Вооруженная борьба проходила на различных театрах военных действий с использованием многочисленных артиллерийских систем, авиации, танков, самоходных артиллерийских орудий, стрелкового оружия, оптических приборов и боеприпасов различного назначения, автомобилей и другой военной техники. Каждый из дней войны ратный путь солдата сопровождало самое массовое, распространенное оружие — стрелковое. Основным оружием немецкого солдата накануне Второй мировой войны был карабин 98k калибра 7,92 мм, являвшийся укороченной модификацией винтовки братьев В. и П. Маузер, а некоторое количество карабинов снабжалось оптическими прицелами и использовалось для вооружения снайперов. Продолжала оставаться на вооружении и винтовка маузер образца 1898 г. калибра 7,92 мм.

Как винтовка, так и карабин комплектовались штыками клинкового типа. Стрельба из карабина и винтовки производилась патронами, оснащенными пулями различного назначения. В качестве стрелкового оружия в Венгрии использовалась магазинная винтовка Ф. Манлихера М-35. В конце 1930-х гг. итальянская армия оснащалась короткой винтовкой М-38 под патрон 7,35 мм. В предвоенной Италии существовал и карабин системы Каркано М91/24 с откидным штыком. Основными образцами винтовок в вооруженных силах Румынии стали манлихер образца 1892 г. и чехословацкий маузер образца 1924 г. калибра 7,92 мм. На вооружении японской армии состояли пехотные винтовки Н. Арисаки: «тип 98», снайперские «тип 97», калибра 7,7 мм и карабин «тип 44» калибра 6,5 мм. Пехота армии США вооружалась магазинной винтовкой системы А. Спрингфилда M1903 с ручной перезарядкой и использовалась в основном в качестве снайперского оружия. В 1929 г. появилась модификация «М1903А1 Гаранд».

Начало ХХ века – период глобальных перемен в истории российского государства, которыми были охвачены все отрасли социальный жизни страны. Приход к власти большевиков, установление новой диктатуры требовали изменения курса государственной политики во всех сферах общественной жизни страны, в том числе и в образовании.

Период с 1917 г. до середины 1920-х гг. большинство исследователей склонны характеризовать как первый этап становления советской государственной политики в сфере образования. Именно в нем определяются основные направления в образовательной политике, формируются концепции руководства образованием, создается абсолютно новая система государственного управления народным образованием.

В настоящее время в отечественной историографии исследователи всё чаще стали уделять внимание вопросам развития образования в советский период. В последние годы появилось большое количество трудов, посвященных разным аспектам данной темы. Так, например, Ашенова Т.М. [1, с. 81–82] занималась изучением формирования системы законодательства об образовании в советском государстве, ее работы посвящены в основном правовым аспектам проблемы; Новиков С.Г., Забелинская О.С., Молостова Е.С. [8, с. 10–14] в своих работах рассматривали процесс воспитания «нового человека», исследовали факторы, влиявшие на предлагаемые образцы социалистического гражданина.

Андропов Юрий Владимирович (15.06.1914г. – 9.02.1984г.) – советский политический, а также государственный деятель, который был Генеральным секретарем ЦК КПСС (1982г. – 1984г.), Председателем Президиума Верховного Совета СССР (1983г.—1984г.), Председателем КГБ СССР (1967г.—1982г.).

Родился Юрий Владимирович Андропов 15.06.1914 г. в Ставропольском крае на станции Нагутская. Отец его был железнодорожником, но умер от сыпного тифа, когда Юре было всего пять. Мама Юрия Андропова, работавшая учительницей музыки, также рано ушла из жизни, поэтому воспитывался мальчик в семье отчима.

В городе Моздоке Юрий Андропов учился с 1923 по 1931 в железнодорожной фабрично-заводской школе-семилетке, а работать он начал с шестнадцати лет, устроившись грузчиком. В 1931 работал помощником киномеханика, затем трудился рабочим на телеграфе. С восемнадцати лет Юрий Андропов работал на различных судах Волжского пароходства.

В 1936г. Андропов окончил обучение в Рыбинском техникуме водного транспорта. В этот период он начал заниматься комсомольской работой, и избран был секретарем комсомольской организации техникума, а также комсоргом Рыбинской судоверфи.

Сам по себе многонациональный состав населения не был условием для распада Советского Союза. Главной причиной стало ослабление центральной власти. В результате заложенная в основание СССР возможность выхода республик из состава союзного государства сыграла важную роль, запустив механизм распада. Национально-территориальное устройство СССР при распаде государства привело к многочисленным межнациональным конфликтам, законсервированным на десятилетия в рамках единого государства. Отдельно стоит отметить, что от распада СССР большие территориальные потери понесла РСФСР.

В рамках единого Советского Союза российские границы неоднократно пересматривались в пользу союзных республик, что при развале СССР привело к огромным территориальным утратам.

В постсоветский период российские гуманитарные и общественные науки, включая историческую, оказались подвержены идеологической конъюнктуре отнюдь в не меньшей степени, чем в советский, хотя – при отказе от «марксистско-ленинского догматизма» – широко декларировался научный объективизм. На практике на смену старым идеологемам и мифологемам пришли новые, тем более что именно они и явились главным инструментом манипуляции общественным сознанием, обеспечившим столь неожиданную, легкую и радикальную смену модели общественного развития всего «социалистического лагеря», включая страны бывшего СССР.

Среди главных мифологем – безальтернативность развития по пути «демократии и рыночной экономики», пути «возвращения на столбовую дорогу цивилизации», «общечеловеческих ценностей», которые на самом деле являются завуалированными ценностями конкретной, западной цивилизации и т. п. Мифологема «рыночной экономики» с доминированием частной собственности как единственно возможной в современных условиях эффективной модели экономического развития (а иных форм – как безусловно «маргинальных», реакционных, обрекающих страны на неэффективность и неизбежное отставание) была в этом ряду, пожалуй, ключевой.

В современных вузовских учебниках по экономической теории советская экономика рассматривается как продукт теоретических положений марксизма-ленинизма. В этой связи основной критический пафос авторов сводится к утверждениям о том, что реализация на практике «ложной» теории привела к возникновению «дефективной» экономики. На самом деле, как показывает история СССР, завершившееся в 1930-е гг. формирование советской экономики шло не от теории, а от практики, точнее, практической необходимости, лишь задним числом получая теоретическое обоснование. Отрыв теории от практики привел к тому, что в 1982 г. Генеральный секретарь ЦК КПСС Ю. В. Андропов был вынужден признать: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся»1 . Понадобились распад СССР и произошедшие после этого изменения на постсоветском пространстве и в мире в целом для того, чтобы, наконец, понять то, что сущность советской экономики определялась ее мобилизационным характером.