Старение и трансформация приоритетов социальной политики
В общественных науках идет процесс осознания глобального старения и выработка адекватной социальной политики в отношении пожилых. Новых подходов требует изменившаяся структура занятости. Но сложившиеся научные институции часто отстают. Нужна переориентация науки и социальной политики на изучение реальных возможностей изменения взаимодействий власти и общества.
Ключевые слова: старение; приоритеты; занятость; социальное обслуживание пожилых. Финансирование. Работа подготовлена при финансовой поддержке РНФ в рамках научного проекта № 19-18-00246 «Вызовы трансформации социального государства в России: институциональные изменения, социальное инвестирование, цифровизация социальных услуг».
Сегодня мы наблюдаем глобализацию многих социально-экономических процессов, от потепления климата до развития массовой культуры. Но старение – один из важнейших процессов, меняющих облик социальной политики. Несмотря на важность демографических аспектов старения, они являются только основой для социально-экономических изменений, особенно на фоне трансформации государств из национальных в новые, транснациональные формы; повсеместное расширение неформальной экономики и обусловленное этими процессами снижение эффективности институтов пенсионирования. Институты и правила становятся менее важны для функционирования текучей современности [3], но за них цепляется как слабеющее государство, так и уязвимые группы населения. Отметим интересную мысль культуролога А. Зорина о том, что в последние десятилетия произошло переизобретение уязвимости. Если мы говорим про XVIII век, то мы говорим об уязвимости, которая имеет социальную и политическую подоплеку, связанную с состраданием к слабости.
Отсюда в качестве героев – дети, невинные девушки, становящиеся жертвами коварных соблазнителей, старые родители, оплакивающие смерть детей. В модели XVIII в. принято было сострадать уязвимому – именно потому, что у него не было ресурсов, чтобы защитить себя. А сейчас она связана с обидой (добавим – обидой на государство)… Сейчас уязвимость встроена в репрессивный или социозащитный механизм, в требование изгнания нарушителя из сообщества или получения определенных преференций. Ты обижаешься для того, чтобы наказать обидчика, причем от имени всей группы [2]. Возможности государства влиять на организацию жизни общества постепенно уменьшаются, а взаимодействие граждан и государства носит все менее целерациональный и все более ритуальный характер. Поэтому важные решения государства мало влияют на социальную жизнь, она, как и мир постоянно оказывается сложнее представлений. Форсайт-исследования говорят нам о том, что мир меняется гораздо быстрее, чем наши представления о нем, знания, на которые мы ориентируемся сегодня, завтра могут быть уже не актуальны. Все большую роль в организации жизни играет человек-институт, т.е. незаурядная и масштабная личность с собственным взглядом на мир и экономически относительно независимая от государства. Только это позволяет не растворяться в «текучей действительности» и сопротивляться бюрократизации жизни.
Но российская социальная политика, преемница советской, также направлена «сверху вниз» и не учитывает интересы населения и сложившиеся новые формы социальной жизни [4]. Мы привыкли к фразе «Будущее принадлежит молодым!». Однако в современной ситуации, когда социально-экономическое значение молодежи снижается, а пожилых – растет, говорить о старении – значит говорить о будущем общества. Это в целом трудно, поскольку будущее – это еще не случившееся. Вдвойне трудно о старении как будущем, поскольку такого еще никогда не случалось. Однако именно сегодня будущее не есть продолжение прошлого, и это не только теоретический посыл, но и практически очевидная ситуация. Сам по себе факт демографических изменений требует интерпретаций, а не паники, поскольку происходит на фоне растущей производительности труда, развития цифровой экономики и возможного уменьшения числа рабочих мест. В первую очередь мы нуждаемся не в продвижении куда-то, где есть полезные ископаемые, например, а в изменении чего-то, т.е. в формировании нового взгляда на мир, в центре которого не производительные силы, а человек.
Сегодня у социальной политики много «развилок». Лететь ли на Луну, регулировать рождаемость или улучшать здоровье пожилых, отказываться от всего одноразового, чтобы мир стал не только удобным, но и чистым. Вкладывать ли средства в профилактику неестественной смертности или вспомнить, что переход на пластик был спровоцирован 1-й волной экологического алармизма… Сегодня невероятное возможно, невозможное вполне вероятно… Старение и увеличение числа пожилых являются вызовом быстро меняющемуся миру, являют собой воплощение иной онтологии, чем характерна для общества потребления с его любовью к обновкам. Как объяснять российскому населению, почему нужно менять пенсионную систему, придуманную Бисмарком в 1885 г. и адаптированную Хрущевым к российским послевоенным реалиям в 1956 и 1964 гг.? Ведь по ряду прогнозов у поколения, родившегося после 2000 г. средняя продолжительность жизни будет примерно 100 лет. Чем люди смогут / будут себя занимать, если мы не откажемся от идеологии пенсионного периода как времени отдыха от работы? Если пожилые будут меньше подчеркивать свою уязвимость и более рационально к себе относиться? Если политики не убедят людей, что без их активного участия в сохранении и улучшении своего здоровья никакая медицина не даст им возможности прожить не только долго, но и приятно? Все больше и больше исследований подтверждают, что уход на пенсию оказывается вреден для здоровья. Но какие именно рабочие места нужны для пожилых, те же, или облегченные, или совсем другие…
Какие режимы времени будут нужны, если на пороге цифровое производство, которое, предположительно, уменьшит число занятых? Каким будет обслуживание пожилых, которое пока забирало часть освобождавшихся работников из производства. Будет ли оно технически оснащенным или окажется, что обслуживание вручную, «face to face» не только будет больше нравиться клиентам, но и будет ненамного дороже для них? Что нужно менять уже сейчас в социальной политике? В законах о социальном обслуживании положение пожилых связывалось, в первую очередь, с неспособностью к самостоятельному выходу из «трудной жизненной ситуации», к неспособности к самообеспечению и самообслуживанию, т.е. уязвимостью. Акцент на ресурсах или других потребностях и проблемах именно пожилых людей, не делался, хотя можно видеть, что многие из них (безработица как исключенность из сферы профессиональной занятости, одиночество, малообеспеченность и др.) могут ухудшать положение пожилого человека.
При этом способность / неспособность к самообслуживанию так и не нашла отражения в системе индикаторов оценки для необходимого обслуживания, осталась обобщенной характеристикой всей совокупности пожилых. Ведь по отношению к людям 55 / 60 лет признание любой неспособности выглядит дискриминационно. Даже обслуживание людей 80+ нуждается в оценке степени их утраты способности к самообслуживанию. Также неправомерно способность к самообслуживанию приравнивать к способности к самообеспечению, через установление возраста права на обслуживание одинакового с пенсионным. Рассуждения политиков о том, являются ли «обобщенные пожилые» ношей (burden) или ресурсом (resource) современного общества, обычно, абстрактны и не включают анализ рынков товаров и услуг, созданных для пожилых и востребованных пожилыми: информационных, образовательных, реабилитационных, фармацевтических, туристических, косметических и т.д. Научное знание с его претензией на «объективность» в случае изучения старения находится под заметным прессом политических требований, экспертных оценок и т.п. Изучая старение, мы находимся внутри стареющего общества, изучаем самих себя, включенных в процесс старения, и сталкивающихся как с необеспеченностью старения социальной политикой, так и с большим количеством теоретических нехваток.
Так, никакой пенсионный возраст сам по себе не означает, что достигший его человек стал пожилым, а не только имеющим право на пенсионную выплату. В мире социально-экономических, а не медицинских, индикаторов, что именно показывает, что человек начал стареть: отказ от занятости или от сексуальной жизни, снижение интереса к окружающим или безразличие к самому себе? Уход за собой для многих пожилых не осознается как «инвестиция, которая всегда себя окупит» [8]. Поэтому многие пожилые, даже женщины, перестают следить за собой, регулярно мыться, одеваться аккуратно и со вкусом, исходя из того, что «мне это уже не нужно», «кому я могу быть интересна?». У молодежи именно неопрятность, появление «запаха старости» часто вызывает отторжение [6]. Важно подчеркнуть, что декларированная ФЗ № 442 необходимость восприятия пожилых клиентов социальных служб как покупателей и потребителей, меняет логику социального обслуживания [1]. С одной стороны, номинация «клиент» подчеркивала зависимый от государственной помощи статус получателя, его пассивную роль в этом процессе. Сами клиенты видели в социальной работе только обязанности по отношению к ним, тогда как вопрос ответственности за свое положение и за получаемую помощь даже не ставился. Развитие рынка услуг, с другой стороны, заставляет поставщиков навязывать определенные услуги, хотя внесенные в Перечень услуг, не всегда нужные опытному покупателю и потребителю.
Пока компенсируется оказание, как правило, дешевых услуг, даже если они не нравятся пожилым. Но раз клиент в новом законе получил название «получатель социальных услуг», то он должен постепенно становиться более свободным в их выборе, быть подготовленным, грамотным, инициативным, знать, кто и какие услуги предоставляет, уметь и мочь выбирать среди государственных и негосударственных поставщиков, оценивать их качество. В каждом регионе РФ установлен свой набор подзаконных актов для исполнения Федерального закона, который носит «рамочный» характер. Перечни услуг и Индивидуальные планы обслуживания / Индивидуальные планы предоставления социальных услуг (ИПО / ИПСУ) могут заметно различаться, поэтому обсуждать степень их рациональности и улучшения качества обслуживания в целом для России, затруднительно. Льготы в разных субъектах РФ сохранены для разных категорий получателей. Где-то они сохранились у ветеранов, где-то у инвалидов, но чаще основной льготной категорией являются «малообеспеченные», кто бы не входил в их число. Пока очевидна лишь погоня за массовостью услуг или количеством потребителей, а не за соответствием услуг действительным потребностям и нуждам. Важнейшим приемам ухода за собой, нужным для сохранения способности к самообслуживанию, клиентов не учат, да и не могут научить из-за отсутствия квалификации у самих социальных работников. Несмотря на относительно небольшие протесты после объявления о повышении пенсионного возраста, многие специалисты сомневаются в возможности реализации пенсионной реформы, которая предполагает не только продление традиционной занятости, но и улучшение данных о ней.
Не менее важен и контроль за сбором социальных отчислений, особенно в связи с расширением нетрадиционных видов занятости. Так, можно согласиться с С. Селеевым и А. Павловым в том, что неформальная занятость является важнейшим проявлением самостоятельности и способности людей к адаптации в ситуации отсутствия «нормальной» работы по найму [7]. Также важно восстановление в современной России отходничества, которое было широко развито в дореволюционной России и кормило население сельской местности и небольших городов Севера и Поволжья [5].
Однако эти столь необходимые для жизнеобеспечения населения формы активной занятости не предполагают уплаты налогов и социальных отчислений, а предполагают, наоборот, дистанцирование от контроля государства. При этом занятые в неформальном секторе остаются без оплачиваемых отпусков, больничных листов и, в конечном итоге, без трудовой пенсии. Правда, размер трудовой пенсии невелик и мало отличается от пенсии социальной. Это позволяет говорить о развитии параллельного экономического уклада, который позволяет лучшим образом отвечать на какие-то запросы общества [9], по сравнению с социально-политическими решениями государства. Все эти процессы совсем не мотивируют к восстановлению традиционных налоговых отношений занятого населения с государством, на которых базируется социальная политика, и ее традиционных приоритетов в отношении пожилых. Люди не верят, что уплата налогов пойдет на социальные нужды, как должно быть в нормальном государстве. Также и повышение пенсионного возраста совсем не обязательно приведет к увеличению занятости.
Люди давно сами решали, продолжать им работать по найму или искать возможности самозанятости. А возможная экономия пенсионных денег пойдет на переподготовку или повышение квалификации людей предпенсионного возраста. При этом те, кто хочет работать, продолжает работать независимо ни от каких решений государства. Разбалансированные отношения требуют очень осторожных шагов для повышения доверия к государству, увеличению объема «белой» занятости и собираемых налогов, чтобы хотя бы минимальные обязательства социальной политики по отношению к стареющему населению могли выполняться.
Список использованной литературы
1. Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации [Электронный ресурс] : федер. закон № 442-ФЗ от 28.12.2013 г. – Доступ из СПС «КонсультантПлюс». – Режим доступа: http://www.consultant.ru/document/ cons_doc_LAW_156558.
2. Аронсон П. Мы настойчиво ищем случая быть оскорбленными. Интервью 17 мая 2019 г. [Электронный ресурс] / П. Аронсон, В. Земенков, А. Зорин // COLTA. – Режим доступа: https://www.colta.ru/articles/society/21234-mynastoychivo-ischem-sluchaya-byt-oskorblennymi.
3. Бауман З. Текучая современность / З. Бауман ; пер. с англ. под ред. Ю. Асочакова. – СПб. : Питер, 2008. – 240 с.
4. Григорьева И.А. Сто лет трансформаций социальной политики в России / И.А. Григорьева // Журнал исследований социальной политики. – 2017. – Т. 15, № 4. – С. 497–514. 5. Жидкевич Н.Н. К вопросу о современном отходничестве как преемственной модели жизнеобеспечения российской периферии / Н.Н. Жидкевич, Ю.М. Плюснин, А.А. Позаненко // Вестник Новосибирского государственного университета. Сер.: Социально-экономические науки. – 2015. – Т. 15, № 2. – С. 132–142. 6. Рогозин Д.М. Что делать со стареющим телом? / Д.М. Рогозин // Журнал социологии и социальной антропологии. – 2018. – № 2. – С. 133–164. 7. Селеев С.С. Гаражники / С.С. Селеев, А.Б. Павлов. – М. : Страна Оз, 2016. – 160 с. 8. Уход за собой – это инвестиция, которая всегда себя окупит [Электронный ресурс] // Forbes.ru. – Режим доступа: http://www.forbes.ru/brandvoice/ emc/349297-uhod-za-soboy-eto-investiciya-kotoraya-vsegda-sebya-okupit. 9. Фурсов К. Социологическое знание обогащает понимание того, как устроен мир [Электронный ресурс] / К. Фурсов // Информационно-сервисный портал «Индикатор». – Режим доступа: https://indicator.ru/article/ 2019/04/24/ intervyu-konstantin-fursov.
И.А. Григорьева
Другие новости и статьи
Запись создана: Вторник, 7 Январь 2020 в 19:21 и находится в рубриках Новости.
метки: социальная политика, старение
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика