Апология истории, или как выжить историку в современной науке
Аннотация: В статье авторы дают обоснование научности исторического знания, сомнения в котором участились в мире гуманитарных наук в последнее время. Подробно выдвигаются претензии, предъявляемые к истории как науке, дается развернутое определение понятию «наука» и «научного знания», перечисляются критерии научности. Дается опровержение выдвинутых обвинений в ненаучности истории. Ключевые слова: история, историческое знание, наука, ненаука, научность, постмодернизм.
Молодым ученым-гуманитариям, не так давно вступившим в мир серьезной науки, только что «выпрыгнувшим из гнезда» догм и иллюзий завершенности и незыблемости своей научной дисциплины, характерных и необходимых в statu pupillari, приходится сталкиваться с, казалось бы, абсурдными вопросами, ответ на которые заранее предопределён и решен. Приступая к самостоятельным штудиям, зачастую молодой исследователь попадает в орбиту споров маститых ученых: в поле дискуссий, подвергающих сомнениюфундаментальные основы той или иной научной дисциплины. Так, в течение XX в. не раз, в целом, гуманитарные науки и, в частности, история подвергались сомнению: действительно ли они являются науками в сравнении с естественными, достоверны ли получаемые ими знания, являются ли они научно обоснованными.
В чем же состояли и состоят основные «претензии» к исторической науке, что внезапно заставило засомневаться в ней некоторое количество самих историков и «критиков» со стороны? Можно начать с самого главного «истца» на суде науки – Постмодернизма, который сводит историю к вненаучным сферам: или к художественной (тогда история предстает как авторский замысел), или же к идеологической (где она предстает политически зависимой). О политической профанации историей говорят часто и сравнительно давно: «…история превращается в публичную девку, в сумму примеров, которой можно обосновать что угодно. Тогда и раздаются голоса о ненужности науки истории, хватит, мол, и знания настоящего. И действительно: часто в историю вводят миф, а ведь миф – это выдумка, хуже того, ложь! Нас заставляют изучать не фактическую историю, не факт, а мифическое его осмысление. История, Наука, начинает нести дезинформацию» говорит в своих публичных лекциях Л. Гумилев [5, c. 402]. Кроме того, именно данный фактор Кузищин В.И. считал основной причиной разговоров о кризисе в отечественной исторической науке: «Исторические события и исторические деятели самым широким образом используются в интересах сегодняшней ситуации, современных партий, движений и различных "фронтов". История фактически переписывается с точки зрения конъюнктурных и, как правило, в узкопартийных или националистических целях» [1, с. 82, цит. по 2, с 51]. Вдобавок, постмодернисты особо остро поставили под сомнение познавательные способности истории, а также способность историка как субъекта познания к адекватной интерпретации. Объектом исторического исследования объявлялся текст – единственный остаток прошлого в его материальном выражении, доступный для познания историком, его предметом – установления связи между изучаемым текстом и интертекстом, или текстовой культурой, под воздействием которой созданы исследуемые тексты. Однако результаты подобного исторического исследования считаются в большой и большей степени зависимыми не от объективного содержания текста, но от наиболее субъективного фактора во всем процессе исследования, «слабого звена» – фигуры историка. [12, с. 29]
Происходит трансформация представлений о труде историка, как о полностью «авторской конструкции прошлого»: исследование дает представление лишь о собственном тексте и личности его автора – историка и культурном окружении последнего [11]. Что касается интерпретации фактов историком, то С.К. Булдаков замечает, что несмотря на их бесспорнуюобъективность, историк, тем не менее, оперируя ими с оглядкой на социальные и персональные ценностные установки, «надевает» на них часто неадекватные оценочные ярлыки [3, с. 148–149]. Именно здесь и зарождается проблема определения критериев толкования и оценки исторических явлений.
Плюралистичность же и одновременная первостепенность критериев порождает недопустимуюплюралистическуюисторию. Следующее «обвинение» – проблемы в терминологическом аппарате исторической науки: отсутствие четко, единожды и навсегда выработанной терминологии. В рефлексии историков можно встретить характерные фразы: «в истории нет даже единой терминологии» [13, c. 4], или «состояние «методологической анархии»» [8]. Л.Н. Гумилев говорит о многозначности исторических терминов, что сильно затрудняло общение между историками [6, с. 15]. Для составления полной картины «научного иска» к истории, можно отметить такие претензии, как избыточность первичной информации, неразработанность принципов систематизации, невозможность верификации гипотезы экспериментальным эмпирическим путем [3, с.151]. Для того, чтобы признать историюнаукой, а знание, которое дает история научным, и ответить на вышеуказанные утверждения, прежде всего необходимо обозначить, что мы подразумеваем под термином «наука», каким содержанием мы его наполняем, и соответственно, отвечает ли история заданным критериям.
Согласно содержательно полновесному и наиболее синтезирующему прочие определения В.П. Кохановского наукой является «формой духовной деятельности людей, направленной на производство знаний о природе, обществе и о самом познании, имеющей непосредственной целью постижение истины и открытие объективных законов на основе обобщения реальных фактов в их взаимосвязи, для того чтобы предвидеть тенденции развития действительности и способствовать ее изменению [..] это творческая деятельность по получению нового знания и результат этой деятельности: совокупность знаний (преимущественно в понятийной форме), приведенных в целостную систему на основе определенных принципов, и процесс их воспроизводства [..] как и другие формы познания, наука есть социокуль–турная деятельность, а не только «чистое знание»[10, с. 22]. Таким образом, наука подразумевает под собой многогранный творческий (не механический) процесс получения человеком новых знаний о соответствующем конкретной науке объекте и их систематизацию в целостную систему с выходом на открытия общих принципов и внутренних механизмов развития объекта познания. Любая наука имеет объект, предмет, задачи, методологию, репрезентирующие ее институты.
Научному знанию присущи особые критерии, отличающие и помогающие его отличить от прочих ненаучных видов знаний. Основными критериями научности являются: 1)выявление объективных законов действительности; 2)теоретическое предвидение будущего для дальнейшего практического освоения действительности с опорой на знание механизмов функционирования и развития исследуемого объекта (Как замечает В.П. Кохановский, «любое научное предвидение, какое бы точное оно ни было, всегда неизбежно ограничено, имеет свои пределы, за которыми оно превращается в утопию, в пустую беспочвенную фантазию. В науке очень важно знать также и то, чего принципиально быть (появиться в будущем) никогда, ни при каких условиях, не может» [10, с. 25]; 3)системность знания, что означает упорядоченную на определенных теоретических установках совокупность знаний; 4)перманентная методологическая саморефлексия; 5)стремление к объективности добываемого знания и ориентация на истинность за счет «конструктивно–критического и самокритического отношения субъекта к действительности и к самому себе, исключающего косность, догматизм, апологетику, субъективизм»; 6) доказательность, обоснованность, достоверность полученных выводов исследования; 7)формальная непротиворечивость знания; 
его опытная проверяемость, воспроизводимость; 9)открытость для критики и некоторые другие.
Учитывая объем вышесказанного о содержании понятия «наука», представляется своевременным определить степень научности истории, исторического знания. Заранее хочется отметить, что история (с некоторыми оговорками на своюспецифику) и историческое знание удовлетворяет требованиям и критериям науки и научности. История как сфера научной деятельности предельно институционализирована (что демонстрируют институты исторической науки, группы ученых, система исторического образования от школьного до уровня аспирантуры), обладает свойственным только ей объектом и предметом исследования (человеческая деятельность в прошлом), целями и задачами (например, получить не только того знания, которое зафиксировано в источнике, но и выйти на «новое» знание, которого в нем не дано в непосредственности, или воссоздать исторические события «в собственном сознании, сопережить тот внутренний опыт участвовавших в них людей, который он хочет понять» [9, с. 94]), методами исследования, прогнозирующе–предсказательной способностью (как заметил Л.Н. Гумилев: «История – это наука, которая изучает предмет, не давая прямой отдачи, но избавляя от колоссальных ошибок [..] история нужна как предохранительная наука, а для того, чтобы она таковой стала, из нее надо выкинуть всюмифологическуючушь, предвзятость и качественные оценки.»[4]).
Чуть подробнее остановимся на методологии, кажущиеся недостатки которой активно вменяют в вину истории. Историческая наука является одним из способов познания мира, для которого характерны свои специфические методы, которыми руководствуется в своем исследовании каждый историк, если он не фальсификатор и не популяризатор, т.е. представитель псевдонауки. Так, к специально-историческим методам относятся: условно-документоведческий, грамматически-дипломатический методы, историко-политический анализ, методы текстологии; к общеисторическим методам относятся: проблемно-хронологический метод, историко-генетический (или ретроспективный), метод периодизации, моделирования, историко-сравнительный, структурно-диахронный, историко-типологический метод и др. Данные методы являются едиными, установочными, базовыми для историков различных школ и подходов.
Исторические школы, выдвигавшие и выдвигающие свою методологию, сосуществуют, и строят таковую без отрыва от традиций, они все связываются, только модернизируются, улучшаются, направляясь по вектору, сонавпрвленному линии объективизации и достоверности получаемого знания. Согласно Ковальченко «любая теория содержит какое-то рациональное зерно. Любой метод для чего-нибудь да хорош» [1, с. 61]. То есть историки не должны полностью отказываться от какой–либо теории и заменять её другой, но напротив – необходимо синтезировать всё накопленное в области методологии. В.И. Кузищин вообще не считает, что постоянные претензии к методологическо неразберихе в истории, перманентный поиск новых подходов, новой теории (особенно характерный для науки XX) является признаком кризиса: «Можно ли рассматривать процесс смены одной господствующей концепции какой-либо другой как кризис исторической науки, как её распад и уничтожение? Напротив, по нашему мнению, это естественный процесс саморазвития науки.» [1, С. 81–82]. С.К. Булдаков абсолютно верно отмечает, что «предмет исторического исследования настолько многомерен, что доминировать не может какой-то один метод изучения исторических явлений. Вполне естественно возникает проблема дополнительности методов, их совместимости, непротиворечивости» [3, с. 151]. Затронем еще два аспекта из списка «обвинений» в области философии истории. Так, неправомерно историю относят к сфере политики из-за большой концентрации в историческом труде или подходе политической составляющей.
Действительно, иногда научная теория заменяется идеологической конструкцией, однако это не имеет отношения к науке, и истинная история и верный ей историк не считает это относящимся к научному знанию, отсеивая и фильтруя подобные источники, разной степени политизации, то и дело с вкраплениями фальсификации. Второй момент касается субъективности исторического познания и адекватности интерпретации явлений прошлого и связи между ними историком. В «профессиональной» истории нет оценок хорошо/плохо, историк не может быть «за кого–то», он не предпочитает одних другим. В идеале историческое явление описывается, анализируется подобно природному феномену – беспристрастно. Безусловно, объект исследования историка (мир людей) отличается от объекта естественных наук наполненностью эмоциями, что накладывает ограничения на объективность исторического исследовательского процесса: «Страсти и эмоции минувших лет забываются со временем, но легко могут быть возвращены к жизни при обращении к документам и материалам прошлого, к источникам [..] для естествознания подобная ситуация исключена» [11].
В связи с большей подверженностью историка к сползанию в субъективность, современным ученым– гуманитариям выдвигаются такие требования как эрудиция, максимальная широта взглядов, способствующая толерантности и стремлению к объективности. Выполнение названных требований будет дополнительно способствовать изменениюмнения оппонента истории и вынудит его отозвать свой иск.
Список литературы 1. Актуальные проблемы теории истории (Материалы "круглого стола". 12 января 1994 г.) // Вопросы истории, 1994, № 6. 2. Бериашвили В.Т. Отечественная историческая наука в конце XX – начале ХХI веков: поиск новых методов исследования // Вестник Псковского государственного университета. Серия: Социально–гуманитарные науки. – Псков: Изд–во Псковского государственного университета, 2008.– №3 – С. 49–55. 3. Булдаков С.К. История и философия науки: учебное пособие для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. – Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2007. – 184 с. 4. Гумилев Л.Н. История – наука естественная, или визит к профессору Гумилеву Лев Николаевич (Визит нанес Владимир Суворов) // Сельская молодежь, 1988. – № 2. – С. 44–49. 5. Гумилев Л.Н. Конец и вновь начало. Популярные лекции по народоведению. – М.: АСТ Астрель, 2010. – 431 с. 6. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – СПб.: Азбука–класика, 2002. – 607 с. 7. Зеленов М. В. Сущность, формы и функции исторического знания и познания. Методы изучения истории. Классификация источников. В помощь студентам и аспирантам. URL: http://www.opentextnn.ru/history/?id=1943 (Дата обращения – 10.10.2017). 8. Золотарев В.П. Договоримся о словах! // Историческая наука и методология истории в России в XX в.: К 140– летию со дня рождения А.С. Лаппо–Данилевского. Санкт–Петербургские чтения по теории, методологии и философии истории. Вып. I. – СПб., 2003. 9. Коллингвуд Р. Дж. Идея истории. Автобиография. – М.: Наука, 1980. – 485 с. 10. Кохановский В. П. Философия и методология науки: Учебник для высших учебных заведений. — Ростов н/Д.: «Феникс», 1999. – 576 с. 11. Мининков Н. А. Объект, предмет и субъект исторического познания. URL: http://www.opentextnn.ru/history/?id=1350 (Дата обращения – 14.10.2017). 12. Подлевских Л.Г. Значение постмодернизма для теории исторической науки // Вестник Вятского государственного университета. – Киров: Изд–во Вятского государственного университета, 2009. – Т.4, №1. – С. 27–30. 13. Французова Н.П. Методологические и логические вопросы исторического познания: автореф. дис. …д–ра филос. наук. М., 1973.
Коскова А.С.
Другие новости и статьи
« Реформы Александра II в великом княжестве Финлядском
Запись создана: Среда, 5 Январь 2022 в 0:06 и находится в рубриках Новости.
метки: история
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика