Смысл и причины исторического мифотворчества
Проблему рассмотрения и отношения науки к мифу нельзя назвать однозначной [7]. Поэтому в современной науке до сих пор преобладает мнение, что она свободна от мифа и принципиально с ним не совместима, что миф как нечто донаучное и иррациональное успешно научным мировоззрением преодолевается. Но исследования мифа в его расширительном толковании и новое понимание мифа как в образносимволической форме отраженной реальности, отделение мифа современного от мифа архаичного [5; 8] позволяют прийти к выводу, что, несмотря на традиционное противопоставление науки и мифа, последний активно и постоянно вторгается в сферу науки [6], буквально её переполняя [1, с. 4]. Так происходит потому, что наука – продукт определённого исторического развития и строится на знаниях локальных и относительных истин. Наука выросла из локальной деятельности человека и по своему характеру человекомерна. Этот опыт, как и человеческая деятельность, не носит вселенский характер. Но именно этот опыт человек распространяет на всю природу.
Из него выводит законы её развития. На его основе строит научную картину мира. И в соответствии с ней отвечает на онтологические вопросы бытия. Тем самым наука неизбежно вторгается в сферу мифа, невольно прибегая к мифологизации и совсем не замечая, что «творимая людьми в определенную историческую эпоху, реальная наука обрастает и сопровождается своей мифологией» [6, c. 203]; той мифологией, которая в отличие от мифа архаичного его носителями как миф не распознаётся [8]. Тому примером может служить хотя бы знаменитое изречение великого Исаака Ньютона «гипотез не измышляю». Замечательная фраза, достойная истинного гения эпохи Просвещения. Но времена меняются. И теперь нам известно, что наука в силу локальности своего знания не может обладать достаточной для абсолютно точного вывода информацией. В процессе познания она вторгается в «сумеречную зону» непознанного, домысливая то, чего ей не хватает, и потому, по мнению А.Ф. Лосева, работает исключительно с гипотезами, лишь в той или иной степени обосновывая их [3, c. 226–227, 348].
Задача научных гипотез – достаточно правдоподобно объяснить тот или иной открытый наукой феномен. Затем, переходя от частных выводов к более обобщающим теориям, наука завершает очередной этап процесса познания созданием соответствующей ему «научной картины мира», лишний раз подтверждая, что за попытками через мировоззрение «осознать научный опыт, кроется вполне определенная мифология» [3, c. 218], которую можно не замечать, но не удастся игнорировать. К числу наук, старательно скрывающих свою «мифопроизводящую роль», в первую очередь относится история, бывшая во все времена главным источником мифотворчества и самой питательной средой «мифопроизводства». И тому есть ряд причин. Одной из них является стремление достичь невозможного – дать ясную, полную и концептуально исчерпывающую картину прошлого и, основываясь на принципах детерминизма, построить модель будущего. По мнению П.С. Лапласа, если учесть всю совокупность данных о вселенной, можно не только точно предсказать будущее, но и восстановить во всех подробностях прошлое. Но возможности науки оказались ограничены: прошлое ни эмпирически, ни логически ею не восстанавливается, а будущее математически не просчитывается, заставляя историю вводить себя в обман «пустыми видимостями» [2, c. 18]. И это ещё не всё. Чтобы история выполнила возложенную на неё задачу – отразить в максимально возможной полноте прошлое, ей надо подняться над своей эпохой и стать на позиции того времени, которое она отражает. «Задача истории как науки – реконструировать прошлое по алгоритмам именно прошлого, а не того времени, в котором живет историк» – писал А.М. Шлезингермладший [9, c. 539]. Но всегда ли история способна вырваться из ловушки «эгоцентрических» представлений и преодолеть свои ретроспективные заблуждения? Способна ли она освободиться от политических установок и быть выше «партийных» требований и социальных ожиданий? Может ли она подняться над эпохой? Однозначного ответа на эти вопросы нет, потому что актуализация истории не ограничена одной любознательностью. Новая эпоха требует от истории ответов на вопросы современности. А это значит, что подстраиваться под прошлое некогда. Надо подстраивать прошлое под настоящее. И это делается постоянно. Так что, как видим, возможности науки оказались в значительной степени преувеличенными, расстояние от выводимости до истинности стало непреодолимым, но обязательства, возложенные на историю, надо было выполнять. И чтобы добиться желаемого, чтобы выполнить возложенный на неё социальный и политический заказ, история поневоле переходит в режим мифа. И не может не переходить, ибо в этом и заключается главное условие её актуализации. С помощью мифа она восполняет недостающие звенья и, делая предположительное и воображаемое действительным, создает иллюзию ответа.
И тогда становится ясным, что история начинается с мифа и заканчивается им, обретая форму сказки, притчи или анекдота, где первое развлекает нас и приобщает к прошлому, а второе и третье – помогает жить и, опираясь на прошлое, творить будущее. Напомним, что специфика исторического мифотворчества связана с особенностями истории как науки и психо-социальными мотивациями людей. Зависимость историка от своей эпохи неизбежна. Как, впрочем, и любого творца: «пусть он будет обладать самой богатой фантазией, ему все равно не удастся вытравить из своего произведения отпечатки тех идей, в атмосфере которых оно было создано», – писал американский философ Ральф Эмерсон [10, c. 237]. При таком подходе к истории, она становится образом прошлого, осмысленным в духе определённой национально-культурной традиции и оформленным в рамках конкретной политической доктрины, где факты рассматриваются не сами по себе, а встраиваются в определённую систему. Осмысление тех или иных фактов, встроенных в социальный и познавательный интерес конкретных исследователей, приводит их к разным историческим интерпретациям, в зависимости от того, какой подтекст, нередко, неосознанный, этот интерес имеет. И, следовательно, явно выраженный и осознаваемый процесс осмысления факта становится формой подсознательного поиска иных, неосознанных и скрытых даже для исследователей мотиваций. Мотиваций, заставляющих их мифологизировать исследуемую ими историческую действительность. Более того, изучая те или иные периоды истории, исследователи нередко не только проецируют их на различные злободневные аспекты современности в соответствии с потребностями сегодняшней социальной и политической конъюнктуры, так или иначе «выворачивая» прошлое и подстраивая (актуализируя) его под настоящее, но и невольно попадают под обаяние событий прошлого и персонажей, в них участвовавших. В результате они неизбежно начинают воспринимать историю личностно, а значит не с нейтральных позиций, а заинтересованно, не столько отражая, сколько творя её под себя.
Понятно, что в данном случае история выступает как процесс самоосознания, самоидентификации общества, непрерывный процесс обретения обществом самого себя, где всё, что мы ЗНАЕМ в истории, более или менее мифологизировано – либо в силу нашего недостаточного, одностороннего знания, либо в силу односторонне ориентированного, сознательного или неосознанного желания и интереса. Так, занимаясь историей, мы стремимся найти в ней те ответы, к которым уже внутренне готовы и которые уже подсознательно «знаем». Знание, изначально заданное, теряет смысл, но, став мифом, его возвращает, а качество восприятия истории определяет уровень и характер её понимания и использования, степень её символического осмысления и мифологизации. Результатом этого становится не только возникновение символически означенных образов прошлого, но и стандартное каталогизирование, ведущее к невольным или сознательным ретроспективным искажениям, позволяющим не столько отразить прошлое, сколько обнаружить в нём свой собственный след. В итоге, прошлое либо предстает как «недоразвитое настоящее», либо «осовременивается», вынуждая изображать героев прошлого как деятелей наших дней. «Политическая, художественная и литературная история народов – дочь их верований» [2, c. 106], – считал в связи с этим Г. Ле Бон (Лебон). В ней они как в зеркале находят лишь то, что ищут в настоящем, пытаясь с помощью прошлого его объяснить и оправдать. Как следствие, многочисленные толкования истории, всякие бесконечные дополнения, уточнения, исправления и пометки, проводимые на разных уровнях социального и политического осмысления, делают миф естественным заменителем истины. А поскольку истина состоит из бесконечного множества, противостоящих, противоречащих, отрицающих и вытесняющих друг друга всеми способами «правд», каждая из них равноудалена от неё и в силу своей ограниченности не только относительно правдива, но и относительно ложна. Вопрос лишь в том, будет ли она являться правдивой или ложной для большинства. По принципу: будем считать, что это было вот так.
Но истину не определяют большинством, и потому, когда общественное мнение переменится, люди будут считать иначе. Им свойственно мыслить поверхностно и считать кажущееся действительным, а мнимое – реальным. Вот почему, нередко, как писал Г. Ле Бон, «самые сомнительные события – это именно те, которые наблюдались наибольшим числом людей» [2, c. 147]. Что касается научного обоснования и логичности аргументации, то это оказывается обычным «делом техники». И тогда каждая из этих «правд», при поддержке власти и общественного мнения будет считаться действительно истинной до тех пор, пока обществу это будет выгодно. «К историческим сочинениям следует относиться как к произведениям чистой фантазии, фантастическим рассказам о фактах, наблюдавшихся плохо и сопровождавшихся объяснениями, сделанными позднее», – заметил по этому поводу Г. Ле Бон [2, c. 147]. И тогда, кажущееся становится более важным, чем действительность, а нереальное начинает преобладать над реальным, растворяя его в себе. Пример тому – жизнь великих людей, сыгравших значительную роль в разные периоды истории человечества. Геракл, Моисей, Пифагор, Будда, Цезарь, Христос, Магомет… Список их может быть бесконечен. Созданные о них мифы для нас интереснее и полезнее их реальной жизни, так как они не только красочны, но и влияют на массовое сознание и на наш менталитет. При этом сами подобные мифы каждый раз трактуются по-разному, в зависимости от характера эволюции национальной ментальности и качества нашей потребности в них. Поэтому даже образы Иеговы, Будды или Христа в разное время и в разных странах могут разниться. И эти изменения образов в нашем сознании постоянны. Марат и Наполеон, Рузвельт и Сталин – мы по-разному их воспринимаем и отражаем, в зависимости от того, чего от них хотим, и какого рода примером они для нас в данный момент являются. А свобода спекуляций, соединённая с мнимой простотой истолкования прошлого, делает такой подход максимально доступным и эффективным. «Готов согласиться, что история большей частью неточна и необъективна, но особая мета нашей эпохи – отказ от самой идеи, что возможна история, которая правдива» [4, c. 255], – писал в предчувствии постмодерна Дж. Оруэлл. И с тех пор ситуация только усугубилась и ещё более запуталась.
Литература 1. Кравченко И.И. Политическая мифология: вечность и современность // Вопросы философии. 1999. №1. С. 3–17. 2. Лебон Г., Тард Г. Психология толп. М.: Ин-т психологии РАН, Изд-во КСП+, 1998. 416 с. 3. Лосев А.Ф. Диалектика мифа // Лосев А. Ф. Самое само: Сочинения. М.: ЭКСМО – Пресс, 1999. С. 205–404. 4. Оруэлл Дж. Вспоминая войну в Испании // Дж. Оруэлл. «1984» и эссе разных лет. М.: Прогресс, 1989. С. 247–263. 5. Ставицкий А.В. Миф архаичный и современный (опыт сравнительного анализа) // Материалы международной научной конференции «Ломоносовские чтения 2003 года» / Под ред. В.А. Иванова, В.И. Кузищина, А.Н. Новичихиной, В. А. Трифонова. Севастополь: НПЦ ЭКОСИ – Гидрофизика, 2003. С. 124–126. 6. Ставицкий А.В. Наука и миф: некоторые проблемы взаимоотношения // Культура народов Причерноморья. Симферополь, №33, октябрь 2002. С. 200–205. 7. Ставицкий А.В. Социально-политический миф и проблема отношения к нему в современной науке // Культура народов Причерноморья. Симферополь, № 35, декабрь 2002. С. 135–140. 8. Ставицкий А.В. Современный миф как социокультурный феномен // Культура народов Причерноморья. №132. 2009, Ноябрь. С. 166–173. 9. Шлезингер-мл. А.М. Циклы американской истории. М.: Прогресс-Наука, 1992. 686 с. 10. Эмерсон Р. Искусство. Эссе. М.: Художественная литература, 1974.
Ставицкий А.В.
Другие новости и статьи
« Мифология Добра и Зла в мультипликации СССР и США
Запись создана: Вторник, 28 Июль 2020 в 18:45 и находится в рубриках Новости.
метки: миф, мифотворчество
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение оружие охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика