25 Октябрь 2018

Влияние новых медиа на политическое поле России

Развитие новых медиа расширяет спектр возможностей для выстраивания политической коммуникации и изменяет традиционные формы подачи информации и взаимодействия с аудиторией. Технологический прогресс также определяет методы формирования информационной повестки дня, которая оказывает влияние на степень осведомленности общества и, как следствие, на принятие решений. В данной статье рассматриваются тенденции использования новых медиа как инструмента, при помощи которого может осуществляться политическая коммуникация, а также определяются наиболее эффективные способы управления общественным мнением через социальные сети.

Ключевые слова: новые медиа, социальные сети, интернет, коммуникация, политическое и медийное пространство.

Первые формы медийной журналистики возникли в конце XX века, когда интернет перестал быть привилегией крупных коммерческих и государственных организаций и постепенно стал повсеместным. Компьютеры перестали занимать целые этажи и здания, что привело к популяризации персональных компьютеров, а, следовательно, и развитию веб-пространства, которое становится все интереснее и сложнее. До 1980-х годов средства массовой информации полагались в первую очередь на модели печати и аналогового вещания, например, на телевидение и радио. За последние двадцать пять лет произошло быстрое преобразование в средства массовой информации, которые основаны на использовании цифровых технологий, таких как Интернет и видеоигры.

Однако эти примеры представляют собой лишь небольшое представление новых медиа. Использование цифровых компьютеров изменило оставшиеся «старые» средства массовой информации, как это было предложено в связи с появлением цифрового телевидения и онлайновых публикаций. Даже традиционные мультимедийные формы, такие как печатный станок, были преобразованы с помощью таких технологий, как программное обеспечение для обработки изображений, например, Adobe Photoshop и инструменты для публикации на рабочем столе. С 90-х годов сеть наполняется информационными сайтами и СМИ начинают распространять свои электронные версии. Первопроходцами интернет-журналистики в России становятся «Известия», «Коммерсантъ», «Деньги», «Финансовые известия», а также «Аргументы и факты» и «Московский комсомолец»1 . Со временем читатели получают возможность не просто читать и делиться полученной информацией, но и обсуждать события в режиме онлайн. Так интернет становится самой свободной дискуссионной площадкой, контролировать которую в полной мере невозможно. Но и здесь мир столкнулся с противоречием. С одной стороны, возникновение социальных медиа стимулирует развитие гражданского общества за счет того, что читатели не просто получают информацию, но могут проверить ее в один клик и услышать мнение разных слоев населения по конкретной ситуации. С другой – объемы данных, которые люди оставляют в интернете (в том числе, в комментариях к материалам), становятся предметом изучения для заинтересованных и могут быть использованы против вас.

Как в коммерческих целях, так и в политических. Согласно исследованиям Фонда общественного мнения, в 2017 году число граждан России, ежедневно выходящих в интернет, составило 70,4 млн человек (47,6 % от постоянного населения и 60 % от взрослого населения страны) 2 . То есть, большая часть платежеспособных граждан, имеющих также право голосовать, каждый день выходит в интернет для каких-либо нужд. И неизменно оставляет за собой потоки данных, которые могут быть использованы как для анализа, так и для прогноза. Отследить привычки и предпочтения пользователя теперь гораздо проще, как и склонить к какому-либо решению. Так, новые медиа, сочетающие в себе журналистику (профессиональная подача материала, внушающая доверие), картинки и видео (развлекающий или сопровождающий материал контент), а также интерактив (движущиеся графики и игры, вовлекающие читателя и делающие его участником процесса) становятся самым мощным инструментом управления человеческим поведением. В контексте политического пространства медийная журналистика имеет не меньше возможностей, чем на коммерческой плоскости. Благодаря открытым данным пользователей в социальных сетях, знакомый с определенными инструментами анализа журналист легко соберет компрометирующий материал на того или иного политика, а также на государственные институты.

Или же, используя манипулятивные приемы и обладая большим объемом информации, найти подход к читателю и провести пропагандистскую кампанию. Несмотря на то, что понятие «новых медиа» употребляется уже более 20 лет, до сих пор нет единого определения, которое бы удовлетворяло всем частям этого большого целого. Впервые этот термин был озвучен в 1995 году, когда произошел самый крупный (до 11 сентября 2001 года) теракт в США, штат Оклахома1 . Все формы материалов (фото, видео, комментарии) журналисты опубликовали в интернете, показав, что теперь СМИ стали конвергентными и быстрыми. С момента этого события термин «новые медиа» стал общеупотребительным и отделил интернет-журналистику от радиовещания, газет и телевидения.

Различия в информационных позициях общества и государственной власти поставила под вопрос возможность возникновения между ними смыслозначимого диалога. Сегодня очевидно, что место и роль политических коммуникаций зависят не только от целей населения и новых способов трансляции смыслов, но и от технических средств передачи информации. В частности, использование в политике современных телемедиумов, привело к появлению как новых типов трансляции информации, так и новых форм коммуникации в сфере публичной власти. Электронные СМИ превратили политику в медиапроцесс и изменили сам процесс коммуникации. Они создали некую гиперреальность и другие механизмы борьбы за власть, вследствие чего коммуникация оказалась важнейшим инструментом формирования и самопрезентации политики. Политическая коммуникация превратилась в своеобразный эпицентр политики, ключевое условие и одновременно источник репродуцирования данной формы социальной жизни в целом2 .

Наряду с новыми цифровыми возможностями, которые позволяют применять массовые формы кодирования и организации информационных сообщений для слабо заинтересованных в политическом диалоге с властью социальных групп, эти процессы привели к изменению места и роли коммуникации в политическом пространстве. Суть этого изменения заключалась в том, что акт коммуникации власти с массовым субъектом сам по себе начал определять формат политических отношений. Коммуникация превратилась в системообразующий элемент политики и приобрела в ней новый статус. По мнению кандидата культурологии НИУ ВШЭ Екатерины Лапиной-Кратасюк и доцента факультета коммуникаций и дизайна Рениры Гамбарато, новые медиа определяются тремя основными категориями: цифровым кодом, интерактивностью и интеграцией. Цифровой код определяет практически все составляющие этого феномена, поскольку вся информация, даже та, что получена при помощи вербальной коммуникации, переводится в цифровую форму и представляет собой уже совершенно новый мультимедийный продукт1 .

Это не говорит о том, что старые виды СМИ умерли – они обросли новыми формами и подверглись изменениям в связи с развитием технологической отрасли. Интерактивность связана с тем, что постепенно стираются границы между поставщиком и потребителем информации. Если до этого обратная связь могла реализовываться только за счет писем в редакцию или в виде общественных протестов и откликов, то сейчас пользователь может мгновенно дать свою оценку событию и материалу в комментариях или в ответном продукте, предоставив гиперссылку на медиапродукт, о котором идет речь. Читатель становится непосредственным участником создания повестки дня: он формирует ее, создает новость и говорит, насколько ему интересен тот или иной контент. Профессор факультета Визуальных искусств Калифорнийского университета Сан-Диего Лев Манович в своей книге “The Language of New Media” выделяет пять принципов, которыми они определяются: числовое представление, модульность, автоматизация, изменчивость и транскодинг2 . Согласно Мановичу, главное отличие новых медиа от старых не столько в конвергентности, сколько в масштабах использования компьютерных систем и приложений для создания и реализации продукта.

Числовое представление СМИ обусловлено тем, что любой текст, видео или фотография, составляющие материал, состоят из двоичных чисел, которые могут быть запрограммированы и описаны математически. То есть, трансформировать материал можно при помощи применения специально составленных алгоритмов, которые смогут также адаптировать его под другой носитель или формат. Например, под приложение для смартфона. Новые медиа работают на нескольких платформах сразу, чтобы быть доступными для читателя в любой удобной для него среде. Сайты, социальные сети, приложения, каналы и мессенджеры требуют быстрой адаптации, поэтому избежать вмешательства программирования претендующим на успех СМИ невозможно. Модульность обеспечивает возможность быстрого изменения отдельных элементов на сайте, образующих целое.

В связи с ускоренным временем, этот принцип стал определяющим в новых СМИ, поскольку готовый материал всегда можно дополнять или редактировать, не разрушая целостной структуры. Модульность и числовое представление дают возможность использовать широкий спектр автоматизации, которая снижает временные и кадровые ресурсы. Таким образом, мы получаем информацию и ее визуализацию гораздо быстрее, а также можем мгновенно ее менять. Изменчивость позволяет разделить уровни контента и интерфейса (аппаратно-программного средства, обеспечи вающего графическое отображение и обмен информацией между человеком и компьютером), при этом разные интерфейсы могут взаимодействовать с одними и теми же данными (но не всегда наоборот). Транскодинг, означающих переход из одного цифрового формата в другой, имеет совершенно другое, более широкое значение в теории новых медиа Льва Мановича. Профессор выделяет два уровня в среде новых медиа – компьютерный и культурный, и в данном случае транскодинг есть ничто иное, как взаимовлияние двух этих факторов. С точки зрения культурного слоя компьютерная среда представляет знакомый набор визуальных образов, но на уровне машинного представления не существует текста, зато есть код, не существует фотографии, но есть набор пикселей и математические формулы, нет страницы — есть файл. Проектируя процесс коммуникации в культурном слое, мы изначально должны исходить из возможной ее реализации в компьютерном слое. С самого начала мы должны мыслить уже иными категориями, нежели в Традиционной среде. «С тех пор как Новая среда стала создаваться с помощью компьютеров, распространяться с помощью компьютеров, существовать в компьютерной среде, компьютерная логика начала оказывать значимое воздействие на культурную логику всей коммуникативной среды.

Поэтому факт того, что компьютерный слой будет оказывать влияние на культурный, явление вполне ожидаемое»1 . На сегодняшний день критерии определения новых медиа Мановича в наибольшей степени отражают суть этого явления. Однако существуют и другие стороны понятия «новые медиа». Американский культуролог и профессор коммуникации Южно-Калифорнийского университета Генри Дженкинс рассматривает новые медиа как непосредственную связь между поставщиком информации и аудиторией, которая самостоятельно эту информацию генерирует2 . Разные группы людей используют новые медиа в соответствии со своими стремлениями: самореклама, повышение продаж, привлечение внимания к общественным проблемам и проч. По мнению Дженкинса, конвергентность – ключевое звено в новых медиа, способствующее возникновению новых форм коммуникации. Конвергенция представляет собой контраст цифровой революции, которая предполагала полное вытеснение традиционных форм подачи информации. Аспекты конвергенционной модели определяют решения медиапроизводителей, рекламодателей, технологов, потребителей и разработчиков политики, и, следовательно, это приводит к возникновению различных последствий.

Трансмедиа (повествование истории с помощью объединения независимых друг от друга многочисленных форм медиа1 ) становится одним из способов говорить о конвергенции, как о наборе культурных практик. Возникает множество площадок, таких, как YouTube, twitter, социальные сети, которые могут выступать в качестве СМИ и транслировать культурные символы, понятные и интересные аудитории, которая предпочитает то или иное информационное поле. Это влечет за собой возникновение новых форм повествования, которые затрагивают поток контента и отслеживают сетевую реакцию аудитории. Площадки для трансляции расширяются с очень большой скоростью, меняя также привычки людей. Поэтому новые медиа вынуждены адаптировать свои продукты под каждое технологическое нововведение, которое пришлось по вкусу читателям. Адаптация — это не просто копирование материала и его перемещение в новую плоскость. Каждая платформа работает по своим правилам и рассчитана на сегментированную аудиторию, поэтому в некоторых случаях медиапродукт кардинально меняется, но не теряет своей сути.

При этом новая подача меняет понимание и видение истории в целом, а также определят степень углубленности читателя в материал и его взаимодействия с ним. Дженкинс считает, что вся информация, транслируемая новыми медиа, превращается в коммуникацию, поэтому продукт, не призывающий читателей к взаимодействию, не будет успешным. Новые медиа не просто производят контент: они создают среду, которая позволяет читателю делать контент самостоятельно или стать непосредственным участником событий, рассказать и дополнить историю, которая его волнует. На практике новые медиа сталкиваются со множеством проблем, основными из которых являются информационный и когнитивный шум, высокая конкуренция в захвате внимания пользователей и фрагментация читателей по каналам распространения информации. В связи с этим интернет-СМИ вынуждены уделять пристальное внимание не только информационным агентствам (они значительно отстают в скорости выдачи новостей), но и социальным сетям и другим медийным площадкам. Журналисты используют мониторинг Facebook, Twitter, Instagram, VK (ВКонтакте) и тренды других медиа для того, чтобы оставаться интересными для читателя и одними из первых выдать актуальный контент. Из-за информационной перегруженности новые медиа особенно тщательно фильтруют информационный поток, отсеивая даже то, что важно, если эта новость не будет интересной для аудитории. Новостей и историй стало слишком много.

Ежедневно интернет-издания Рунета производят сотни часов «чтения». Из них будет востребовано в лучшем случае 1,5 часа2 . Чаще всего вовлеченные в медийные процессы читатели не задерживаются на одной новости более 5 секунд: они листают ленту и откликаются на яркий заголовок или картинку, поэтому форма подачи материалов в новых медиа играет огромную роль. Лонгриды теряют свою актуальность, поэтому большое расследование или аналитика разбиваются по блокам на емкие абзацы и дополняются визуальными материалами и гиперссылками, чтобы читатель смог продолжить свое ознакомление с темой, не засыпая от буквенного потока и смотря на новость с разных цифровых платформ, тем самым все больше углубляясь в материал. В новых медиа есть одно хорошо работающее правило «текст – мультимедиа – текст – мультимедиа». Такая подача захватывает внимание и нивелирует монотонность прочтения. Интернет стал хранилищем. Это огромная база всевозможных данных, и новые медиа быстро нашли применение открытым (и не только) источникам, которые могут рассказать резонансные и важные истории. В связи с этим возникло еще одно направление новых медиа – журналистика больших данных, в основе которой лежит работа с большими объемами информации. Ее задача – заставить цифры говорить.

Обработка информации происходит на двух уровнях: анализ (чтобы придать информации смысл) и формирование (чтобы ясно ее изложить для читателя). Нельзя сказать, что анализ данных принципиально другая журналистика. Скорее, это преимущественное дополнение к традиционным методам сбора и обработки информации. За счет развития вычислительных машин и других информационных технологий журналисты создают наиболее достоверные и точные материалы, состоящие из фактов, а не из фактоидов. Знание хотя бы одного языка программирования, – например, «Питона», – повышает точность анализа материала и делает историю наиболее достоверной. Помимо программирования, к обработке данных привлекается дизайн и интерактивные графики, при помощи которых авторы и программисты создают привлекательную для аудитории форму выведенных показателей, вовлекая читателя в процесс ознакомления и делая сложные вещи понятными.

В период с 80-х по 90-е годы XX-ого века большинство политических концепций рассматривалось через призму политических институтов, но уже в это время начался постепенный переход к парадигме политического поля. Политическое пространство — гораздо более глубинное и обширное понятие, поскольку оно содержит не системные определяющие факторы, а сочетает в себе структуры различных сред в социальном мире, а также механизмы, которые эти среды меняют. Согласно определению, данном в словаре по политологии, политическое пространство – это «рефлексивное, синтетическое определение политической организации общества. Политическое пространство как категория позволяет зафиксировать единство содержания и формы политического процесса в его мерном, пригодном к измерению абстрактном изображении. Осознание политического пространства осуществляется в форме моделей, алгоритмов, идеальных типизированных конструкций, стереотипов, архетипов и т.д.». Однако французский социолог и философ Пьер Бурдье рассматривает политическое пространство как поле, представляющее собой рынок с производством, спросом и предложением продукта, которым выступают политические партии, мнения, программы и позиции. Согласно концепции автора, политическое поле выступает одновременно как поле сил и поле борьбы, которая направлена на изменение в соотношении этих сил. Политическая жизнь работает по схеме спроса и предложения: «политическое поле — это место, где в конкурентной борьбе между втянутыми в неё агентами (теми, кто влияет на поле) рождается политическая продукция, проблемы, программы, анализы, комментарии, концепции, события, из которых и должны выбирать обычные граждане, низведённые до положения «потребителей » и тем более рискующие попасть впросак, чем более удалены они от места производства»1 .

Политическое поле в теории П. Бурдье – пространство логической игры, где есть соответствующие интересам агентов правила. Особенность этого поля в том, что оно стремится организоваться между доминирующими и доминируемыми агентами и зависит от экономических и культурных факторов. Политическая борьба представляет собой форму сражения за «символическую власть направлять взгляды и веру, предсказывать и предписывать, внушать знание и признание, что неотделимо от борьбы за власть над «органами государственной власти» (государственной администрации)»2 . Под политической властью французский исследователь понимает власть создавать группы и манипулировать объективной структурой общества3 . Политическая власть и влияние медиа, политическое влияние и политика влияния СМИ во взаимодействии образуют символическое пространство, т.е. становятся предпосылкой формирования института символической власти.

Она заключается в управлении моделями массового и индивидуального поведения, социальными представлениями, установками, а также проектами устройства общества и государства4 . По мнению исследователей медиапространства Анны Маккартни и Ника Колудри, медиапространство – диалектическое понятие, отражающее появление и взаимодействие медиаформ в социальном пространстве1 . Медиапространство состоит из объектов (кабели, дисплеи, сервера) и представляет собой нечто неосязаемое, виртуальное, но при этом несущее смыслы, способные изменить реальный мир и определить ход вещей. Медиапространство также есть ничто иное, как виртуальная связь коммуникации, посредник между адресантом и адресатом. Оно кажется не подконтрольным и свободным, но на деле может регулироваться набором инструментов или идеологией. Американский географ Пауль Адамс рассматривает медиапространство в иной плоскости: с точки зрения географического расположения. В соответствии с его теорией медиапространство включает в себя географическое положение коммуникационной инфраструктуры, пространство медийной коммуникации (теория пяти рукопожатий в Facebook), места, которые становятся значимыми за счет медиа и вероятность использования медиакоммуникации в конкретном месте. Несмотря на то, что авторы рассматривают термины с разных подходов, все эти теоретические утверждения ежедневно проявляются в реальном времени и переплетаются между собой.

Политическое и медийное пространство связаны между собой – они выполняют определенный социальный заказ, который в итоге может привести к положительному результату для одних групп и к отрицательному для других. В процессе взаимодействия или столкновения двух этих пространств возникают новые формы взаимоотношений, новые смыслы, принимаются важные для большинства людей решения, поэтому коммуникация между журналистикой и политикой – исторически обусловленный естественный процесс. Возникновение новых медиа изменили только некоторые форматы этих отношений. В связи с развитием цифровых технологий информация стала одним из основных факторов воздействия на ключевые стороны жизни общества. Политические, экономические и культурные процессы формируются и искажаются за счет взаимодействия основных институтов с медийной индустрией, которая транслирует смыслы и информирует о происходящих в мире процессах.

Технологии обработки, передачи и хранения информации определили возникновение современных подходов к формам взаимопроникновения политического и медийного пространств, которые совместными усилиями могут манипулировать общественным сознанием и определять будущее, а также изучать социальные процессы и делать прогнозы. Новые медиа выступают в качестве политической коммуникации. Сегодня коммуникация не является только способом обмена информации, она является частью политической практики и эффективной социальной технологией достижения политических целей. Сама политическая культура изменилась: активный гражданин не тот, кто ходит на митинги, а тот, кто подписывает петиции и заявки в режиме онлайн и высказывает свою позицию в интернете.

Открытое комментирование новостей в социальных сетях позволяет политическим агентам отследить настроение общества и подготовить удачную политическую программу или спрогнозировать реакцию на принятие закона или решения. Фокус-группы и социальные опросы уже не так эффективны, поскольку медийное пространство стало главным источником информации, которую можно использовать в определенных целях, не нарушая закон. Для журналистов аккаунты политиков и ведомств в социальных сетях – первоисточник инфоповодов для развития историй, поскольку новостные агентства постепенно начинают отставать. Каждый пользователь теперь важен и интересен, поскольку в один клик может скомпрометировать того или иного чиновника, вызвав скандал в политическом пространстве. Социальные сети дали обществу и политике равный набор инструментов для формирования информационного поля, и это одна из важнейших форм взаимопроникновения политического и медийного пространств. Медийное поле становится транслятором политических идей и символов. Это воплощается не только в новостных материалах, которые публикуют СМИ, но и в интерактивных приложениях, играх, мемах. Новая журналистика значительно расширила свою аудиторию за счет того, что количество каналов распространения информации увеличивается с каждым днем, и распространять символы стало проще. Теперь сообщения в подходящей форме и с нужным контекстом приходят к читателю сами и прямо в мозг, что снижает риск перехода аудитории на другую медиаплатформу.

Медиатизация политики означает фактическое исчезновение основной характеристики традиционной публицистической сферы как арены свободных дискуссий, что обеспечивалось именно каналами массовой коммуникации, с одной стороны, а с другой – именно медиа превращают политиков и чиновников в публичных персон. Медиапространство является ареной для политических выступлений и дебатов. В ходе предвыборных гонок агенты политического пространства тесно сотрудничают с агентами медийного поля, создавая тем самым новый продукт для обсуждения и осмысления, который в конечном итоге приведет к принятию обществом решения. Также новые медиа – это инструмент для популяризации или политического убийства влиятельной в государстве персоны, и этой возможностью многие неизменно пользуются с момента возникновения телевидения. Журналистика – посредник между государством и народом. Политическое и медийное пространство тесно взаимодействуют между собой, обслуживая общество или играя с ним. Они могут быть как сотрудниками во время дебатов, интервью и PR-кампаний, так и врагами, когда речь заходит о коррупции или о разных взглядах на событие в стране.

Литература:  Бурдье, П. Политическое представление / П. Бурдье // Социология социального пространства / П. Бурдье. – СПб., Алетейя, 2007. – С. 179—220.  Бурдье, П. Социальное пространство и символическая власть / П. Бурдье // Социология социального пространства / П. Бурдье. – СПб., Алетейя, 2007. – С. 64-86.  Как новые медиа изменили журналистику. 2012—2016 / А. Амзин, А. Галустян, В. Гатов, М. Кастельс, Д. Кульчицкая, Н. Лосева, М. Паркс, С. Паранько, О. Силантьева, Б. ван дер Хаак; под науч. ред. С. Балмаевой и М. Лукиной . — Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2016. - C. 6.  Проблемы теории и истории журналистики: сб. науч. тр. – Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2007. – 107 c.  Рогалева О.С., Шкайдерова Т.В. Новые медиа: эволюция понятия (аналитический обзор)//Вестник Омского университета. – 2015 - №1. – С. 222.  Сапун А.. История развития интернет-СМИ в России. URL: https://dni.ru/academ/2016/8/1/347408.html  Силкин В.В. Влияние пространства политической коммуникации на процессы модернизации государственного управления: диссертация д-ра полит. наук: 10.01.10. - Москва, 2006. - С. 65.  ФОМ. Интернет в России: динамика проникновения. Лето 2017 г. URL: http://fom.ru/SMI-i-internet/13783  Burd’yo P. Sociologiya politiki [Sociology of politics]. Moscow: Socio- Logos, 1993. 336 p.  Couldry N., McCarthy A. (eds.) (2004) Mediaspace: Place, Scale and Culture in a Media Age. London; New York: Routledge.  GaMbarato, r. r., Lapina-KratasyuK, E. G., Moroz, o. v. (2017). transMEDia storytELLinG panoraMa in thE russian MEDia LanDsCapE, Shagi / StepS, 3(2), 20–46  Lev Manovich. The Language of New Media. Copyright MIT Press, 2001. p. 49-66.  Lev Manovich. The Language of New Media. Copyright MIT Press, 2001. p. 63.  Transmedia 202: Further Refl ections. URL: http://henryjenkins. org/2011/08/defi ning_transmedia_further_re.html#sthash.Yii3z5Vb. dpuf  Urban Dictionary. URL: ttps://www.urbandictionary.com/defi ne. php?term=Transmedia

Кравцов В.В, Букина Е.Е.

Другие новости и статьи

« Проблемы современной отечественной журналистики

Раскрыта тайна гибели Юрия Гагарина »

Запись создана: Четверг, 25 Октябрь 2018 в 19:50 и находится в рубриках Новости.

метки: , , ,

Темы Обозника:

COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика

СМИ "Обозник"

Эл №ФС77-45222 от 26 мая 2011 года

info@oboznik.ru

Самое важное

Подпишитесь на самое интересное

Социальные сети

Общение с друзьями

   Яндекс.Метрика