Современные технологии переформатирования политического пространства
В последние годы в мире возникает новая среда безопасности, в которой меняется характер военно-политического и вооруженного противоборства, при котором, во-первых, растет значение инструментов «жесткой» силы и количество военных конфликтов; во-вторых, центр собственно военных действий с традиционных театров войны на суше и на море смещается в воздушно-космическую и информационную сферы, а в военной практике применяются и внедряются положения концепции сетецентрической войны, глобально-интегрированных операций; в-третьих, широкое распространение получили инструменты «мягкой» силы, а также деструктивные социальные технологии (стратегии управляемого хаоса, непрямых и асимметричных действий), находящиеся на стыке «жесткой» и «мягкой» силы.
Они показали свою высокую эффективность и позволяют владеющим ими странам в условиях глобализации и информационной открытости государств без открытого военного вмешательства достигать политических результатов воздействия, зачастую сопоставимых с итогами войн. Важнейшими инструментами современного глобального противоборства являются: «Фактически государственный терроризм, повстанческая деятельность, «цветные революции», провоцирование экономических кризисов и др. <…> Существенным элементом повышения эффективности противоборства нового типа является стратегическое информационное противоборство, используемое для управления поведением противостоящей стороны»1 .
В специальной литературе новый тип соперничества получил название «четвертое поколение противоборства» (4GW), характерными чертами которого являются:
• комплексность и большая продолжительность;
• ведение активной террористической деятельности;
• участие негосударственных и транснациональных «акторов» при высоком уровне децентрализации их действий;
• действия, направленные на идеологическую, культурную и т. п. среды противостоящей стороны;
• высокий уровень вовлеченности информационно-психологических сил и средств противоборства, особенно через масс-медиа;
• использование всех имеющихся ресурсов: политических, экономических, социальных, военных и т. п.;
• преобладание конфликтов так называемой низкой интенсивности с вовлечением в них различных сетей акторов;
• наличие большого количества некомбатантов;
• слабость иерархии и проблемы управления;
• широкое использование повстанческих методов противоборства1 .
В российском экспертном сообществе не прекращаются дискуссии о сущности современной войны и об изменении ее характера в будущем. Сталкиваются два подхода: условно «классический», сторонники которого вслед за К. Клаузевицем считают, что война – это продолжение политики насильственными методами, специально созданными для этого институтами государства, и «неклассический», апологеты которого вслед за тем же Клаузевицем считают, что война – это навязывание своей воли противнику, а физическое вооруженное насилие всего лишь частный случай среди экономического, психологического, информационного, культурного и других типов насилия. При этом понятие «война» распространяется на широкий круг явлений.
С нашей точки зрения, «классическое» определение войны как одной из форм разрешения противоречий между различными социальными субъектами с помощью военного насилия, сущностным и определяющим признаком которой является вооруженная борьба, не потеряло своего ни теоретического (объяснительного), ни прикладного значения.
Все государства (и шире – все субъекты) имеют свои, нередко отличающиеся от других интересы, которые они ежедневно отстаивают в процессе противоборства. Именно противоборство и есть тот процесс, и тот термин, который, по нашему мнению, адекватно описывает столкновение интересов субъектов в экономической, финансовой, политической, информационной, военной и других сферах, до того момента, пока не будет применено военное насилие в форме вооруженной борьбы. Важно, что противоборство во всех сферах может существовать и до войны, и во время войны. Однако есть некоторое различие. Например, в «экономической войне» до и после начала боевых действий. «До» – это ограничения, санкции, запреты, эмбарго и пр. «После» – возможное огневое поражение объектов экономической инфраструктуры, потопление транспортных кораблей и т. п. Противоборство существует как в мирное время, так и с началом боевых действий.
Последнее, собственно, и характеризует войну не только как цепь битв и сражений, но и как многосоставное сложное социальное явление. Еще раз повторим, с нашей точки зрения, говорить о войне можно только после начала применения военного насилия в форме вооруженной борьбы, т. е. когда «ползунок» уровня конфликтности находится «выше» линии «начало вооруженной борьбы» только в военной сфере.
Споры вокруг «классических» и «неклассических» войн носят достаточно схоластический характер. Ведь, как правило, перечисляется ряд неотрицаемых обеими сторонами дискуссии явлений и процессов, несущих угрозу национальной безопасности. Одни говорят, что это война, другие – нет, это еще не война. В любом случае, органы государственного и военного управления, все общество, должны принимать соответствующие меры, чтобы не допустить негативного развития событий (будь то военное поражение или крах государства в «мирном» противоборстве).
Одним из самых обсуждаемых и неоднозначных конструктов последнего времени является неологизм «гибридная война» или, если быть более точным в переводе, – «гибридная организация боевых действий». В научном сообществе России в последнее время данная тема активно дискутируется. В Военном университете Министерства обороны Российской Федерации было проведено два межвузовских «круглых стола» («Гибридные войны XXI века» и «Гибридные войны в геополитических процессах XXI века»), аналогичные мероприятия провели Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова («Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века»), Финансовый университет при Правительстве РФ,
другие учебные заведения. Научная полемика ведется на страницах газет и журналов. За время обсуждения концепт «гибридная война» прошел путь от полного отрицания («модное словечко», «пропагандистский штамп» и т. п.) до «что-то в этом есть» и серьезного обсуждения на научных форумах. Сегодня можно констатировать, несмотря на некоторую семантическую неточность термина «гибридная война», на уровне феномена данное явление присутствует и обладает рядом отличительных свойств.
Под гибридными военными действиями западные военные теоретики подразумевают необъявленные тайные военные операции, в ходе которых сторона-инициатор атакует государственные структуры или регулярную армию противника с помощью местных вооруженных формирований («мятежников», «сепаратистов», «повстанцев», «борцов за свободу» или «борцов против кровавого режима»), скрытно поддерживаемых людскими («добровольцами», «отпускниками», «братьями по вере» и пр.), политико-дипломатическими, информационными ресурсами, оружием и финансами государства-субъекта гибридных действий и его союзников при опоре на некоторые оппозиционные правящему режиму социальные группы и организации государства-мишени (олигархи, организованная преступность, националистические, религиозные организации и движения). То есть, гибридные боевые действия сочетают в себе скрытные действия военного характера с дозированными политическими, экономическими, информационно-пропагандистскими мерами. Военная составляющая «гибридных войн» преимущественно реализуется силами специального назначения, ограниченными воинскими контингентами и/или иррегулярными, «квазигосударственными» или частными вооруженными формированиями.
В вопросе о «гибридности» войн в научном обиходе существует некоторое смешение понятий. Ученые «классической школы» указывают на то обстоятельство, что все войны всегда носят комплексный многосферный характер и не сводятся лишь к вооруженному противостоянию. Поэтому применение к войнам прилагательного «гибридный» с их точки зрения является общим местом, удвоением сущности, наукообразностью. Говоря о «гибридном» способе организации боевых действий, его разработчики и апологеты все же имеют в виду несколько иное, чем комплексность классического военного насилия в форме вооруженной борьбы.
Прежде всего, указывается на смещение в привлекаемых в вооруженном конфликте силах центра тяжести от регулярной к иррегулярной компоненте. Возвращаясь к спору сторонников «классического» и «неклассического» взгляда на войну, можно согласиться, что партизаны (как иррегулярные формирования) участвовали и в Отечественной войне 1812 г., и в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Однако их действия носили вспомогательный характер поддержки действий основных сил регулярной армии. Иными словами, Великую Отечественную войну можно было бы назвать «гибридной войной» в ее современном понимании, если бы немецко-фашистские войска были разгромлены партизанскими отрядами, капитуляцию Германии принял бы С. Ковпак, а основные силы РККА маневрировали где-то неподалеку, иногда помогая партизанам батальонными тактическими группами и ударами артиллерии. Именно в скрытном применении военной силы с большей или меньшей опорой на иррегулярную компоненту и представляется нам специфика содержательной стороны концепта «гибридная война».
Эта специфика определяет ряд существенных признаков гибридной организации ведения боевых действий1 . Во-первых, происходит гибридизация субъекта ведения войны через привлечение нерегулярных формирований и шире – негосударственных участников. Подобная гибридизация субъекта вплоть до его полного размывания и обезличенности ведет к тому, что столкновение носит более жестокий, затяжной, тотальный характер. Во-вторых, происходит смешение различных военных средств ведения войны вплоть до применения оружия массового поражения (ОМП), а также военного инструментария с невоенным. Здесь особо надо отметить увеличение значения информационного обеспечения военных действий, его медиатизацию и театрализацию (вспомним профессионально сделанные ролики ДАИШ/ИГИЛ о казнях на сцене древнеримского театра в Пальмире или на берегу моря).
При сохранении инвариантной сущности войны, с развитием общества и научно-техническим прогрессом в нем, закономерно происходит изменение целей, средств и методов современной войны. Основными целями войны нового типа являются не столько военный разгром армии противника, а решение политических задач, подавление воли населения страны и его элиты к сопротивлению, экономический коллапс, гуманитарная и военная катастрофа государства через согласованные и скоординированные из единого центра действия различных внешних и внутренних групп, реально или мнимо заинтересованных в дезинтеграции социума и получение от процесса распада экономических, финансовых, политических, информационных, демографических, психологических дивидендов. Отсюда вытекает и совершенно естественное изменение соотношения собственно военных и невоенных компонентов войны в пользу возрастания значимости последних. Что же касается средств и методов войны, то они, главным образом, определяются военной техникой и системами вооружений, созданными в ходе научно-технического прогресса. Есть ли «противоядие» против смертельного для слабых государств коктейля из «цветных революций» и «гибридных войн»? Несомненно.
И то и другое представляет собой всего лишь технологию (совокупность и последовательность определенных операций, дающих необходимый заказчику результат). «Гибридные войны» – технология вооруженной борьбы в условиях неприемлемости для государства в силу различных обстоятельств открытой военной агрессии. «Цветные революции» – технология организации политического переворота под прикрытием народного бунта. Внесение извне в их «технологическую карту» достаточно сильных изменений приведет к недостижению целевой установки и «срыву программы», что показали события в Белоруссии и Киргизии. Более того, события на Украине в 2014 г. показали новые «окна уязвимости» технологии «цветной революции» и возможность «перехвата» управления процессом смены политического режима в процессе ее реализации. Данная тема требует отдельного углубленного исследования.
Здесь же заметим, что технология «цветной революции» на определенном этапе требует дезорганизации деятельности и блокирования активности силовых структур государства-«мишени», которые, как правило, являются его опорой и стабилизирующим фактором. Именно в этот момент при наличии определенных условий появляется возможность реализации сценария «своей игры» для «третьей силы». Вышеперечисленные обстоятельства генерируют новые требования к структурному, содержательному и функциональному наполнению военной организации России как основному институту обеспечения военной безопасности страны, необходимости ее тесной координации с системами обеспечения государственной и общественной безопасности, включения в ее состав негосударственных элементов на принципах государственно-частного партнерства.
1. Гриняев С.Н., Арзуманян Р.В., Карп Е.И. Военное противоборство в современных условиях: новейший опыт, оценки, тенденции / под общ. ред. А.Б. Михайловского. М.: АНО ЦСОиП, 2014. 136 с.
2. Манойло А.В. Технологии «цветных революций» в современных проявлениях «гибридных войн» // Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века: коллективная монография / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: МГУ, 2015. С. 259-271.
3. Рожин Б. Пятая колонна в России [Электронный ресурс] // Православный воин: [сайт]. URL: http://pravoslav-voin.info/publikacii/1162-pyataya-kolonna-vrossii-boris-rozhin.html (дата обращения: 12.04.2017).
4. Чихарев И.А., Полулях Д.С. «Гибридная война»: реконструкция против деконструкции // «Гибридные войны» в хаотизирующемся мире XXI века: коллективная монография / Под ред. П.А. Цыганкова. М.: Изд-во Московского ун-та, 2015. С. 89-104.
Прилепский Валерий Юрьевич, Семенов Александр Алексеевич
Другие новости и статьи
« Михаил Тимофеевич Калашников: сибиряк с Алтая, человек-легенда
Человеческий капитал и здоровье: ошибки стратегии »
Запись создана: Понедельник, 17 Декабрь 2018 в 0:53 и находится в рубриках Современность.
метки: политика, технологии
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика