Социальное образование детей императора Николая II
В императорской России царские дети, как правило, были недостаточно социализированы. Очевидность этого не вызывает недоумения. Порфироносные отпрыски воспитывались в строго закрытой дворцовой атмосфере со специально отобранными взрослыми наставниками и учителями. Известная попытка императора Александра I учредить в 1810 г. Царскосельский лицей для воспитания и обучения не только высокородных дворянских детей, но и его собственных младших братьев, великих князей Николая и Михаила, удалась лишь наполовину. В стенах воспетого А. С. Пушкиным Лицея братья царя не обучались. В лучшем случае, если царские дети были близки по возрасту, их обучали и воспитывали совместно, с целью создания своеобразного мини-коллектива.
Под руководством царственной бабки Екатерины II совместное образование проходили великие князья Александр и Константин Павловичи и их, уже упомянутые выше, братья Николай и Михаил. Став императором. Николай I чрезвычайно серьезно подошел к вопросу воспитания своего наследника, цесаревича Александра Николаевича. Важен тот факт, что для совместного прохождения полного курса предметов во дворце поселили двух высокородных мальчиков — Иосифа Вильегорского и Александра Паткуля. Первый из них, обладая живым умом и богатым воображением, часто опережал наследника в усвоении материала; второй мальчик несколько отставал и в результате удачно смоделированный микроклимат позволял наследнику правильно развиваться и социально адаптироваться в условиях такой дворцовой микро-школы. Однако столь позитивный опыт не был принят на вооружение последующими российскими императорами. В дальнейшем царские наследники воспитывались или совершенно индивидуально, или в паре со своими подходящими по возрасту братьями: цесаревич Николай и его брат Александр (дети Александра II), цесаревич Николай и его брат Георгий (дети Александра III). В семье последнего русского императора Николая II, как известно, было пятеро детей — четыре старшие девочки и последний наследник-мальчик.
Император Николай II родился 6 мая 1869 г. (Здесь и далее датировка до 1 февраля 1918 г. дается по стар. ст.) Вступил на престол 20 октября 1894 г. 26 ноября 1894 г. состоялась его женитьба на принцессе Гессен-Дармштадтской Алисе-Елене -Луизе-Беатрис, в православии — Александра Федоровна. Это была первая неделя траура по усопшему отцу—императору Александру III. Венчание состоялось в Большой церкви Зимнего дворца, в день рождения вдовствующей императрицы Марии Федоровны, что давало послабление в трауре. Через год, 2 ноября 1895 г. у молодой царственной четы родилась первая дочь Ольга. 29 мая 1897 г. — дочь Татьяна. Через два года, 14 июня 1899 г. на свет появилась девочка Мария и, наконец, 5 июня 1901 г. семья умножилась еще одним ребенком женского пола — Анастасией. Мечты о сыне не оставляли Николая II и, наконец, 30 июля 1904 г. радостное событие отмечала не только царственная семья, но и вся Россия. У императора родился мальчик-наследник цесаревич Алексей.
Однако вскоре семейное ликование омрачилось тягостным известием: мальчик унаследствовал от матери тяжелую неизлечимую болезнь крови — гемофелию. И с этой тяжелейшей ношей семье русского императора надо было жить, бороться, лечиться, надеяться, растить и учить детей. Систематическое обучение детей в дворянских семьях этого времени начиналось, как правило, в 8 лет. Императорские отпрыски не составляли исключения. Они получали уроки чтения, письма, начальной арифметики; как все дети, любили рисование; девочек приучали к рукоделию. Первые отзывы о своих старших царственных ученицах оставил французский подданный Пьер Жильяр (в России — Петр Андреевич Жильяр), обучавший десятилетнюю Ольгу и восьмилетнюю Татьяну французскому языку: «Старшая из Великих княжон, Ольга, девочка десяти лет, очень белокурая. С глазами, полными лукавого огонька, с приподнятым слегка носиком, рассматривала меня с выражением, в котором, казалось, было желание с первой же минуты отыскать слабое место — но от этого ребенка веяло чистотой и правдивостью, которые сразу привлекали к нему симпатии. Вторая, Татьяна, восьми с половиной лет, с каштановыми волосами, была красивее своей сестры, но производила впечатление менее открытой, искренней и непосредственной натуры»1 .
На первых уроках присутствовала сама императрица. Она обсуждала с учителем методы преподавания. Впоследствии П. Жильяр писал:«Императрица относилась к воспитанию и обучению своих детей, как мать, всецело преданная своему долгу. Вместо холодной и высокомерной Царицы, о которой мне столько говорили, я, к величайшему своему удивлению, нашел женщину, просто преданную своим материнским обязанностям»2 . В 1907 г. ученицей П. А. Жильяра становится Мария, а в 1909 г. — Анастасия, т. е., когда девочкам наступал девятый год. Дочери Николая II воспитывались в простоте и искренности. Небольшая разница в возрасте позволяла им органично расти в девичьем коллективе. Они были хорошо воспитаны, но и ничто детское им не было чуждо: девчонки любили подвижные игры, могли побегать и пошалить. Чересчур расшалившуюся дочку отец мог приструнить достаточно тяжелым шлепком3 . В 1906 г. П.А. Жильяр впервые увидел маленького наследника, которому было около двух лет: «…в феврале 1906 года я увидел полуторагодовалого цесаревича при следующих обстоятельствах. …Когда уже заканчивался урок, который я давал Ольге Николаевне, вошла императрица, неся на руках великого князя, наследника.
Она приблизилась к нам с видимым намерением показать мне того, кого я еще не знал. В ней светилась нескрываемая радость матери, которая увидела, наконец, исполнившимся свое самое дорогое желание; она гордилась и радовалась красоте своего ребенка. В то время, действительно, цесаревич был одним из самых прелестных детей, какого можно себе представить, с прекрасными светлыми кудрями и большими серо-голубыми глазами, оттененными длинными загнутыми ресницами. Он имел свежий розовый вид совершенно здорового ребенка, и, когда улыбался, на его полных щеках вырисовывались две маленькие ямочки. Когда я приблизился к нему, он взглянул на меня серьезным и робким взглядом и с большим трудом решился протянуть мне маленькую ручку»4 . Учитель заметил особенную трепетность матери по отношению к ребенку, но истинной причины этого отношения, естественно, понять не смог. Родители опасались любого неловкого движения мальчика: пустяковая царапина или легкий ушиб могли спровоцировать непоправимые последствия. Повышенная опасность для маленького цесаревича заключалась еще и в том, что он рос чрезвычайно подвижным ребенком. Поэтому все его игры сопровождались бесконечными запретами и тревогой окружающих взрослых. При этом, беспокоясь за его здоровье и жизнь, мальчика баловали безмерно. Это весьма характерно для родителей и близких тяжелобольных или часто болеющих детей. Стараясь облегчить страдания малыша, окружающие зачастую создают условия для формирования слабовольного, капризного характера. Видимо, и Александра Федоровна, и Николай II понимали это. В 1907 г. у наследника вместо женщины-няни появляется «дядька» — боцман с императорской яхты «Штандарт» А. Е. Деревенько.
Он был значительно строже к мальчику, нежели прежняя няня М.И.Вишнякова. При этом новый воспитатель был чрезвычайно предан ребенку, обладал терпеливым характером и всячески старался облегчить его страдания во время приступов болезни. Боцман А.Е.Деревенько находился при Алексее Николаевиче вплоть до 1917 г. практически безотлучно. Его можно увидеть на многих фотографиях или рядом с цесаревичем, или на заднем плане, или несущего больного ребенка на руках даже во время торжественных приемов. Сыновья боцмана — Алексей (1906 г. р.) и Сергей (1908 г. р.)— стали первыми товарищами наследника в его детских играх. Возможность общения с мальчиками своего «дядьки»-простолюдина приносила цесаревичу величайшее удовольствие. Он был прост и дружелюбен и меньше всего помышлял о своем высоком положении. Это был первый опыт его социальной адаптации в среде ровесников. Несколько позднее около наследника появился еще один «дядька» — матрос с той же императорской яхты «Штандарт» К.Г.Нагорный. Несомненно, мужское влияние каждого «дядьки» в определенной степени оказывало благотворное влияние на мальчика, на его формирующийся кругозор и характер, однако образование наследника престола требовало правильного и грамотного воспитания и обучения. В 1907-1908 гг. походы по Балтийскому морю на яхте «Штандарт» подарили возможность, только-только начинающему хорошо понимать и говорить наследнику, заниматься наблюдением за жизнью мальчишек-юнг из Школы юнг Гвардейского экипажа, которых каждое лето прикомандировывали по несколько человек к различным военно-морским кораблям императорского флота. Трехлетний Алексей с удовольствием играл и общался с некоторыми из них. Если верить свидетельству советского киноактера, мастера эпизодической роли, известного под псевдонимом Георгий
Светлани, он, в качестве юнги Гриши Пиньковского на императорской яхте «Штандарт», оказался незаменимым товарищем по играм и забавам маленького наследника5 . Ловкий юнга умел ходить на руках и вертеть прямо-таки цирковые сальто. Малыш приходил от этого в восторг и неуклюже пытался повторить проделки своего старшего друга. Однажды юнга даже надавал тумаков цесаревичу, но мальчик проявил благородство и не выдал своего обидчика. Немного погодя подросток получил выволочку от боцмана А. Е. Деревенько, ставшего свидетелем его безобразного поступка. И даже после этого случая контакт наследника с веселым подростком продолжался и был весьма полезен — всю свою жизнь Алексей страдал от недостатка общения с мальчишеским коллективом. На яхту «Штандарт» подбирались юнги, владеющие струнными инструментами, преимущественно— балалайкой. Они составляли маленький балалаечный ансамбль и часто играли для своих высокопоставленных пассажиров. Юный наследник чрезвычайно заинтересовался балалаечной музыкой; известно, что впоследствии, уже в подростковом возрасте, он хорошо играл на балалайке и очень любил это занятие6 . Систематическое обучение Алексея Николаевича решено было начать с осени 1912 г., после того, когда ему исполнится 8 лет.
Преподавательский состав сформировался значительно раньше — проверенные и доверенные люди, преимущественно учителя его старших сестер. В этот круг входили П. В. Петров— преподаватель русского языка, гофлектриса Е. А. Шнейдер, дававшая детям уроки немецкого (она же учила русскому языку саму Александру Федоровну в ее первые годы пребывания в России), швейцарец П. А. Жильяр обучавший царских детей французскому, англичанин С. И. Гиббс, учитель английского языка, а также — духовник царской семьи, православный священник о.Александр Васильев, преподаватель Закона Божия. За образованием детей следила сама императрица. Внутри царской семьи говорили только по-русски. Подруга Александры Федоровны, А. А. Вырубова утверждает, что «… дети были горячими патриотами: они обожали Россию и все русское и плохо говорили на иностранных языках. Старшие лишь недурно говорили по-английски, с младшими же императрица разговаривала по-русски». Главным учителем по свидетельству все той же мемуаристки «был некто П. В. Петров. Он назначал …других наставников. …Из всех учителей дети и их величества больше всего любили Жильяра, который сперва учил великих княжон французскому языку, а после стал гувернером Алексея Николаевича»7 . Александра Федоровна очень внимательно относилась к выбору учителей для своих дочерей, и особенно — для сына. Эти люди должны были не только обучать и воспитывать, но и обладать деликатностью и быть преданными настолько, чтобы сохранять все семейные тайны. Готовясь к первым урокам с восьмилетним цесаревичем, П. А.Жильяр столкнулся с самой главной из них — тяжелым недугом наследника. Это произошло в начале октября 1912 г. в Спале, куда императорская семья и русский двор по традиции съехались на охоту. Накануне, во время отдыха с родителями и сестрами в Беловежской Пуще (на польской территории), мальчик получил травму, которая дала тяжелейшие осложнения, связанные с его врожденным заболеванием. «Мой коллега (П. В. Петров — Е. Л.) и я были удивлены, при приезде в Спалу, бледным видом ребенка и тем обстоятельством, что его носили на руках, так как он не был в состоянии ходить сам», вспоминал учитель8 . Как бы то ни было, страшная болезнь отступила и в ноябре 1912 г. цесаревич был перевезен в Царское Село. Мальчик еще продолжительное время не мог ходить и даже просто распрямить левую ногу, а впоследствии еще долго прихрамывал во время ходьбы. Следовало применять массажи, использовать ортопедический аппарат. Учебные занятия прекратились, практически не начавшись — их решено было возобновить с осени следующего, 1913 г. Накануне летнего отъезда П. А. Жильяра в Швейцарию для того, чтобы навестить родственников, Александра Федоровна сделала ему предложение после возвращения вступить в должность главного воспитателя цесаревича. Учитель стал пытаться наладить первые контакты с учеником. Это оказалось нелегко. Алексей проявлял нетерпимость, с трудом переносил всякое принуждение и совершенно не был приучен к дисциплине. П.А.Жильяр сознавал, что его поведение «производило ясное впечатление глухой ненависти, которая иногда доходила до сознательного сопротивления». Однако шло время, и терпение наставника стало давать результаты. Алексей стал проникаться к нему доверием. Ему было уже девять лет. П. А. Жильяр считал, что ребенок был «довольно крупным для своего возраста. …имел продолговатое, чистое, с тонкими чертами лицо, прелестные светло-каштановые волосы с медным оттенком и большие серо-голубые глаза … Он вполне наслаждался жизнью, когда мог, — действительно неугомонный и веселый мальчик. …
Он обладал большой живостью ума, большой рассудительностью и проницательностью, и касался иногда вопросов, недоступных его возрасту, что свидетельствовало о нежной и созерцательной душе»9 . Уроки с Алексеем Николаевичем начинались в 9 часов утра и заканчивались в 11. 30. После прогулки в санях или на автомобиле занятия продолжались до часу дня. Цесаревича обучали арифметике, истории, географии, французскому языку и Закону Божию. Несколько позднее он стал получать уроки английского языка, которые ему давал англичанин, выпускник Кембриджского университета, С. И. Гиббс. С. И. Гиббс прибыл в Санкт-Петербург в 1901 г. и успешно проявил себя как домашний учитель английского в весьма состоятельных российских семьях. Его профессиональная репутация значительно укрепилась, когда он получил престижную должность преподавателя в Императорском училище правоведения, где сыновей потомственных дворян готовили к важнейшим постам государственной службы. Помимо этого он активно сотрудничал с петербургской гильдией учителей английского языка и с 1906 г. принимал участие в регулярных еженедельных публичных чтениях в качестве чтеца произведений английских и американских классиков. Первые же уроки С. И. Гиббса с цесаревичем показали, насколько непростым учеником тот оказался. Алексей совершенно не был приучен к дисциплине и усидчивости, принудить его к регулярным занятиям оказалось чрезвычайно трудно. Примечателен эпизод одного из уроков английского языка, рассказанный С. И. Гиббсом в его отрывочных записках о жизни и преподавании при русском дворе. В тот день их с цесаревичем занятие началось довольно-таки поздно — около пяти часов вечера. Видимо, ребенок устал и всячески старался выразить свой протест. «Сначала он принялся резать хлеб ножницами, — вспоминал учитель, — затем принялся бросать его птицам, для чего пришлось открывать и закрывать створный переплет… Затем он обмотал проволоку вокруг зубов и хотел проделать то же самое со мной, но, естественно, я воспротивился этому. Хуже того, он снова схватил ножницы и сделал вид, будто собирается резать все, что попадет ему под руку. Чем больше я старался помешать ему, тем громче он визжал от восторга.
Странно, но у него было при этом неприятное выражение лица. Он захотел стричь свои волосы, затем мои. А когда я попытался помешать ему, он спрятался за портьеру и обмотал ее вокруг себя». Взрослому человеку никак не удавалось образумить разбушевавшегося ребенка. Мальчик, которому было около десяти лет, продолжал вести себя отвратительно. Этот эпизод приведен в книге о Сиднее Гиббсе его американским биографом К.Бенаг— ей удалось ознакомиться с сохранившимся домашним архивом учителя10. Можно себе представить, какие трудности преодолевали учителя цесаревича Алексея, особенно на первых порах обучения. К ребенку необходимо было искать индивидуальный подход, применять особую методику преподавания. В этом отношении С. И. Гиббс достаточно преуспел. Каждый урок он старался обратить в игру, объясняясь при этом только на английском языке. Несомненным успехом у мальчика пользовались разные фигурки в виде птичек, животных, корабликов и шапочек, виртуозно сложенные из бумаги прямо у него на глазах. В умелых руках учителя все это приобретало веселый, загадочный и сказочный образ, сопровождающийся веселым рассказом в лицах. Современная педагогика считает подобный метод преподавания чрезвычайно плодотворным и перспективным, прежде всего для детей младшего школьного возраста. Такие бумажные фигурки называются оригами — от японского термина, который буквально переводится как «сложенная бумага». Именно японцы считаются основателями оригами, приобретающие в наши дни все большую популярность при работе с детьми. Благодаря своему педагогическому дару, терпению и пониманию С. И. Гиббс сумел расположить к себе царственного ученика и к лету 1914 г. даже был вполне удовлетворен его успехами. Зимнее и осеннее время семья императора Николая II проводила в царскосельском Александровском дворце, где преимущественно и проходили учебные занятия с детьми царя. Царская семья занимала верхний этаж дворца, где ей было уже достаточно тесно: здесь были спальные, туалетные и жилые комнаты. Из окон игровой, спальной и классной комнат цесаревича просматривался парк, разбитый около дворца. Боцман А. И. Деревенько располагался рядом со спальней мальчика за перегородкой.
Девочки жили по двое в двух комнатах, где стояли их кровати, туалетные и письменные столы. Судя по воспоминаниям очевидцев, близко знавших царскую семью, дочери Николая II были приветливы, просты, хорошо воспитаны, неприхотливы в быту и трудолюбивы. Они обожали своих родителей и младшего брата. Во время приступов гемофилии каждая из них, как умела, старалась облегчить его страдания. Видимо, не одна только болезнь, но и трепетное отношение к нему семьи (особенно матери, даже в подростковом возрасте называвшей его Бэби) сказались на своевольном характере маленького цесаревича, который часто поступал самым невоспитанным образом. С. И. Гиббс с недоумением отметил, как во время одного из его уроков Алексей вдруг вызвал слугу и потребовал принести ему шоколад, что было немедленно исполнено. Ребенок залпом опорожнил хрустальный стакан и был крайне удивлен по поводу сделанного ему замечания11. О другом случае (правда, с умилением) рассказывает Т.Е.МельникБоткина: играя с ровесником Колей, сыном своего доктора В. Н. Деревенко, цесаревич «возился неимоверно, ни минуты не сидя на месте, и кувыркаясь то под столом, то на столе», а когда к ним пытались войти взрослые, он резко захлопывал перед ними дверь с невежливым криком: «Взрослые должны уйти!»12. Однако со временем положительные природные данные в характере цесаревича, подпитываемые правильным воспитанием, стали преобладать. П. А. Жильяр с первых месяцев общения с наследником обратил внимание на простоту и непосредственность его натуры. Например, Алексей пришел в страшное замешательство, когда по старинной русской традиции представители крестьянской депутации опустились перед ним на колени и был чрезвычайно благодарен своему воспитателю, сумевшему в дальнейшем прекратить подобные инсинуации. Нежной любовью и заботой мальчика пользовались его домашние животные — собачка Джой и ослик Ванька, приобретенный в знаменитом цирке Чинизели. П. А. Жильяр считал, что забота о питомцах способствовала развитию лучших черт характера его ученика. Превосходную характеристику уже тринадцатилетнему наследнику дала К.М. Битнер, ставшая по воле судьбы учительницей не только его самого, но и его сестер в тобольской ссылке 1917-1918 гг.: «…Это был милый, хороший мальчик …умненький, наблюдательный, восприимчивый, очень ласковый, веселый, жизнерадостный. …Он привык быть дисциплинированным, но …не любил придворного этикета. Он не переносил лжи и не потерпел бы ее около себя, если бы взял власть когда-либо»13.
Одновременно К. М. Битнер была практически потрясена тем, что подросток «в ученье был крайне запущен» и непростительно ленив — она утверждала, что «он даже плохо читал и любил, чтобы больше ему читали, чем самому читать». Уроки русской словесности, включающие и язык, и литературу, наследнику цесаревичу Алексею Николаевичу давал П.В.Петров. Помимо этого он принял на себя обязанности преподавателя арифметики. Обнаружить его характеристику у мемуаристов не удалось. Судя по всему, это был мягкий, добрый, спокойный и уже немолодой человек, которому императрица доверяла полностью, передав ему в обучение сначала дочерей, а потом и сына. Чувствуется, что в семье его очень любили — об этом свидетельствует тон писем к нему из Тобольска от царственных учениц и их наставницы Е. А. Шнейдер, которая обращалась к П. В. Петрову: «Добрейший Петр Васильевич!». Однако непререкаемым учительским авторитетом П. В. Петров явно не пользовался. Младшие дочери царя Мария и Анастасия Николаевны рассказывали К.М. Битнер, что учитель был сильно глух и они, не подготовив урока, бойко болтали ему «всякий вздор», потешаясь над этим и неизменно получая «пятерки». О мягком и неконфликтном характере П. В. Петрова свидетельствует описанный С.И.Гиббсом случай с восьмилетней Анастасией Николаевной. Девочка посредственно выучила урок и, получив за него не очень высокую оценку, принесла англичанину букет цветов, спросив его с обворожительной улыбкой: «Мистер Гиббс, Вы не исправите отметки?».
Получив отказ, юная леди предложила букет своему русскому наставнику П. В. Петрову, который, не задумываясь, принял цветы14. 1914 г. принес тяжелейшие испытания для России и для семьи Никола II. При этом в продолжении всей зимы 1914-1915 гг. здоровье Алексея Николаевича было вполне удовлетворительным и занятия с ним велись регулярно и бесперебойно. С наступлением весны П. А.Жильяр разработал для своего воспитанника серию автомобильных экскурсий по пригородам Петрограда. Каждое путешествие начиналось после обеда. Мальчишку очень интересовали железнодорожные пути, мосты и грунтовые дороги. Он с любопытством следил за ремонтными работами. Цесаревич также любил наблюдать за трудом крестьян из близлежащих деревень и с удовольствием завязывал с ними разговоры. Такие образовательные путешествия чрезвычайно способствовали социальной адаптации подрастающего Алексея. Одновременно П. А. Жильяр очень тщательно искал своему ученику товарища по интеллектуальным занятиям.
И он нашел такого в лице ровесника цесаревича, воспитанника Царскосельской императорской Николаевской гимназии Коли Деревенко, сына доктора В. Н. Деревенко, следившего за здоровьем своего маленького царственного пациента. Семья доктора умела хранить врачебную тайну и пользовалась безоговорочным доверием императора и императрицы. Мальчики быстро подружились и вскоре их встречи стали ежедневными. Цесаревич даже получил разрешение бывать в гостях у друга, который проживал недалеко от него, в небольшой вилле Царского Села. Здесь они проводили все послеобеденное время, иногда к ним присоединялись одноклассники Коли. П. А. Жильяр находил такое общение чрезвычайно полезным для становления характера своего воспитанника, формирования в нем навыков коммуникабельности. Коле Деревенко суждено было остаться детским другом цесаревича Алексея Николаевича вплоть до последнего года его жизни. В начале октября 1915г. НиколайII вместе с сыном отправился в Ставку, которая к этому времени располагалась в Могилеве. Императрица впервые надолго расставалась с сыном и чрезвычайно переживала по этому поводу. В местечке Режице император произвел смотр войск. Наследник не отставал от отца ни на шаг, слушая со страстным интересом рассказы участников жестоких сражений. П. А.Жильяр, свидетель этого смотра, писал впоследствии о своем ученике: «Его фигура, обыкновенно подвижная и выразительная, вытягивалась от усилий, которые он делал, чтобы не упустить ни одного слова из того, что они рассказывали. Его присутствие около императора возбуждало интерес солдат, и когда он удалялся, слышно было, как солдаты тихим голосом обменивались мнениями относительно его роста, возраста и речи. Но более всего их удивляло, что цесаревич носил простую солдатскую форму, которая ничем не отличалась от формы кантонистов, то есть солдатских детей»15. Пребывание цесаревича Алексея в Ставке наполняло его жизнь новыми впечатлениями.
Как любой мальчуган, он с большим интересом относился ко всему, что было связано с военной службой. Тем более, что ему предоставлялись широкие возможности многое из этой области узнать и увидеть. По свидетельству очевидца Г. И. Шавельского, во время пребывания цесаревича в Ставке летом 1916 г., тот каждое утро занимал пост с игрушечным ружьем у входа в палатку, где император принимал утренний чай. Мальчик по военному отдавал честь отцу и оставался «на часах» все время, пока Николай II не завершал чаепития. Еще цесаревич любил устраивать «строевые учения», собрав вокруг себя отряд из местных кадетов и гимназистов своего возраста: «В назначенный час они выстраивались в саду и, когда приходил наследник, встречали его по-военному, а затем маршировали перед ним»16. При этом нет оснований считать, что цесаревич получил в это время и некоторое военное образование. Разумеется, многие из детских игр несут в себе определенные образовательные функции, игру можно рассматривать как составляющее дополнение к обучению, но, ни в коем случае — как замещение самого учебного процесса. П. А. Жильяр, напротив, сетовал на то, что во время пребывания его ученика в Ставке разработанная им система обучения была нарушена. Наставник считал, что жизнь в Могилеве создавала серьезное осложнения в занятиях Алексея Николаевича и плохо отражалась на его здоровье. Ребенок стал нервным, рассеянным и «неспособным к каким-либо полезным занятиям». Все это тем более огорчало наставника, что цесаревич и так отставал по большинству учебных предметов. Свидетельством тому может служить мнение Г. И. Шавельского, внимательно наблюдавшего за членами императорской семьи во время их посещения Ставки и оставившего о них очень точные и независимые суждения. Об Алексее он писал следующее: «Во избежание переутомления мальчика учение вели очень осторожно, с очевидным ущербом для учебной цели.
Следствием первого была часто переходившая границы дозволенного шаловливость; следствием второго — отсталость в науках. Последняя особенно была заметна. Осенью 1916 года Алексею Николаевичу шел 13-й год, — возраст гимназиста, кадета 3 класса,— а он, например, еще не знал простых дробей». Известие о возложении обязанностей преподавателя математики на дворцового коменданта Николая II, генерала В. Н. Воейкова, вызвало у Г. И.Шавельского бурное возмущение: «Что за чушь! Генерал Воейков преподает Наследнику арифметику! Какой же он педагог? Когда и кому он преподавал что-либо?»17. Что касается «шаловливости», с которой так долго и терпеливо боролись наставники наследника — оказавшись в Ставке, в центре внимания взрослых, мальчишка дал этому своему качеству полную волю. Любимой его проказой была игра с водой дворового фонтана. Он плотно зажимал ладошкой струю, направляя брызги на проходивших мимо офицеров Ставки, а иногда— и на самого царя. За обедом он обстреливал офицеров и генералов комочками хлеба, обмакнув палец в сливочное масло, пачкал им шею соседа по столу. Однажды его «масляной» жертвой оказался великий князь Георгий Михайлович, который сначала отшучивался, а потом вынужден был просить защиты у присутствующего здесь же императора18. Удивительно, но НиколайII терпеливо сносил непозволительные выходки сына. Даже когда тот, во время званного обеда с большим количеством приглашенных, подкрался к великому князю, генерал-адъютанту, генерал-инспектору артиллерии Сергею Михайловичу и нахлобучил ему на голову половинку арбуза с выдолбленной мякотью и «по лицу последнего потекла оставшаяся в арбузе жидкость, а стенки его так плотно пристали к голове, что великий князь с трудом освободился от непрошенной шапки»19. Г. И. Шавельский назвал этот случай «из ряда вон выходящим номером». Его воспоминания сохранили и такую историю: во время беседы с генералом В. Н. Воейковым, они вдруг попали под обстрел ножами и вилками, устроенный мальчишкойцесаревичем.
И, одновременно, Г. И. Шавельский описывает трогательную историю с местным могилевским гимназистом Шурой Котовичем, который во время службы помогал священнику в штабной церкви. Мальчик приглянулся Алексею и когда тот узнал, что у Шуры очень больна мать, искренне посочувствовал ему. «Я глядел на него,— пишет Г.И.Шавельский о наследнике,— и любовался той чистой, неподдельной скорбью, которая в это время отражалась на его прекрасном личике»20. Генерал В.Н. Воейков снисходительно относился к шалостям наследника и видел в нем только веселого и жизнерадостного мальчишку: «Благодаря необыкновенной простоте и сердечности в обращении Алексей Николаевич привлекал к себе все сердца как своею внешнею, так и духовною красотою: его ясный открытый взгляд, во всем проявляемая решимость, приятный звонкий голос вызывали во всех, его видевших, чувство глубокой симпатии»21. Трудно поверить, что жертвы некоторых злых шалостей цесаревича испытывали к нему «глубокую симпатию». Хотя, например, глава бельгийской военной миссии при императорской Ставке, генерал-майор Риккель, добродушный пожилой толстяк, с удовольствием подыгрывал мальчику и ничуть не обижался, когда тот, забравшись в столовой под рояль, хватал его за ноги, или того хуже — мог бесцеремонно толкнуть коленом в живот или плечом в бок22.
Спрашивается, почему Николай II не пресекал порой недопустимые выходки своего сына? Ведь по отношению к своим дочерям он был неумолимо строгим и справедливым отцом. Что касается Алексея — ему прощалось многое. И не только по причине его страшного заболевания. Когда П. А.Жильяр, обескураженный нелицеприятным поведением цесаревича и нарушением системы уроков с ним, поделился своими тревогами с императрицей, та ответила, что они с мужем «…полагают лучше временно пожертвовать занятиями их сына, …чем лишить его преимуществ, которые он получает благодаря жизни в Могилеве». Родители считали, что находясь в Ставке среди солдат и офицеров и разделяя походную жизнь с отцом, Алексей приобретет необходимые для мужчины жизненные навыки. Кроме того, пребывание веселого и подвижного наследника рядом с государем должно было развеять надоедливые сплетни о его слабом здоровье. Александра Федоровна призналась П. А. Жильяру, что ее муж всю жизнь страдал из-за своей врожденной робости, что ко времени внезапной кончины Александра III он был слишком плохо подготовлен к тяжелой миссии императора и «дал обещание, прежде всего, предотвратить эти ошибки в деле воспитания сына». Видимо, Николай II, выросший под руководством твердохарактерного и могучего во всех отношениях отца, именно в этом видел причины своей неуверенности и излишней мягкости.
Он очень боялся проявления этих качеств у сына и всячески избегал назиданий, чтобы не подавить его волю, достаточно изломанную приступами болезни. При этом, на наш взгляд, подкрепленный свидетельством ряда современников из ближайшего окружения царской семьи, дети Николая II недополучали образовательной подготовки, соответствующей уровню, достигнутому в описываемой время как зарубежными, так и отечественными педагогами. И это тем более удивительно, что в России конца XIX ― начала ХХ в. наблюдался необыкновенный подъем педагогического движения, велась разработка новых наглядных педагогических технологий, происходило осмысление основ педагогической науки. В 1915 г. вышла в свет работа известного русского педагога П.Ф.Каптерева «История русской педагогии»23. Активное развитие в это время получило изучение детской психологии и различных научных направлений в вопросах воспитания ребенка. Осуществлялись исследования, посвященные образованию больных детей, которые были бы весьма полезны при обучении цесаревича
Алексея. Однако все эти позитивные педагогические новшества почему-то проходили мимо учебных классов детей Николая II. Их обучением руководила мать, которая придавала процессу сугубо замкнутый, можно сказать, местечковый характер. При этом нет никакого сомнения в высокой духовной нравственности детей, что можно отнести за счет их православного семейного воспитания. Протоиерей А. И. Беляев, исповедавший семью Николая в Царском Селе уже после его отречения, отмечал, что все царские дети были чисты в своих чувствах и помыслах, доброжелательны к людям всех сословий, что отражало их высоконравственное православное мировоззрение.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Император Николай II и его семья (Петергоф, сентябрь 1905 — Ектеринбург, май 1918 г.). По личным воспоминаниям П. Жильяра, бывшего наставника наследника цесаревича Алексея Николаевича. Вена, 1921. Репринт : М., 1991. С. 18 2 Там же. С. 19. 3 Капков С., Светлани Г. Д. Товарищ его высочества. Нижний Новгород, 2002. С. 66-67, 73-74. 4 Император Николай II и его семья… С. 22. 5 Капков С., Светлани Г. Д. Товарищ его высочества. С. 54–57. 6 Там же. С. 37. 7 Вырубова А. Воспоминания. М., 2009. С. 51. 8 Император Николай II и его семья… С. 28. 9 Там же. С. 39. 10 Бенаг К. Англичанин при царском дворе. Духовное паломничество Чарльза Сиднея Гиббса. СПб., 2006. С. 71. 11 Цесаревич Алексей в воспоминаниях его учителей. М., 2006. С. 212. 12 Мельник-Боткина Т. Е. Воспоминания о царской семье. М., 2004. С. 21. 13 Гибель царской семьи. Материалы следствия по делу об убийстве царской семьи (август 1918 — февраль 1920) / Сост. Н. Г. Росс. Франкфурт-на Майне, 1998. С. 424. 14 Бенаг К. Англичанин при царском дворе. С. 57. 15 Император Николай II и его семья… С. 136. 16 Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера русской армии и флота: В 2 т. Т. 1. М., 2010. С. 317. 17 Там же. С. 315. 18 Там же. С. 315–316.
19 Там же. С. 316. 20 Там же. С. 319. 21 Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. М., 1995. С. 117. 22 Шавельский Г. Воспоминания последнего протопресвитера… С. 317. 23 Каптерев П. Ф. История русской педагогии. - Изд. 2-е, пересмотр. и доп. - Пг. : Земля, 1915.
Е. И. Лелина
Другие новости и статьи
Работа служб разведки и контрразведки в 1904—1905 гг. »
Запись создана: Понедельник, 3 Февраль 2025 в 0:10 и находится в рубриках Первая мировая война, После Крымской войны, После Русско-японской войны.
метки: Николай II
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика