Пастера и почти одновременно с работами Джозефа Листера. И как Пастер создал современную микробиологию, так Пирогов — военно-полевую хирургию.
После Крымской войны Николай Иванович навсегда ушёл из большой хирургии, но остался проводником в истории созданной им науки. Он составил великолепные отчёты по Франко-прусской и Русско-турецкой войнам. Пирогов основал современную топографическую анатомию и открыл новую эпоху в анатомии, порвал со средневековым лечением и ларреевской ранней ампутацией, а также впервые в мире применил гипсование до транспорта, а не после.
Он не оставил после себя учеников, но с тех времён вся русская хирургия опирается на его плечи.
Александр Поволоцкий
Другие новости и статьи
« Итоги работы тыла в период Великой Отечественной войны
Внешняя политика России в 1900–1914 годах »
Запись создана: Суббота, 28 Март 2020 в 0:03 и находится в рубриках Современность.
метки: Пирогов, военно-полевая хирургия
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика