Голод в истории дореволюционной России и менталитете российского крестьянства
Голод — социальное бедствие, сопутствующее человечеству на протяжении всей его истории. Он проявляется в двух формах: явной (абсолютный голод) и скрытой (относительный голод: недоедание, отсутствие жизненно важных компонентов в рационе питания). Подлинной трагедией для государств, в том числе России, всегда был явный, абсолютный голод. Он поражал как отдельные местности, так и обширные районы страны, сопровождался массовой смертностью населения на почве голода, всеми присущими ему ужасами (людоедством и т. п.).
Именно в этом смысле, как социальное бедствие, и следует понимать голод в истории дореволюционной России. Всего за период XI-XX вв. на Европейской части России зафиксировано свыше 350 голодных лет, наиболее сильные голодовки отмечены в 1024, 1070, 1126-1128, 1214-1215, 1230-1231, 1279, 1420-1422,1601-1603,1732-1734,1785-1789,1833-1834,1873-1874, 1891-1892,1896-1898,1901-1902,1906-1907,1911-1912,1921-1922, 1924-1925,1932-1933,1946-1947 гг.1 Голод в России как социальное бедствие возникал в результате действия комплекса причин. Первую их группу составляли причины естественно-географического характера, связанные с воздействием непреодолимых сил природы (засуха, наводнение и т. п.), влекущие за собой невозможность сельскохозяйственного производства продуктов питания. К этой же группе причин относились военные нашествия внешних врагов, лишавшие население запасов продовольствия и возможностей его производства.
Другую группу причин определяли явления общественно-экономического и политического порядка (социальное устройство общества, формы личной или общественной зависимости, политика государственной власти и т. п.). Соотношение причин естественногеографического и общественно-политического характера не было равнозначным в различные исторические эпохи; существовали принципиальные различия в причинах и масштабах голода до и после начала в России индустриальной модернизации, до второй половины XIX в. Голодовки периода раннего и позднего Средневековья всегда были результатом природных катаклизмов (засух, града, нашествия саранчи и пр.) и войн и лишь в незначительной мере определялись политикой власти, как правило, действовавшей недостаточно эффективно в момент ликвидации их последствий.
Первое летописное известие о голоде, в Суздальской земле, относится к 1024 г. «Повесть временных лет» сообщает, что народ умирал и волновался, возбуждаемый волхвами и кудесниками, которые утверждали, что в голоде повинны старухи и чадь, сделавшиеся поэтому жертвами суеверия; реальной причиной голода был неурожай вследствие засухи: голод не закончился, пока из Булгарии не привезли хлеб. Другой случай голода относится к 1070 г. — в Ростовской земле. Здесь также его виновниками были объявлены волхвы. До начала XVII столетия на каждый век приходилось по 8 неурожаев, которые повторялись примерно через 13 лет; жестоких же голодов, характеризовавшихся массовой смертностью, по данным А. В. Романовича-Славатинского, за это время было 15. Особенно выделялись: новгородский голод 1214-1215 гг., о котором летописец сказал, что «такого голода никогда не бывало», 1230-1231, 1279 и 1570 г., когда «бысть глад во всю русскую землю, и много людей помроша».
Наиболее трагичным по своим масштабам и последствиям был голод 1601-1603 гг. при Борисе Годунове. По свидетельствам современников, такого голода не помнили ни деды, ни прадеды. Люди уподоблялись голодным зверям и пожирали друг друга. По всей России от голода умерло около 500 тыс. человек. Голода повторились и в 1605, и 1608 г. При царе Михаиле Федоровиче сильные голода были в 1630 и 1636 г. Из множества неурожаев, которыми изобиловало царствование Алексея Михайловича, особенно заметен голод 1650 г., вызвавший бунт в Пскове, когда голодный народ жег помещичьи усадьбы, убивая их владельцев. XVIII век не избавил Россию от голодных бедствий.
Довольно часто голода бывали при Петре I, особенно сильные в 1716 и 1722 гг. Из 34 неурожаев XVIII в. не менее семи пришлось на время царствования Екатерины II. Наиболее известным тогда был голод 1781 г., охвативший 16 губерний. В XIX в. специалист по изучению неурожаев в России, священник Словцов, только до 1854 г. установил 34 неурожайных года. Из них некоторые приводили к сильным голодовкам, особенно в 1833-1834 гг. В эти годы неурожай поразил территорию страны от Карпатских гор до Кавказа. В его эпицентре оказались земли Войска Донского, Юг Украины и России, Воронежская, Тамбовская, Саратовская губернии.
В меньших размерах неурожай наблюдался в центральных губерниях и Белоруссии. В общей сложности голодало более 14 млн человек. В пятидесятые годы неурожайными стали 1850 г. и особенно 1859 г., поразивший голодом 26 губерний. В 1860-1870-е гг. выделились по неурожаю 1867-1868 гг., но особенно памятным был «Самарский голод» 1873 г.3 Вторая половина XIX — начало XX в., период активного проведения политики индустриальной модернизации, которая осуществлялась за счет мобилизации внутренних ресурсов страны, прежде всего сельского хозяйства, ознаменовался небывалыми ранее голодовками. Причем эпицентр голода (традиционно северные и северо-западные губернии России) переместился на юго-восток и восток, захватив начиная с 1890-х гг. и черноземный центр; голодовки поразили районы зернового производства.
По сравнению с предшествующим периодом большинство из них носило масштабный общероссийский характер и сопровождалось массовой голодной смертностью населения. Несмотря на то что сельское хозяйство России за пореформенный период достигло несомненных успехов (почти на 1/2 увеличились посевы основных зерновых хлебов, валовые сборы выросли к 1913 г., по сравнению с 1880-1890 гг., в 1,9 раза — с 2,24 до 4,26 млрд пудов, почти на 1/3 повысилась товарность зернового производства, ежегодно экспортировалось от 13 до 18 % собранного урожая зерна), положение основной массы крестьянства, проживавшей как раз в зонах товарного зернового производства, существенно не изменилось. По оценке специалистов, в Европейской России в конце XIX в. больше половины всех крестьянских хозяйств своей земледельческой деятельностью не могли заработать необходимых средств пропитания. В урожайные годы большинство крестьянских семей лишь сводило концы с концами. Вовлечение крестьянских хозяйств в рыночные отношения происходило под давлением обстоятельств: необходимости выплаты налогов, выкупных и арендных платежей за землю, погашения банковских кредитов. Чтобы заплатить налоги и всевозможные обязательные платежи, крестьяне были вынуждены продавать хлеб в ущерб своим собственным интересам.
Массовый голод наступал из-за того, что у подавляющего большинства крестьянских хозяйств не оставалось никаких запасов зерна4. Типичен в данном случае голод 1891-1892 гг. — первый в истории России общероссийский масштабный голод, получивший у современников название «Царь-голод». Он поразил 29 из 97 губерний Российской империи, основные зернопроизводящие районы черноземного центра, с населением 35 млн чел. (до него голода носили локальный характер и не имели столь трагических последствий, за исключением голода 1601-1603 гг.)5. Одним из основных факторов его возникновения была экономическая политика правительства. С целью накопления золотого запаса и укрепления национальной валюты (рубля) министром финансов И. А. Вышнеградским были увеличены налоги (прямые и косвенные) на крестьян и приняты меры по стимулированию хлебного экспорта, для наращивания которого в 1880-1890-е гг. в Европейской России создавалась железнодорожная сеть и одновременно осуществлялось государственное регулирование железнодорожных тарифов (вводились поощрительные тарифы для хлебных перевозок). Активизации хлебного экспорта способствовал повышенный спрос на зерно в Европе вследствие неурожаев (экспорт хлеба в 1887— 1891 гг. составил 441,8 млн пудов, что было в 2,2 раза выше, чем в 1881 г.). Налоговая политика и потребности хлебного экспорта создали ситуацию, при которой из основных зернопроизводящих районов вывозились не только излишки хлеба, но и хлеб, необходимый для внутреннего потребления. Товаропроизводители стремились выбросить на рынок как можно больше хлеба: одни (крупные помещичьи хозяйства) — для получения прибыли, другие, составляющие большинство (крестьянские хозяйства), — чтобы выплатить налоги и расплатиться с многочисленными долгами (на 1 января 1892 г. недоимки крестьян 18 неурожайных губерний по государственному поземельному налогу и выкупным платежам составили около 62 млн руб.). В результате основная масса крестьянских хозяйств осталась без страховых запасов в условиях засухи 1891 г. Недород зерновых хлебов в эпицентрах засухи оказался повсеместным; не уродились также овощные культуры. Например, в Воронежской губернии в 1891 г. недобор хлебов надушу населения составил 3/4 обычного сбора.
Ситуация усугубилась действиями перекупщиков и хлеботорговцев: зная о планах правительства ограничить и даже запретить экспорт хлеба, они стремились как можно скорее вывезти все накопленные запасы за границу (в 1892 г. экспортировано 172 млн пудов). Жертвами голода 1891-1892 гг. стали от 400 до 600 тыс. человек6. В начале XX в. неурожайными, голодными годами были 1901— 1902,1906-1907,1911-1912 гг. Особенно заметным был голод 1911— 1912 гг. Он возник как следствие гибели урожая на огромной территории в результате сильнейшей засухи при отсутствии страховых запасов зерна, которое на протяжении предшествующих лет уходило на рынок. В эпицентре неурожая оказалось 26 губерний, из них полному неурожаю подверглись 20 губерний и областей юго-востока Европейской России и Западной Сибири.
Государство стремилось противодействовать угрозе голода и его последствиям различными мерами. В истории России наступление голода всегда было тяжелейшим потрясением прежде всего для крестьянства. Массовая смертность крестьян от голода и вызванных им болезней, гибель скота подрывали сельскохозяйственное производство, нередко приводили к опустошению целых районов. Поэтому главные усилия государства по борьбе с голодом были направлены на облегчение положения голодающего крестьянства.
В эпоху крепостного права забота о поддержке крестьян возлагалась государством на помещиков: от них требовалась благотворительная помощь, они должны были следить за созданием силами крестьян так называемых сельских запасных магазинов, где хранился запас зерна на случай недорода. Боярский приговор 1606 г., подтвержденный статьями 41 и 42 Уложения 1649 г. и Указом Алексея Михайловича 1663 г., обязывал господ кормить своих холопов под угрозой дарования последним свободы8. Однако на практике во время голода крестьяне, как правило, оказывались предоставлены самим себе, и случаи благотворительной помощи были редкими (не случайно князь М. М. Щербатов во время голода 1787 г. советовал награждать орденами тех лиц, которые будут жертвовать хлеб для голодающих). После отмены крепостного права обязанности помещиков опекать своих крепостных в неурожайные годы отпали; устройство и содержание сельских запасных магазинов было отнесено к числу обязательных мирских повинностей, а назначение ссуд из этих магазинов предоставлено сельским сходам с разрешения местного начальства9. Государство также пыталось предпринимать меры, способные если не предотвратить голод, то хотя бы ослабить его воздействие и преодолеть последствия.
Предметом особого внимания власти продовольственное дело стало при Петре I. Указом царя от 16 февраля 1723 г. на случай голода устанавливалась реквизиция — «опись у зажиточных лишнего хлеба, для раздачи неимущим в займы под расписки». Другим указом Петра I от 20 января 1724 г. повелевалось учредить казенные хлебные магазины в Петербурге, Риге, по Днепру, Дону, в Смоленске и Астрахани. Однако этот указ не был исполнен10. Мысль Петра о запасных хлебных магазинах возродилась при Елизавете Петровне и получила практическое осуществление при Екатерине II, повелевшей указом от 20 августа 1762 г. «завести магазины во всех городах, дабы цена хлеба в моих руках была». Хлебные магазины в городах должны были иметь годовой запас хлеба11. В первой половине XIX в. деятельность всех органов власти в условиях голода стала регламентироваться законом. Была законодательно упорядочена уже сложившаяся практика борьбы с последствиями неурожаев. С этой целью были приняты специальные Продовольственные уставы (1822, 1834, 1836).
На основании Устава от 14 апреля 1822 г. в 40 губерниях создавались запасные сельские хлебные магазины, а в 12 собирались денежные капиталы для оказания помощи голодающим12. Голод 1833-1834 гг. выявил недостатки Устава 1822 г.: определенные им запасы — хлебные и денежные — оказались далеко не соответствующими потребностям неурожайных районов. 5 июля 1834 г. принимается новый Продовольственный устав, по которому предусматривалось создание запасных хлебных магазинов и денежных капиталов во всех губерниях13. Вопросами продовольствия в губерниях должны были заниматься специальные комиссии продовольствия, подконтрольные губернатору.
Данную систему подтверждал и Устав 1836 г. В пореформенной России к делу борьбы с голодом оказались привлечены земства, в компетенцию которых входил сбор средств для оказания помощи голодающим, а также закупка семян для организации посевной в недородных районах. Наряду с вышеназванными одним из средств борьбы с голодом была организация общественных работ (впервые использовано Борисом Годуновым: колокольня Ивана Великого в Москве сооружена руками голодающих в 1601-1602 гг.; во время голода 1839— 1840 гг. правительство также прибегло к организации общественных работ на строительстве «броварского шоссе». Помощь голодающим рассматривалась как моральный долг правящего класса. Так, в голодные 1867-1868 гг. был учрежден Особый комитет для сбора пожертвований под председательством наследника престола. Однако результаты подобных мер были минимальными.
Государственная поддержка во время голода всегда запаздывала по срокам и была недостаточной по размерам для избежания голодной смертности сельского населения. Особенно очевидным этот факт стал для российской общественности в 1891-1892 гг., во время «Царя-голода». В 1891-1892 гг. государство оказалось не готово адекватно отреагировать на угрозу голода и принять своевременные меры по его ликвидации. Губернские власти скрывали масштабы бедствия, препятствовали развитию общественной инициативы и деятельности земств в организации помощи голодающим. Неэффективно действовали сами земства: конкурируя друг с другом в закупке хлеба, они взвинтили цены, записав за крестьянами ссуды по повышенным ценам. Продовольственные и семенные ссуды, выданные правительством голодающим крестьянам (151,4 млн руб.), увеличили их долги государству; на 15 марта 1892 г. продовольственные долги крестьян 18 неурожайных губерний составили около 129 млн руб. Власти стремились не допустить случаев голодной смерти, однако в 1892 г. в голодающих губерниях на каждую тысячу жителей умерло около 50 человек.
Малоэффективные действия власти, попытки «замолчать» масштабы голода обусловили активное участие различных общественных сил в благотворительной деятельности в целях борьбы с голодом. По всей России представителями либеральной и демократической интеллигенции, деятелями культуры и науки был организован сбор средств, в котором принимали участие в том числе Л. Н. Толстой, А. П. Чехов, В. Г. Короленко, В. О. Ключевский. На благотворительные средства было открыто 8 тыс. столовых и 1,5 тыс. пекарен, которые кормили свыше 5,5 млн человек. Голод 1891-1892 гг. дал толчок общественно-политической мысли. Вопиющие факты голода и связанных с ним правительственных злоупотреблений использовали теоретики и практики революционного движения (народники, социал-демократы) для выработки своих программ и тактики ведения антиправительственной агитации16. После голода 1891-1892 гг. правительство наметило ряд мер по улучшению продовольственного дела: строительство элеваторов, мелиорационные мероприятия, развитие кредитной системы, упорядочение хлеботорговли, страхование посевов, регулирование цен на зерно и др. Однако эти меры не привели к ожидаемому результату, о чем свидетельствуют новые голодные годы конца XIX — начала XX в.
В крестьянском менталитете понятие «голод» занимало важнейшее место, поскольку для крестьянства проблема обеспечения средств к существованию всегда остается первостепенной проблемой. Принцип «главное — выжить», обеспечить безопасное существование, избежать голода лежит в основе хозяйственной деятельности любой крестьянской семьи, определяет ее мотивацию. Страх перед голодом, его трагические последствия влияют на различные стороны жизни традиционного крестьянского общества, определяют многие особенности его экономической, социальной и моральной организации, формируют поведенческие стереотипы крестьян17. Для российского крестьянства голод был старинным и жестоким врагом. В течение столетий у него сформировался особый менталитет (представления и поведенческие стереотипы) в отношении голода.
Основные его черты можно охарактеризовать следующим образом18. Угроза неурожая была постоянным спутником российской деревни из-за неблагоприятных природно-климатических условий на территории исторического центра Российского государства и в его черноземных районах. Они обусловили необычайно короткий цикл сельскохозяйственных работ (125 — 130 рабочих дней, с середины апреля до середины октября по старому стилю) и потребовали от российского крестьянства огромного трудолюбия, которое отнюдь не гарантировало ему стабильных урожаев19. В этих условиях крестьяне всеми силами стремились обеспечить устойчивость своего хозяйства.
С этой целью они изучали особенности погодных условий в местности своего проживания, пытались их прогнозировать. Горький опыт неурожайных лет отложился в крестьянском земледельческом календаре. В нем были запримечены почти каждый день в году и почти каждый час в течение дня, объяснено появление каждого облака, дождя, снега, их свойства, вид. Использование земледельческого календаря позволяло проводить сельскохозяйственные работы исходя из агроклиматических условий каждой конкретной местности. Это снижало вероятность неурожая и ослабляло, таким образом, угрозу голода20. Вплоть до создания колхозного строя крестьянская Россия пахала, сеяла и убирала хлеб, основываясь прежде всего на земледельческом опыте предков. Знание природных примет и трудолюбие не всегда могли оградить крестьянские посевы от недорода, поскольку силы природы все же были не подвластны крестьянину. Нередко засуха иссушала его ниву, буквально политую потом, — и крестьянские семьи оставались без хлеба.
В крестьянском сознании сформировалось устойчивое представление о том, что могущество природы связано с божественной силой, от воли которой зависит, будет ли обильный урожай на полях, или на них падет засуха и обрушатся полчища саранчи и грызунов. «Прогневали Бога, видно, за грехи наши», — говорили в русских деревнях во время засухи. «Господь захочет, так хлеб уродится и при поздней пахоте», — утверждали старожилы. Крестьянин обращался к Богу, сверхъестественным силам и духам природы с просьбами об урожае, надеясь умилостивить их молитвами, заклинаниями, жертвоприношениями и таким образом избежать недорода и голода.
Этому служили ставшие традиционными в жизни российской деревни аграрные праздники, календарные песни, заказные молебны о дожде во время засухи, обрядовые игрища и увеселения21. О голоде в крестьянском менталитете наиболее объективное представление дает устное народное творчество, народный фольклор — зеркало крестьянского менталитета. Народ сложил немало пословиц и поговорок о голоде. В крестьянском сознании голод ассоциируется с тяжелейшим потрясением, рассматривается как одно из самых трагических событий в жизни человека. Ему придается мистическое значение: «Царь-голод», то есть, всемогущий и беспощадный. В то же время в народных пословицах и поговорках нет панического страха перед голодом, скорее бесстрашие и лукавство: «Голод не тетка, заставит работать», «Голодной куме хлеб на уме», «Голодный праздник не считает». Народный фольклор досоветского периода российской истории связы вает голод с бедностью крестьянства, ее широким распространением в дореволюционной России: «Работаешь в год — нечего класть в рот», «Ребята! Бери счеты — пойдем считать, сколько нищеты».
В народных пословицах и поговорках доказывается необходимость трудолюбия как главного средства обеспечения материального благополучия крестьянской семьи: «Наездом хлеба не напашешь», «Деньги водом, добрые люди родом, а урожай хлеба годом», «Иглой да бороной деревня стоит»22. Точно так же в народном фольклоре нашел отражение и голод 1932-1933 гг. Собранные пословицы, поговорки, частушки, слухи о голоде 1932-1933 гг. и его причинах дали оценку этой трагической страницы в истории России как бы снизу, с народной точки зрения. В них запечатлены масштабы голода: «В тридцать третьем году всю поели лебеду. Руки, ноги опухали, умирали на ходу».
Его наступление связывается с насильственным созданием в России колхозного строя: «Не боюся я морозу, не боюся холоду, а боюся я колхоза, уморят там с голоду», «Вставай, Ленин, умри, Сталин, мы в колхозе жить не станем». В народном фольклоре указывается на ответственность сталинского руководства за искусственно организованный голодомор 1933 г. в России: «Когда Ленин жил, нас кормили. Когда Сталин поступил, нас голодом морили». Страх перед голодом и его трагические уроки были важнейшим мотивом консолидации крестьян в рамках традиционной крестьянской поземельной общины. В течение столетий, в условиях налогового гнета государства, помещичьей кабалы, община обеспечивала минимальное приложение трудовых сил своих членов, удерживала массу крестьянских хозяйств от быстрого разорения. Бедняк и средний крестьянин могли существовать, лишь ухватившись за общину.
Особенно очевидным это стало во второй половине XIX в., когда в результате развития рыночных отношений начался кризис натурально-потребительского, продовольственного крестьянского хозяйства и соответственно усилилась угроза голода. Как уже отмечалось, вовлечение подавляющего большинства крестьянских хозяйств в рыночные отношения происходило под давлением обстоятельств: необходимости выплаты налогов, выкупных и арендных платежей за землю, погашения банковских кредитов. Коммерциализации сельскохозяйственного производства способствовало строительство железных дорог. Чтобы заплатить налоги и всевозможные обязательные платежи, крестьяне были вынуждены продавать хлеб в ущерб своим собственным интересам. По оценке специалистов, в Европейской России в конце XIX в. больше половины всех крестьянских хозяйств своей земледельческой деятельностью не могли заработать необходимых средств для пропитания.
В то же время они были вынуждены продавать урожай на рынок. Экспорт русского хлеба основывался на голодании миллионов крестьянских семей и справедливо назывался современниками «голодным экспортом»25. В условиях малоземелья, обострявшегося в связи с ростом численности крестьянского населения при сохранении архаичных орудий труда, все большего истощения почвы, вынужденного отчуждения хлеба на рынок, система коллективной безопасности в русской поземельной общине была пусть слабой, но все же гарантией для среднего и беднейшего крестьянина на случай голода. Так, например, система земельных переделов общинной земли при существовавшем малоземелье позволяла распределять землю по качеству, череспо-лосно, а не сводить ее в одну полосу, в отруб. Это давало возможность обеспечить за каждым двором ежегодный средний урожай, так как в засушливый год участок, расположенный в низине, мог дать вполне сносный урожай, в то время как участки, сведенные в отруб, расположенные на пригорке, могли полностью выгореть26. Следует оговориться, что для российского казачества ситуация была несколько иной.
Получив от царя за службу самые плодородные земли, казаки имели возможность жить зажиточно и не испытывали тех затруднений, которые выпадали на долю крестьян помещичьих губерний. Их земли располагались в более благоприятных климатических зонах и давали прекрасные урожаи. Дон и Кубань были традиционными житницами Российской державы. Поэтому восприятие казаками голода неадекватно восприятию поволжского крестьянина, живущего в условиях малоземелья, привыкшего к нужде вследствие постоянных недородов и поборов со стороны государства и помещика. В то же время и в крестьянской, и в казачьей общине было много сходного в плане взаимопомощи в трудное время.
Моральная организация крестьянской и казачьей общины гарантировала для ее членов систему взаимоподдержки в случае голодного бедствия или других обстоятельств, обусловивших тяжелое материальное положение казака или крестьянина. Общественным мнением было освящено выживание слабейших в экономическом отношении семей. Во время голода члены общины сообща искали пути выхода из голодного кризиса (например, посылали на лучших лошадях за семенами, направляли ходоков в различные инстанции просить помощи и т. д.). В истории России наступление голода всегда было тяжелейшим потрясением для крестьянства. Массовая смертность крестьян от голода и вызванных им болезней, гибель скота подрывали сельскохозяйственное производство, нередко приводили к опустошению целых районов. При том что крестьянское общество постоянно стремилось избежать голода, факт увеличения числа неурожайных, голодных лет в России в конце XIX — начале XX в. (1891, 1892, 1897, 1898, 1901, 1905, 1906, 1907, 1911, 1915 г.), огромные масштабы голодовок (число голодающих крестьян исчислялось миллионами) свидетельствовали о серьезной опасности, нависшей над крестьянством в данный период.
Под влиянием рыночных отношений происходило разрушение крестьянского натурально-потребительского хозяйства, а следовательно, шел процесс раскрестьянивания крестьянства, его уничтожение как класса. Одновременно шел процесс изменения менталитета российского крестьянства, которое постепенно осознавало нависшую над ним опасность. Подтверждением этого стало его массовое революционное движение в начале XX в., без которого крестьянская Россия прожила четыре пореформен н ых десятилетия. Неурожай 1901 г. стал одним из основных поводов крестьянских волнений 1902 г. В 1905 г. крестьянские выступления происходили под лозунгами земли и хлеба. Угроза голода и сам факт его наступления вызывали массовое крестьянское движение лишь при определенных обстоятельствах.
История России знает немало примеров, когда крестьяне безропотно переносили ужасы голода и не поддерживали революционные партии, пытавшиеся использовать фактор голода в своих революционных целях (голод 1872-1873 гг., «хождение в народ», голод 1891-1892 гг.)30. Современники голода в России 1891-1892, 1897-1898 гг. отмечали примиренческое, фаталистическое отношение крестьян к своему положению. «Хлеб в Божьей воле», а неурожай и голод «Бог наводит на каждую страну по грехам ея», — говорили в голодающих деревнях31. В начале XX в. ситуация резко изменилась. В России началась аграрно-крестьянская революция. Огромным по масштабам голодовкам 1921-1922, 1932-1933 гг. предшествовали массовые крестьянские выступления32. Страх перед голодом и сам его факт лишь тогда становятся мощным катализатором крестьянского движения, когда ставятся под угрозу коренные интересы крестьянства, возникает опасность его существования как класса. Такая ситуация сложилась в российской деревне к началу XX в. Обнищание крестьянства в пореформенный период вследствие непомерных государственных платежей, резкое увеличение в конце 90-х годов XIX в. арендных цен на землю в условиях малоземелья и аграрного перенаселения деревни поставили основную массу крестьян перед реальной угрозой разорения, пауперизации и голода. Защитной реакцией крестьянства вполне закономерно и стало массовое революционное движение33. В данном случае речь идет прежде всего о районах традиционного помещичьего землевладения. В Сибири и на Юге России, в том числе на Дону и Кубани, а также в зонах, свободных от крупного частновладельческого землепользования ситуация была несколько иной. Там и не было того страшного голода, который Россия познала во второй половине XIX — начале XX в.
В годы Гражданской войны и коллективизации крестьянство также всеми доступными средствами и методами активно боролось с государством за свои коренные интересы, так как продовольственная разверстка, насильственное насаждение коммун и колхозов, раскулачивание подрывали основы крестьянского хозяйства, обрекали деревню на голод34. Хроническое недоедание в пореформенный период миллионов крестьян, периодически повторяющиеся и увеличивающиеся по масштабам голодовки способствовали формированию у беднейшей, пауперизирующейся части крестьянского населения России идеологии, основанной на уравнительных, коммунистически-социалистических принципах. В их осуществлении она увидела для себя путь избавления от нищеты и голода. Именно поэтому часть крестьянства, в основном из беднейших слоев, оказалась готова к восприятию идеологии большевизма и стала социальной базой в деревне для большевистской революции и сталинской коллективизации35. Опыт многих поколений сформировал в крестьянском менталитете поведенческие стереотипы во время голода. Они не всегда гуманны, но глубоко рациональны, так как направлены на выживание, сохранение наиболее дееспособных членов семьи, способных к продолжению хозяйственной деятельности. Эта стратегия выживания сводится к следующим правилам, обычно проявляющимся в период голодного бедствия. Во время наступления голода трудоспособные мужчины покидали голодающие семьи и уходили на поиски заработков и продовольствия в районы, не пораженные голодом. Спешно распродавали скот и имущество для получения средств на покупку хлеба.
В последнюю очередь продавали корову — главную надежду семьи во время голода — и рабочую лошадь. Женщины, старики и дети занимались нищенством. Оставшиеся в голодающей деревне члены крестьянской семьи использовали в пищу различные суррогаты (заменители хлеба), рецепты приготовления которых передавались из поколения в поколение. В пищу употреблялось и мясо павших животных. Для прокорма рабочей лошади и коровы нередко разбирали соломенные крыши крестьянских изб. Родственники старались помогать друг другу. Наиболее отчаявшиеся и смелые крестьяне начинали заниматься воровством продуктов и скота у своих соседей и в других селениях. В доколхозной деревне воровство сурово осуждалось общественным мнением общины. Пойманных с поличным воров нередко забивали до смерти всем миром. Воровство получило распространение в годы насильственной коллективизации.
В колхозной деревне воровство общественного зерна не осуждалось подавляющим большинством колхозников и единоличников, поскольку Советское государство в ходе хлебозаготовок грабило их не хуже любого вора. В крестьянских семьях во время голода в первую очередь умирали от истощения старики и малые дети. Нередко их переставали кормить, чтобы сохранить пищу для старших детей и взрослых членов семьи: детей запирали в чуланах, амбарах и не кормили, старики иногда сами уходили из семьи умирать. В крестьянской семье больше страдали от голода дети жены от первого брака, нелюбимые члены семьи, которых кормили меньше или вовсе переставали кормить. Вместе с тем матери всеми силами стремились спасти своих детей от голода и смерти и лишь в исключительных обстоятельствах шли на изложенные выше суровые меры.
В большинстве же случаев они стремились использовать все средства, чтобы сохранить жизнь своим детям. Например, специально не открывали в избе целый день ставни, чтобы обмануть голодных детей. Мол, ночь, и поэтому рано кушать. Кульминация голода наступала, как правило, в конце зимы — весной, когда все запасы были съедены, а до новых еще было далеко. Поэтому в этот период смертность от голода достигала наивысших размеров, люди сходили с ума, вплоть до случаев людоедства. Весной, с началом полевых работ, все сколько-нибудь способные держаться на ногах взрослые члены семьи и подростки выходили в поле, чтобы заложить основу будущего урожая.
Сложившимся в течение многих столетий стереотипом поведения российского крестьянства во время голода было ожидание помощи со стороны государства, а также действия, направленные на ее получение. В голодные годы крестьяне всегда обращались к представителям государственной власти на местах с просьбами об оказании помощи. Типичной картиной во время голода и в досоветский и в советский периоды российской истории были группы крестьян, как правило, женщин, стариков и детей, собравшихся у волостных правлений, сельских Советов и райисполкомов, просящих хлеба. На сельских сходах составлялись приговоры, в которых от имени общества в вышестоящие органы государственной власти направлялись просьбы об оказании помощи. Грамотные крестьяне, от себя лично и по поручению общества, писали письма, в которых просили чиновников и руководителей государства о помощи. Крестьяне с благодарностью относились к деятельности во время голода российской общественности, всех добрых людей, помогавших им в лихую голодную годину. Например, в Поволжье и на Южном Урале, как показали результаты проведенного нами анкетирования, старожилы с благодарностью вспоминали благотворительную деятельность в их деревнях во время голода 1921-1922 гг. так называемой АРА (Американской администрации помощи Г. Гувера). Источники указывают, что государственная поддержка российских крестьян во время голода всегда запаздывала по срокам и была недостаточной по размерам для избежания голодной смертности в деревне.
Государство предоставляло зерновые ссуды крестьянам не безвозмездно, а в долг. Целью государственной поддержки крестьян во время голода было стремление не допустить полного развала сельского хозяйства, возможного в случае срыва посевной кампании в голодающей деревне. Государство стремилось оттянуть предоставление помощи крестьянам до начала посевных работ. Помощь оказывалась уже умирающей деревне, хотя о масштабах предстоящего бедствия государственных чиновников информировали заранее37. В народной памяти голодные годы оставляют неизгладимый след. В том числе такой след оставил и голод 1932-1933 гг. Например, в исследованных нами поволжских и южно-уральских деревнях старожилы хорошо помнили все пережитые ими в советское время голодовки. В их перечне голод 1932-1933 гг. занял особое место. И путь к нему проложила сталинская «революция сверху» — насильственная коллективизация крестьянских хозяйств. Поволжье, Дон и Кубань наряду с другими зерновыми районами страны стали ее первоочередными мишенями. Разразившийся в СССР в начале 1930-х гг. голод был новым явлением в череде многочисленных голодных лет в истории России.
Кондрашин В. В.
К 64 Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни / В. В. Кондрашин. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН); Фонд Первого Президента России Б. Н. Ельцина, 2008. — 519 с. — (История сталинизма).
Другие новости и статьи
« Почему капиталистическая экономика не смогла функционировать в период между мировыми войнами?
В зоне СВО была оказана медпомощь группе военнослужащих ВСУ, сдавшихся в плен »
Запись создана: Пятница, 9 Декабрь 2022 в 18:33 и находится в рубриках Век дворцовых переворотов, Кашеварная часть, Николаевская армия, Продовольственное, Стрелецкое войско.
метки: голод, крестьянство
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика