В современный период противоречия национально ориентированных и глобалистских подходов в политике стали — и уже достаточно давно — неотъемлемым элементом и внутригосударственной, и мировой политики, которая, как известно, есть концентрированное выражение экономики. И такие противоречия возникли не сегодня. Они являются выражением двух объективных тенденций в экономическом и в целом общественном развитии. Первая, очевидно, более ранняя по времени возникновения тенденция — к образованию национальных хозяйственных комплексов и на этой основе — национальных государств.

Ее корни уходят в средневековый период мировой истории, когда из отдельных племен и племенных союзов возникали нации, стремившиеся к формированию своих национальных государств. В Европе ранее всех других возникли Английское, Французское, Испанское, Португальское, Датское, Шведское, Австрийское, Венгерское, Польское, Сербское, Румынское, Черногорское, Российское национальные государства. Позже, через череду национально-освободительных и национально-объединительных войн создать свои национальные государства удалось голландцам (середина XVI в.), затем грекам (начало XIX в.), еще позже — немцам и итальянцам (середина XIX в.). Правда, у немцев и итальянцев были многочисленные разделенные друг с другом государства, объединенные железной волей прусского канцлера О. фон Бисмарка и вождя итальянской унитаристской революции Дж. Гарибальди, опиравшегося на экономическую и военную мощь Сардинского королевства. Лишь в конце XIX в. добились создания, точнее, воссоздания, после трех столетий тяжелого османского ига — национального государства болгары. Наконец, завершающим этапом формирования национальных государств в Европе явился ХХ в. Стали независимыми государствами Норвегия, начавшая «парад суверенитетов» ХХ в. разрывом в 1905 г. унии со Швецией; Чехия, Словакия, на протяжении 1918–1939 и 1945– 1992 гг. объединенные в Чехословакию (Чехо-Словакию в 1938–1939 и 1990–1992 гг.); Финляндия, постепенно институционализировавшаяся в нацию в 1809–1917 гг. в качестве Великого княжества Финляндского в составе Российской империи; добившаяся независимости от Великобритании в результате тяжелой войны 1919–1921 гг. Ирландия; Исландия (1918); балканские народы: албанцы (1912), хорваты, словенцы, боснийцы-мусульмане и македонцы, объединившиеся в 1918 г. вместе с сербами и черногорцами в Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 г. — Югославию) и вновь разделившиеся в 90-е гг. ХХ в. Восстановила в 1918 г. свою государственную независимость Польша, утратившая ее в 1795 г. в результате разделов Польши между Россией, Австрией и Пруссией. Впервые появились в 1918 г. независимые Эстонская, Латвийская и Литовская Республики — Великое княжество Литовское, существовавшее в 1219–1569 гг., было славянолитовским государством.

Насколько адекватно россияне оценивают статус своей страны. 68% россиян считают нашу страну великой державой. Таковы последние данные опроса «Левада-центра».

Для сравнения – в 1999 году только 31% опрошенных придерживался такого мнения. Да и если сравнить с более близкими временами, рост «великодержавников» довольно значительный. В 2011 году, например, лишь 51% россиян придерживался мнения, что Россия – страна великая.

Россия - это ее Армия и Флот

Между тем, ещё совсем недавно активно муссировалась тема распада России, мы по-прежнему остаёмся страной, сильно зависящей от экспорта сырья. Перечень «слабых мест» России можно продолжать. Так насколько адекватно большинство россиян в оценках статуса своей страны?

- Я считаю, что люди адекватно оценивают роль России в современном мире, - говорит публицист, философ Виктор Аксючиц. Если бы мы не были великой страной, коллективный Запад не пытался бы так упорно ограничить наше влияние на мировой арене.

В последний день октября Высшая школа экономики организовала встречу с Марком Урновым, деканом факультета прикладной политологии, социологом, политологом, кандидатом экономических наук. Урнов рассказал об истоках, смысле, значении и трансформациях концепции великодержавности, владеющей умами наших соотечественников вот уже пять веков, с момента установления доктрины «Москва – третий Рим». Slon приводит сокращенную версию лекции.

Явление, которое мы называем русской великодержавностью, имеет глубокие историко-культурные корни. Во-первых, авраамическая религия. К таковым относятся иудаизм, христианство, ислам, их общее важное свойство – мессианство. Во-вторых, то, что раньше называлось татаро-монгольским игом, присоединение России к гигантской Монгольской империи, давшее элите и обществу в его тогдашнем виде ощущение принадлежности к гигантскому централизованному, мощному образованию.

Политическая обстановка. Отправившись в Западную Европу с твердым намерением склонить европейских государей к борьбе с Турцией, Петр, познакомившись с действительными политическими отношениями держав, усвоил себе вместо утопических надежд на изгнание из Европы турок весьма рациональный план борьбы с могущественной Швецией за обладание восточным побережьем Балтийского моря, утраченным Московским царством в период внутренних междоусобий.

Сама мысль о борьбе со Швецией впервые внушена была Петру курфюрстом Бранденбургским Фридрихом во время пребывания царя в Пруссии.

По возвращении «великого посольства» на родину Петр, встретившись с польским королем Августом, получает предложение вступить в союз с Данией и Польшей для совместной борьбы со Швецией с целью лишить последнюю преобладания на Балтийском море. Это предложение было очень заманчивым, а обстановка предстоящей борьбы казалась столь благоприятной, что Петр сразу же согласился. Правда, задача была не из легких. Для осуществления своих намерений союзникам предстояло вступить в борьбу с наиболее могущественной и самой воинственной державой в Европе. Два века тому назад Швеция, скромно приютившаяся ныне в уголке Европы на Скандинавском полуострове, была грозой соседних стран. Польша и немецкие государства не раз видели в пределах своих границ стройные полки победоносной шведской армии.