Псков в годы оккупации 1941–1944 (как псковичи помогали своим пленным)
«Россия была инициатором выработки правил по ограничению варварских средств ведения войны. Начало этому было положено Брюссельской декларацией, которую предложил Александр II в 1874 году. По инициативе Николая II в 1899 году была созвана I Гаагская мирная конференция, где на основе Брюссельской декларации были выработаны ограничения в отношении законов и обычаев сухопутных войск.
Один пункт этой декларации касался военнопленных. На II Гаагской конференции (1907) были внесены изменения и поправки, в частности, дополнявшие пункт о правах и обязанностях военнопленных» [Ионцев В.А. и др. Эмиграция и репатриация в России. Изд-во Попечительства о нуждах российских репатриантов. – М., 2001. С.70].
Предусматривался обмен раненых и больных пленных, переписка с родными, право не строить для врагов стратегических дорог, грузить или разгружать вооружение. Известны случаи нарушения этих правил и даже расстрела пленных за отказ. После конца войны Международный Красный Крест в Женеве рассматривал тысячи жалоб бывших пленных на бесчеловечные условия жизни в плену. На основании этого опыта, в 1929 г. в Женеве была принята новая конвенция об обращении с военнопленными.
В новой конвенции были предусмотрены, кроме всего прочего, и удовлетворительное питание, и гигиенические условия, и оплата труда. Эту конвенцию подписали все страны кроме Японии и Советского Союза [Encyclopaedia Britanica, Chicago: London: Toronto/ 1960, v. 18, P.519 B]. Это объясняется тем, что советское правительство считало своих пленных изменниками родины. В Уставе Красной армии было сказано: «Ничто, в том числе и угроза смерти, не может заставить бойца Красной Армии сдаться в плен» [Ионцев В.А. …С.71].
В первые месяцы вторжения немцев и их союзников в СССР в их сводках говорилось о молниеносном продвижении вглубь страны и о сотнях тысяч советских пленных. Известно, что пленных балтийцев, западных украинцев и белоруссов немцы отпускали домой, или использовали для охраны лагерей. Были случаи и освобождения русских пленных, особенно если они были нужными специалистами.
С первых дней войны немецкая пропаганда твердила, что немцы освобождают народы Советского Союза от коммунизма, и были люди, которые первое время этому верили. Бывали случаи, когда население встречало немцев с цветами, а пленные выражали готовность бороться против коммунизма с оружием в руках. Так было в первые месяцы войны, но бесчеловечное обращение немцев с советскими пленными, вскоре развеяло эти иллюзии.
Количество сдававшихся в плен резко уменьшилось. Немцы на советских пленных вымещали злость, за то, что их пленным, в советском плену приходится не сладко, но главное было в звериной ненависти национал-социалистов к русскому народу. Нацисты считали, что русских, мол, слишком много и их надо частично истребить. Немцы не понимали, что своим отношением к пленным они роют себе яму.
Были, конечно, и исключения. Говорили, что немецкий комендант Гдова относился к пленным почеловечески. Моя будущая тёща, до прихода немцев, работала в ветеринарной лечебнице Пскова (Гоголевская, д. 19), а с приходом немцев моя будущая жена стала там же работать переводчицей. Главным врачом был Владимир Матвеевич Григорьев, его помощником был врач Иван Гаврилович Преображенский и фельдшером Митрофан Максимович (его фамилию моя жена не запомнила). Заняв Псков, немцы в считанные дни взяли всё под свой контроль, в том числе и ветеринарную лечебницу, составили опись склада и следили за тем, как расходуются медикаменты.
Но В. М. Григорьев предусмотрительно кое-что спрятал. Потом, когда у лечебницы была установлена связь с партизанами, заведующий лечебницей отправлял им кое-что из припрятанных лекарств. В книге «Псков. Очерки истории» С. И. Колотилова и др., «Лениздат» 1971, в главе «Псковское подполье» говорится только о партийцах и их работе, а о том, что делали беспартийные, умалчивается. Мало того, беспартийного В.М. Григорьева, который, рискуя жизнью, снабжал партизан медикаментами, спасал пленных, и принял в семью еврейскую девочку Люсю Вербицкую (в замужестве Мартысенкова), выдавая ее за свою дочь, осудили в 1951 г. по ложному доносу на 10 лет концлагеря.
Правда, через четыре года он был освобожден, но, подорвав здоровье, через год скончался. Об ужасном положении, в каком оказались пленные, знали все жители Пскова. Многие старались им помочь. С одной стороны это было строжайше запрещено немцами, а с другой стороны, бывало, что и часовые и их начальство, смотрели на эту помощь сквозь пальцы. Моя будущая жена иногда варила суп и отвозила его в лагерь. Многие ее знакомые тоже старались из своего скудного пайка поделиться хлебом с пленными.
Были случаи освобождения пленных на поруки. Известно, что большинство врачей, при приближении немцев было эвакуировано и, в связи с этим, главному врачу Колобову удалось освободить несколько пленных врачей из лагеря, взяв их на поруки. На поруки можно было освободить из плена и других специалистов. Медсестра Зинаида Матвеевна Одоранская взяла на поруки пленного переводчика еврея Ефима Хейфеца, выдававшего себя немцам за Ибрагимова, а В.М. Григорьев освободил, взяв на поруки ветеринарного врача Николая Васильевича Лукина и ветеринарного фельдшера Ивана Ивановича Иванова. Ефима немцы расстреляли, но не как еврея, а за связь с партизанами. Мы были знакомы, и он не скрывал от меня своей настоящей фамилии. После конца войны я сообщил через Красный Крест его родителям о судьбе их сына. » [См.: ЗаСвР. № 59-2]. В сентябре 1941 г., на площади перед кремлём, немцы разрешили устроить базар, куда крестьяне привозили продукты, включая мясо. Ветеринары должны были проверять качество мяса и лечить немецких лошадей и собак. Русские крестьяне тоже приводили в лечебницу своих больных коров и лошадей, а иногда вызывали ветеринаров в деревню к больному скоту.
Всё это делалось под наблюдением немецкого ветеринара, которому моя будущая жена писала отчёты на немецком языке. Ветеринарная лечебница организовала посильную помощь пленным. Все участвовали в этом деле, и если бы немцы узнали, то всех бы расстреляли. Бывало, что на двор ветеринарной лечебницы немцы приводили пленных, которые, голодные и больные, еле двигались. Ветеринары потихоньку подкармливали их и давали им лекарства, а иногда и прятали в сарайчике, принадлежавшем лечебнице. Там их прятали до вызова ветеринаров в какую-нибудь деревню. Врач или фельдшер ехали в деревню с пропуском от немцев, а в телеге или санях прятали пленных, которых потом выпускали, указывая им путь к партизанам.
Вторым способом помощи пленным была отправка немецких лошaдей, как якобы неизлечимых, в лагерь пленных на убой. Вот это и показалось однажды немцам подозрительным. Всех служащих арестовали и допрашивали, но ничего не смогли узнать. Для пленных самым страшным была зима 1941–1942 гг. За годы оккупации, по советским данным, только в лагере на Завеличье погибло 75 тыс., в Крестах – 65 тыс. и в Песках – 50 тыс. Священник Псковской православной миссии в Острове о. Алексей Ионов в своих воспоминаниях писал: «Когда отношение немцев к русским военнопленным стало меняться – увы, это произошло только к концу войны – я постарался вступить в контакт с военнопленными и хоть чем-нибудь помочь им. Я взял под свой протекторат небольшой лагерь под К. Там было не больше 200 человек. Всё, что мы с помощью населения могли сделать – это сварить для этих несчастных дважды в неделю мало-мальски приличный обед, состоявший, конечно, из одного блюда…
Но и это было уже много: смертность в лагере заметно уменьшилась. Как жаль, что погибли письма этих несчастных людей!» [См.: ЗаСвР. № 59-3]. «Добился я (о. Алексей Ионов – прим. Р.В.П.) и разрешения совершить для военнопленных Пасхальное богослужение. Правда, оно, по требованию начальника лагеря, было совершено в храме, откуда предварительно все остальные должны были выйти; двери храма охранялись вооружёнными солдатами, но, тем не мение, человек 300 военнопленных по личному желанию, наполнили наш храм, и для них было совершено специальное Пасхальное богослужение. С каким волнением я его совершал. Я произнёс слово, в котором убеждал их не падать духом, помнить, что их матери молятся о них. При упоминании о матерях у многих на глазах показались слёзы. Со слезами на глазах слушали военнопленные и радостные пасхальные песнопения.
Оделяя каждого не одним традиционным, а четырьмя-пятью яичками – их принесли накануне верующие люди, как только я объявил им о богослужении для военнопленных, – я приветствовал всех обычным: «Христос Воскресе!». И все, как один, отвечали: «Воистину Воскресе!». Это были бойцы Красной армии, попавшие в плен в 1941-1942 году». Воспоминания о. Алексея Ионова были первоначально опубликованы в журнале «По стопам Христа», Берклей (США) сент.1954 – августа 1955, затем отдельной брошюрой, Си-Клифф (США) 1955, в «Новом русском слово» 22 июня – 6 июля 1975, в «Православной Руси» Джорданвилл (США) 1982, в «Нашей стране» Буэнос-Айрес (Аргентина) 15 апр. 2000 (только отрывок) и в «СПб епархиальных ведомостях» вып.26-27/2002.
Р.В. Полчанинов
Другие новости и статьи
« Как боролись с венерическими болезнями на фронте?
О постановке на учет и призыв военнообязанных в Красную Армию »
Запись создана: Вторник, 13 Июль 2021 в 0:01 и находится в рубриках Современность.
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика