Юбилей русской государственности (1150 лет), который отмечен не так давно, отсылает нас к событию, породившему непримиримый и нескончаемый спор между двумя направлениями в русской историографии. Событие это – так называемое «призвание варягов», которое датируется летописцем 862-м годом.

Направления, о которых идет речь норманизм и антинорманизм. Спор, начинавшийся как полемика между М. В. Ломоносовым и Г. Ф. Миллером по случаю чтения последним диссертации в Петербургской Академии наук, со временем превратился в настоящую войну на ниве исторической науки. Положение осложняется тем, что это не только и не столько научный спор, сколько идеологический и политический, и при этом сильно эмоционально окрашенный. В таких условиях ожидать объективности и академичности от противоборствующих сторон не приходится.

И все же рамки исторической науки придавали дискуссии внешне вполне благопристойный вид и заставляли исследователей искать новые источники и факты для доказательства своей правоты, что, несомненно, способствовало поиску истины. Однако изначальная предвзятость авторов не давала возможности правильно оценить и понять добытые знания. Через 250 лет после начала дискуссии представителями обоих направлений были подведены итоги. Со стороны антинорманистов это сделал В. В. Фомин, а со стороны норманистов – Л. С. Клейн. Вячеслав Васильевич Фомин – доктор наук, профессор, ученик известного советского историка А. Г. Кузьмина. Долго и плодотворно занимается варяжским вопросом.

Среди вопросов, касающихся начального периода истории Руси варяго-русский вопрос всегда занимал одно из ведущих мест. Можно даже сказать, что с этого вопроса началось становление российской историче ской науки в XVIII веке.

Одним из представителей XVIII в., который внес свой вклад в изучение этого вопроса является И.Н. Болтин. Его концеп ция не настолько популярна, как, например, концепции Г.Ф. Миллера, М.В. Ломоносова, М.П. Погодина, но она представляет определенный ис ториографический интерес.

Считается, что интерес к исторической науке у И.Н. Болтина возник после знакомства с трудами В.Н. Татищева, личность и произведения ко торого оказали значительное влияние на И.Н. Болтина. Это обстоятель ство трудно оспорить, в особенности то, что касается варяго-русского вопроса. Сходство их взглядов в этом вопросе уже было замече но М.А. Максимовичем.

Варяги, этот северный народ «Из заморья», как пишет Нестор, собирали дань со своих соседей: с уже упоминавшихся чуди, словен, мери, кривичей. А на юге славянских земель поляне, северяне и вятичи откупались частью нажитого добра от народа тюркского происхождения хазар, чьи владения простирались от Кавказа до юго-восточных евразийских степей, включали Нижнее Поволжье и земли, прилегающие к Каспийскому (Хазарскому) морю.

«Русь» - это светлое место!

В 862 году жители государства Славия, со столицей в городе Словенске, отказались выплачивать дань варягам. Те спорить не стали и, отказавшись от славянской дани, одновременно лишили их и финнов своей защиты . Ничего хорошего из этого не вышло. Отныне хазары могли бесконтрольно грабить не только южные славянские земли, но и центральные. Ничто им не помешало бы добраться и до северных границ.

В VIII веке Испания, как известно, уже принадлежала маврам— мусульманам. Один из мавританских эмиров затеял войну с эмиром Сарагосы и позвал на помощь Карла Великого, короля франков, будущего императора, основателя династии Каролингов. Карл пришел, помог, не бесплатно, конечно, и двинулся в обратный путь. Но в узком Ронсевальском ущелье на его армию напали испанские баски. (Как видим, баски и тогда считали себя отдельными от испанцев и были неукротимы.) В этом бою погиб Роланд, вместе со своими воинами прикрывавший отход армии и фактически спасший армию и Карла.

Cм. также: Мифы современной России

Таковы факты. Но что мы читаем в дошедшей до нас «Песни о неистовом Роланде», сочиненной (по крайней мере записанной) позже, уже в XII веке? А то, что император Карл пошел войной на нечестивцев(?) за веру Христову(?), на его армию напали мавры(?), в иных источниках — даже сарацины(?), но храбрый Роланд, верный рыцарским традициям(?), спас армию и императора, пожертвовав собой. Понятно, что все это сочинено уже в свете идеологии крестовых походов и идеологии рыцарства, которых тогда, в VIII веке, и в помине не было. На первых рыцарей (конных воинов), вышедших из диких германских лесных ватаг, людей пещерных нравов, Роланд наверняка смотрел со снисходительной брезгливостью, поскольку был он ближайшим сподвижником императора и — ни много ни мало — маркграфом Бретани, то есть особой коронованной.