Несмотря на кризисные явления, военно-историческая наука развивается и по-прежнему является важным фактором духовной жизни нашего общества. Главным образом потому, что народная память бережно хранит все, что непосредственно связано с защитой Отчизны, с ратными делами ее воинов во имя сохранения своих народов и создания условий, необходимых для жизни и будущего.

Формирование общественного сознания русского народа издавна определялось двумя факторами: природой и историей. Обращение к военной истории всегда служило формированию патриотизма, гражданственности, способствовало появлению высоких нравственных качеств народа и его воинов.

Военная слава Отечества никогда не была безразличной для его народов: они ее творцы и носители. Именно поэтому они всячески поддерживают тех ученых, журналистов, политических деятелей, которые стремятся воссоздать достоверную, правдивую военную историю Отчизны. Первейшая задача, стоящая перед военными историками всех направлений, состоит в быстрейшем преодолении кризисных явлений в развитии и функционировании науки. В этой связи особое значение приобретает более четкое представление о самой военной истории как науки в современных условиях, ее взаимосвязи с другими отраслями научных знаний и прежде всего с военной наукой.

Когда говорят о силе воинского духа, как правило, вспоминают примеры обороны: Фермопилы, Козельск, защита дворца Тюильри швейцарскими гвардейцами, Аламо, Брестская крепость, Ленинград, Сталинград, Иводзима…
Однако есть примеры не менее героических, хотя иногда бессмысленных, атак. Вперёд, читатель!

Атака русских кавалергардов на поле Аустерлица

Лейб-гвардии Кавалергардский полк был элитным подразделением Русской Императорской армии, в нём служил цвет аристократии, сливки петербургского общества. Полк был хорошо экипирован и имел блестящую выучку, но ещё ни разу не бывал в бою. И в битве при Аустерлице 20 ноября 1805 года полк не участвовал в общей мясорубке. Наконец, приказ был получен и полк устремился на поле боя. Увидев, что французская конница теснит и рубит русскую пехоту, включая семёновцев и преображенцев, а французская пехота не отстаёт, преследуя и уничтожая разрозненные группы русских, кавалергарды пошли в атаку. Атака спасла многие жизни русских гвардейцев.

Но кавалергарды попали в тяжёлый переплёт, подошли свежие французские силы. Кавалергарды дрались до последнего. В битве полк потерял треть офицеров и 226 нижних чинов, но покрыл себя славой. Впрочем, ныне этот подвиг мало, кто помнит.

Великое княжество Литовское; Ливония; граница; Россия ХVI в.; Иван Грозный; военное производство; военная история.

В работе рассматриваются способы обеспечения боеготовности и содержания русской армии как в контексте пограничных конфликтов, так и в условиях дальних походов и долговременного пребывания на вражеской территории. Делается вывод о быстрой адаптации Россией военно-экономического потенциала ВКЛ на занятой территории и слабой адаптации аналогичного военноэкономического потенциала Ливонии.

Ливонская война (1558-1583) ― военный конфликт нового типа, в котором русской армии приходилось решать задачи в непривычном социально-экономическом контексте. Речь идет прежде всего о механизмах обеспечения боеспособности армии, ее снабжения провиантом, фуражом, боеприпасами, создания условий для военного ремонта и поставок новых вооружений.

В средневековье эти проблемы решались двумя способами: 1) за счет местного населения, которое подвергалось разграблению, и местной природы (охота и т.д.); 2) путем налаживания минимально необходимых способов обеспечения армии (обоз, простейший полевой ремонт оружия силами самих воинов, налаживание элементарных военных коммуникаций и поставок и т.д.). Как следует из источников, эти способы реализовывались в дальних походах первой половины ХVI в. на Казанское ханство.

Пушкарями называли всех тех, кто умел заряжать пушку и стрелять из нее. Пушкари селились особыми слободами и владели своими земельными участками, переданными им в потомственное владение. Они имели ряд льгот. «С пушкарей и пищальщиков пищального зелья имати государь не велел, потому что им быть самим на государевой службе». Пушкари получали 2 рубля с гривной в год и муку, а московские пушкари, кроме того, еше и «по сукну добротному, цена по 2 рубля сукно». Пушкарские слободы строго охранялись от посторонних людей. Пушкарским старостам предписывалось: «смотреть и беречь того накрепко, чтобы в пушкарских слободах лйшних иногородных и иных никаких людей не было»

Важной функцией военной истории является образовательная функция, которая выражается в передаче, прежде всего военнослужащим, профессиональных знаний, умений и навыков, повышении уровня их воинского мастерства, расширении кругозора, развитии творческого мышления.

И наконец, воспитательная функция, которая состоит в том, что, раскрывая героическое прошлое народов России, СССР, военно-историческая наука способствует тем самым повышению морального духа нашего населения, его нравственности, она не только является побудительным мотивом воспитания высоких нравственных качеств воина, гражданина — патриота, но и непосредственно участвует в формировании такой важной составной части оборонной мощи государства, как морально-политический фактор.

Нам суждено было долго работать вместе. Я уже писал в своих воспоминаниях, что немногие люди оказали на меня такое сильное влияние и дали мне так много, как он. Но не только это побуждает меня вновь взяться за перо.

Имя этого необыкновенного человека неразрывно связано с героической историей наших Вооруженных Сил, строительству которых он отдал двадцать семь лет жизни. Талантливый военный теоретик и публицист, ученый исключительной эрудиции, чьи глубокие обобщения в области военной стратегии и оперативного искусства пользовались известностью не только в Советском Союзе, но и за рубежом, он поднялся до вершин полководческой деятельности в период суровых для нашей Родины испытаний.

И эта жизнь его, и эта деятельность, и военно-теоретическое наследие — яркие страницы советской военной истории. Они учат идущие на смену ветеранам поколения советских людей верности своей Отчизне, делу Коммунистической партии, самоотверженности в служении народу. Вот почему я почитаю непременным долгом своим рассказать о нем на страницах этой книги.

Отдельные эпизоды из раннего периода его жизни я не буду пытаться излагать своими словами, то есть так, как сохранились они в моей памяти по рассказам, которые в разное время я слышал из его уст. Мне кажется более оправданным в подобных случаях воспользоваться словами самого Бориса Михайловича. В последние годы жизни, будучи уже больным, Шапошников начал писать мемуары. К великому сожалению, завершить их ему не удалось. Оставленная им рукопись (одиннадцать тетрадей) имеет общее название «Пройденный путь».