Слово и его значение
Между лингвистами издавна ведется спор, является ли слово самостоятельной единицей языка, сохраняющей свое значение и вне речи, или же оно существует только в тексте.
Такой спор можно считать метафизическим, так как на заданный вопрос нельзя ответить «да» или «нет». Слово — самостоятельная единица. Когда мы произвольно произносим (читаем) какое-либо единичное слово, оно не является для нас пустым звуком, а что-то значит (ср. «вода», «стол» и т. п.). Это свойство слова широко используется в язык е — оно проявляется в собственных именах («Алексей», «Ленинград», «Нева», «Узбекистан»), наименованиях заведений, учреждений, газет и журналов и т. п. («вуз», «столовая», «Известия», «Молодость» — название ресторана), в номенклатурных обозначениях («Рекорд» — марка телевизора, «Волга» — автомашина) и во многих других случаях, когда слово как бы не нуждается в контексте (и без него слова понятны, хотя в сознании единичные слова так или иначе связываются с другими).
Наличие словарей, в которых отдельно взятые слова располагаются в алфавитном или каком-либо ином порядке, также свидетельствует о самостоятельности слова как особой языковой единицы. В то же время совершенно очевидно, что язык состоит не из отдельных слов. Он представляет собой сложную систему, в которой слова цементируются грамматическими и лексико-семантическими отношениями, без чего немыслима связная речь, общение между людьми, познание и перестройка мира — непременное условие существования человеческого общества.
Только в связном тексте раскрываются все формы, значения, оттенки значений и употребления слова. Язык в соединениях слов неистощим, как безгранична сама человеческая мысль. В речи соединяются между собой самые разные по значению слова, в зависимости от того, что и как нужно высказать. Например, блоковское «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека». Если взять каждое из этих слов в отдельности, то каких-либо лексико-семантических связей между ними мы не обнаружим, а в целом они передают образ одной из ночных петербургских улиц — элемент поэтического мышления Блока. Способность связываться между собою самых различных по значениям слов в тексте является универсальным свойством языка — речи, которое, пожалуй, и не нуждается в особом терминологическом обозначении (по крайней мере, с точки зрения лингвиста). Впрочем, такую универсальную связь слов можно назвать контекстуальной. Имеются также частные и специфические связи между отдельными словами по их значениям, Само отдельно взятое слово нередко выражает не одно, а два и более значения, а в пределах одного значения существуют оттенки. Это явление называется полисемией, или многозначностью.
Многозначность слова имеет сложную структуру. В одних случаях в основе значений слова имеется общий семантический элемент (ср.: «стена» — вертикальная часть здания, служащая для поддержания перекрытий и для разделения помещения на части, 2) высокая ограда, 3) вертикальная боковая поверхность чего-либо, 4) тесный ряд или сплошная масса чего-либо, образующая завесу, преграду — эти значения имеют один общий признак: вертикальная преграда, отделяющая что-то, в других случаях значения разделяются на исходные и переносные («ножка» — маленькая нога и «ножка стула» — опора, стойка стула), в третьих выступают иные ассоциативные связи, что позволяет слову сохранять семантическое единство, то есть оставаться единым словом. Многие значения имеют свои собственные подразделения — оттенки, которые позволяют выражать всякого рода нюансы обозначаемого («напряжение» — состояние подъема, повышенных усилий в осуществлении чего-либо, а к нему оттенок — крайний предел, высшая степень протекания чего-либо, ср. у Кетлинской в «Днях нашей жизни»: «Завод лихорадило из-за новой турбины, это напряжение передалось и Ане»).
Достаточно открыть любой толковый словарь, чтобы найти в значениях слов их оттенки как нечто объективно существующее, а не надуманное, как ошибочно полагают некоторые лингвисты, для которых один знак всегда имеет одно значение. Полисемия качественно отличает естественный язык, богатый и бесконечно разнообразный, от искусственных кодовых систем. Даже специальные термины стремятся к полисемии, что нередко вызывает неудобство в их использовании. Значения слов могут настолько разойтись между собой, что слово утрачивает свое единство и распадается на два и более самостоятельных слова. Одинаково звучащие слова с несвязанными друг с другом значениями называются омонимами.
«Свет» — лучистая энергия и «свет» — мир, вселенная одного происхождения, но это различные слова. Существуют и такие омонимы, когда одинаково звучащие слова имеют разное происхождение. Когда-то «лук» — «растение» и «лук» — оружие для метания стрел фонетически отличались друг от друга: «лукъ» и «лдкъ» (q — носовой гласный). После того, как в древнерусском языке носовые гласные Q и ç изменились в гласные у и е (что произошло примерно к середине X в.), слова «лукъ» и «л(?къ» в звуковом отношении стали тождественными, то есть превратились в омонимы. Для историка языка важно отличать омонимы — слова одного происхождения и слова разного происхождения, но в современной языковой системе омонимы того и другого рода одинаковы по своей функции — их различие по происхождению для говорящих на русском (или каком-либо ином) языке безразлично. * Идентичность звуковой оболочки и грамматической формы особым родом связывает омонимы друг с другом в семантическом отношении: их различение возможно только в контексте речи («лук» едят и «из лука стреляют»). Здесь можно говорить о контекстуально-семантическом отталкивании, а не просто о разных и по своим значениям безразличных друг к другу словах.
Отталкивание — это тоже связь, элемент системы (вроде положительных и отрицательных зарядов). Совпадение звучания однокоренных основ при различии формантов создает паронимы (возлесловы), которые имеют свои особые лексические значения, соотносятся друг с другом, образуют частный семантический ряд: «надеть» — «одеть», «экономный» — «экономический», и т. п. Сходство паронимов иногда вызывает речевые ошибки (ср. смещение «представить» и «предоставить», «эффектный» и «эффективный»). Оно же служит для усиления выразительности речи, когда паронимы сознательно сталкивают между собой («Я буду вести не придуманную, а продуманную речь» у Плевако, «Памятник Первоопечатнику» у Ильи Ильфа).
В стилистике паронимы представляют собою особую фигуру — парономазию, а с точки зрения структурно-лингвистической являются частным случаем словообразования. Словообразование — универсальная форма создания новых слов посредством аффиксов, словосложения и таких семантических изменений, которые порождают омонимы (о чем см. выше). Благодаря словообразованию один и тот же корень выступает в разных частях речи: «бег» — «бежать» — «беглый» — «бегло» и т. п. Слова одного и того же корня, сохраняющие связь между их значениями, семантически объединяются в особые группы, словообразовательные гнезда. Словообразовательные гнезда — важный элемент лексической системы. Условно его можно назвать корнепроизводным. С словообразованием связана «внутренняя форма слова», то есть семантическая мотивировка слова.
Всем ясно, что «подснежник» — цветок, как бы вырастающий под снегом, когда в лесу еще не сошел весь снег. Надо полагать, что все слова имели свою «внутреннюю форму», но многие из них ее утратили или она в них оказалась затемненной. Почему, нацример, снег назван «снегом»? Этимологи находят соответствия этому слову в различных индоевропейских языках, но до «внутренней формы» его так и не сумели добраться — она была забыта еще в глубокой древности. Все заимствованные слова в щх исходных формах для носителей заимствующего языка не имеют мотивировки своего образования. Отсутствие «внутренней формы» не мешает слову выполнять свои функции. Если от заимствованного слова создаются производные, эта форма у них появляется,, как и у исконных слов: от «чай» (из северокитайского châ — через тюркско-монгольское посредничество) образуются «чайник», «чайная», «чаепитие», «чаёвничать» и другие слова, связь которых с исходным заимствованным словом совершенно прозрачна.
Освоенные заимствованные слова для носителей языка сливаются с исконными и ничем от них не отличаются. Впрочем, некоторые из них ошибочно сближаются с исконными по принципу «народной этимологии». Например, «изъян» явно связывают с глаголом «изъять», тогда как на самом деле слово «изъян» персидского происхождения. «Народная этимология» — одно из проявлений словообразовательных ассоциаций, их жизненности. В то же время происходит и обратный процесс: распад словообразовательных гнезд на независимые друг от друга гнезда. Гнездо «мешок», «мешочный», «мешочник», «мешочничать» отделилось от «мех», «меховой», «меховщик», так как мешки давно стали изготовлять не из меха. Выше шла речь о семантической структуре многозначных слов и общности значений однокоренных образований. Однако системность в лексике этим не ограничивается. Кроме омонимов, звуковая идентичность которых так или иначе связывает между собой однокоренные и разнокоренные по происхождению самостоятельные слова, в лексике широко представлены семантические взаимоотношения разных по звучанию и оформлению слов, заложенные в самих словах и реализуемые в контексте.
Примерами таких взаимоотношений прежде всего называют разнокоренные антонимы и синонимы. Антонимы означают противоположные свойства одного и того же явления, имеют противопоставленные значения: «начало»— «конец» (общность корня этих слов давно утрачена), «хороший» — «плохой», «свет» — «тьма», «легкий» — «тяжелый», «до» — «после», «в» (внутрь чего-либо) — «из». В «Словаре антонимов» Н. П. Колесникова (Тбилиси, 1972) помещено свыше 1300 антонимических пар, на самом же деле их в современном русском литературном языке значительно больше. Особенно нужно учесть, что многозначное слово может иметь несколько антонимов: «легкий» — «тяжелый» (мешок), «легкий» — «трудный» (о работе), «легкий» — «сильный» (мороз) и др. В тематическом плане антонимы отражают самые различные явления природы и общества. Не имеют антонимов слова предметного значения («стол», «градусник») и лексические единицы, не обозначающие качественных признаков или противоположной направленности чего-либо. Противоположные значения внутри одного и того же слова («просмотреть»— глядя, ознакомиться с текстом, кинокартиной и пр., и не заметить, пропустить кого, что-либо) представляют собой частный случай семантической структуры отдельного слова. Гораздо многочисленнее в языке синонимы — слова с близкими значениями, дифференцирующие одно и то же понятие. В академическом «Словаре синонимов» под редакцией А. П. Евгеньевой (Л., 1975) приведены 7323 синонимические группы, охватывающие десятки тысяч слов, что составляет значительную часть всего словарного состава общеупотребительного русского литературного языка.
Вопрос о том, что нужно называть синонимами, вызывал и вызывает среди лингвистов споры. Некоторые из них считают, что синонимами можно называть только те слова, значения которых полностью совпадают. Однако, таких слов в языке не очень много, и все они однозначны. Сосуществование слов, абсолютно идентичных во всех отношениях, неуловимо кратковременно. При такой идентичности одно слово или исчезает (ср. «антворт» (ответ) в письмах Петра I) или же между словами начинается дифференциация. Слова «космонавт» и «астронавт» как будто имеют тождественные значения, однако первое употребляется только для обозначения советских покорителей космоса и их товарищей из социалистических стран, а второе для обозначения американских. Стало быть, у этих слов появились оттенки значений и во всяком случае разные сферы употребления. «Гостиница» осознается как слово русское, а «отель» как иностранное. Слово «самолет» теперь обычно, а «аэроплан» явно устарело. Кроме того (и это главное), узкое понимание синонимов вовсе исключает соотносительность близких значений в многозначных словах. Следовательно, такое понимание синонимов можно считать неприемлемым.
А что такое «одно и то же понятие»? Нужно всегда иметь в виду, что наше мышление не отражает пассивно, как фотоаппарат фотографируемые объекты, окружающую действительность. Оно является активным, творческим, преобразует независимый от нашего сознания мир, находя в нем подлинно существующее и наделяя его мнимыми, превратно понятыми или еще не познанными свойствами. Между понятием и обозначаемым словом предметом нет тождества, так как один и тот же предмет может иметь много объективных или приписываемых ему особенностей. Когда Чичиков увидел Плюшкина, он стал сомневаться, мужик ли это или баба, и только приблизившись к нему вплотную и заговорив, установил, что Плюшкин мужик. У Юрия Олеши изображена забавная сцена: продавец шаров влетел в кондитерскую во дворе «Трех толстяков» и попал в торт. «Его залепило сплошь… белым кремом, имевшим прелестный розоватый оттенок… Поэт мог принять теперь его за лебедя в белоснежном оперении, садовник — за мраморную статую, прачка — за гору мыльной пены, а шалун — за снежную бабу». Хлестаков для одних казался ревизором, важным гостем, автором «другого Милославского», для Анны Андреевны — образованным, светским человеком, милашкой, для Осипа барином, а для трактирщика плутом.
Некоторые лингвисты считают слова «баба» — «мужик», «лебедь» — «мраморная статуя» — «гора мыльной пены» — «снежная баба», «ревизор» и «плут» синонимами, хотя и окказиональными, индивидуальными, на том основании, что они означают одни и те же предметы. Но ведь при этом забываются собственные значения подобных слов и обозначаемых ими понятий, которые очень различны. К синонимам, пусть даже окказиональным, подобные слова не имеют никакого отношения. Само по себе сопоставление в речи различных слов с разными понятиями или замена одного слова другим, обозначающим один и тот же предмет (ср. «глыба полетела вниз, камень разбился», «Петров взял деньги взаймы. Он не хотел вернуть долг») ни в какой мере не может быть признаком синонимов. Это то, что в начале статьи мы называли контекстуальной связью слов, одной из ее разновидностей. Семантические связи между совершенно разными словами имеются, поскольку они выражают смысл всего высказывания. Нередко близость значения толкуется слишком расширительно, и в разряд синонимов ошибочно зачисляются слова, обозначающие разные понятия (например, «жилище», «дом», «квартира», «жилплощадь», «пристанище», «приют», «угол», «гнездо», «крыша» (над головой) и подобные). Как правильно замечает А. П. Евгеньева, «слова-синонимы служат выражению тонких смысловых оттенков данного понятия, выражению той или иной экспрессии, эмоциональной или стилистической окраски»,1 а не сопоставлению близких, но разных понятий.
Между тем, в языке очевидная семантическая связь слов, обозначающих близкие, но отдельные понятия, существует. Это отношения родовых и видовых понятий («человек», «люди» — родовое, «мужчина», «женщина», «подросток», «дитя», «ребенок» — видовое), понятий взаимосвязанных («жена» и «муж», «жених» и «невеста»), смежных («дом», «изба» и «хата», «город», «поселок», «село» и «деревня») и иных близких друг к другу понятий. Совокупности слов, имеющие близкие (в том числе противопоставленные — антонимы) и идентичные значения с разными оттенками, дифференциальными признаками (синонимами), составляют лексикосемантические группы или единства. Каждое слово, входящее в лексико-семантическую группу, обозначает самостоятельное понятие или его оттенки и в то же время зависит от другого члена группы. Если не было бы слова «жених», не было бы нужды и в слове «невеста». Лексико-семантические группы подвижны. Изменение в их составе влечет за собой их перестройку, сдвиги в значениях их отдельных членов, а то и выпадения слов из состава языка. Возьмем для примера лексико-семантическую группу слов, обозначающих родственные и свойственные отношения.
В древнерусском языке, пережиточно сохранявшем некоторые особенности родового строя, она была очень богата. Употреблялись особые термины для обозначения дяди по отцу и дяди по матери— «стрый» (> «строй») и «уй» (> «вуй», «вой»), для обозначения племянника и племянницы («нетий» — сын брата или сестры, «нестера» — дочь брата или сестры) и другие, отсутствующие в современном русском языке. С установлением новых семейных отношений «стрый» и «уй» вытесняются словом «дядя», «нетий» и «нестера» однокоренными словами «племянник» и «племянница» и т. д. Уже на наших глазах из этой группы уходят в пассивный словарный запас такие слова, как «деверь», «золовка», «шурин» и некоторые другие, которые заменяются описательными выражениями «брат мужа», «сестра мужа», «брат жены» и т. п. Весь словарный состав языка так или иначе (в пределах грамматических разрядов) делится на лексико-семантические группы, причем многозначные слова могут входить в разные группы.
Получается весьма сложная и во многом пересекающаяся сеть лексико-семантических отношений, которую во всем ее объеме изучить никогда не удастся. Если мы имеем более или менее полные словари синонимов, омонимов, антонимов и паронимов, то словарей лексико-семантических групп не предвидится. Каждый язык отличается от другого своей лексико-семантической структурой.2 Имеется деление словаря по темам, причем границы между тематическими и лексико-семантическими группами слов не всегда четки. Темы могут быть широкими (например, названия животного мира) и узкими (например, названия плодовых деревьев или частей человеческого тела). В тематических группах все зависит от того, что из объективной действительности включается в классификацию (классифицировать можно все, что угодно). Слова, попадающие в ту или иную тематическую группу, не имеют вне текстов каких-либо видимых семантических соприкосновений между собою и изменение классификации не отражается на их значениях (ср. «сосна», «секвоя», «одуванчик» и т. д. и т. п., если мы задались целью выделить все названия растительного мира). Конечно, в тематические группы могут входить, как их составные части, и группы лексико-семантические, но это не отменяет реальность и своеобразие последних.
Существует также и иной план связей значений слова — семантические сращения в устойчивых словосочетаниях и фразеологизмах, когда один лексический компонент предопределяет наличие другого или других компонентов: «трамвайная (автобусная) остановка», «хрен редьки не слаще», «посадить на хлеб и воду» и т. д., и т. п. Фразеологизмов, их индивидуальных изменений, а также вариантов, в каждом языке имеется очень много (по крайней мере десятки тысяч). Наконец, говоря о значениях слова и семантических связях между словами, нужно всегда иметь в виду многочисленные разновидности тропов и фигур, имеющихся в любой речи и особенно широко представленных в языке художественной литературы и фольклоре.
Из сказанного должно быть ясно, что слово всегда представляет собой неповторимую единицу языка (за каждым словом и его историей стоит целый мир), и в то же время в языке и речи оно стоит не одиноко. Между словами и их значениями существуют весьма различные связи, в своей совокупности составляющие лексико-семантическую систему языка, не замкнутую и подвижную, развивающуюся через преодоление разного рода противоречий. Иначе и не может быть, так как без наличия лексикосемантической системы невозможны были бы познание мира и само человеческое мышление. Неправы те языковеды, которые утверждают, что понятие системы приложимо только к фонетике (фонологии) и грамматике и не приложимо к лексике. Разница между лексической системой и системами других языковых уровней заключается в том, что элементы последних относительно немногочисленны и связи между этими элементами нагляднее, тогда как лексическая субстанция содержит целый океан слов и связи между значениями слов очень сложны и изучить закономерности лексической системы гораздо труднее, чем системы других уровней языка.
Ф. П. Филин
Другие новости и статьи
« Возможно ли в военкомат направить своего представителя?
Об изучении читательского восприятия литературы »
Запись создана: Вторник, 3 Январь 2023 в 2:37 и находится в рубриках Новости.
Темы Обозника:
COVID-19 В.В. Головинский ВМФ Первая мировая война Р.А. Дорофеев Россия СССР Транспорт Шойгу армия архив война вооружение выплаты горючее денежное довольствие деньги жилье защита здоровье имущество история квартиры коррупция медикаменты медицина минобороны наука обеспечение обмундирование оборона образование обучение охрана патриотизм пенсии подготовка помощь право призыв продовольствие расквартирование ремонт реформа русь сердюков служба спецоперация сталин строительство управление финансы флот эвакуация экономика