Природа действий героев Достоевского

Фёдор Михайлович Достоевский — один из самых значительных писателей в истории литературы. Его произведения погружают читателя в сложные человеческие переживания и социальные проблемы, которые остаются актуальными и в современном мире. Одной из характерных черт его героев является стремление действовать «нарочно» или «назло». В этой статье мы постараемся понять, почему так происходит и какую роль эти действия играют в произведениях Достоевского.

1. Психологическая сложность персонажей

Достоевский был одним из первых писателей, которые начали глубже исследовать психологию человека. Его герои не являются плоскими или однозначными персонажами, они наполнены внутренними конфликтами, сомнениями и амбициями. Действия «нарочно» или «назло» возникают как выражение их внутренней борьбы.

Всю жизнь Достоевский жаловался на то, что он вечно работает в страшной спешке, подгоняемый долгами и кредиторами, сетовал, что из-за этого не может создать истинно художественного произведения. Скромность и невинность гения! Достоевский не понимал, что он уже создал художественные шедевры, не понимал, что. если бы ему дали возможность работать без спешки, он все равно бы спешил, ибо в. этом и состоял его метод, ритм и стиль, работы. Однако как бы лихорадочно ни спешил Достоевский, в его произведениях нет ничего случайного: ни одной детали, ни одного слова, ни одной запятой. Раскрывая тайны человеческого духа, Достоевский создал особое искусство — редчайшее искусство мысли.

Любая мысль у писателя, добрая или злая, по собственному его же выражению, «наклевывается, как из яйца цыпленок». Художник слова, он обладает единственно верным искусством мысли, и потому все. его творения одухотворены, в них нет ничего случайного. Покажем это на примере «Преступления и наказания». Часто приходится слышать: Раскольников зарубил старуху топором. Так ли у Достоевского? Вспомним текст: «Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом» (цитируется по изданию: Ф. М. Достоевский. Собрание сочинений. Т. 5. М., 1957). В течение всей сцены убийства лезвие топора было обращено к Раскольникову и угрожающе глядело ему в лицо, как бы приглашая стать на место жертвы. Не топор во власти Раскольникова, а Раскольников стал орудием топора. Совершенно иначе обстояло дело в незапланированном убийстве доброй и кроткой по природе Лизаветы, ради которой и поднят был топор: «Удар пришелся прямо по черепу, острием».

Русская литература достигла высшей точки своего развития, снискавшей ей мировое признание, во второй половине XIX века. Имея самобытную литературную традицию, которая восходит к древнерусской литературе, русская литература начала подражать западноевропейской литературной традиции, впитав в себя все лучшее, что было в европейских образцах. Несмелые заимствования вскоре сменились оригинальными произведениями. Достигнув определенного уровня, русская литература в свою очередь начала обогащать другие литературы [3. С. 255], и открытия русских писателей стали достоянием мировой литературы.

Такой переход от роли ученика к роли наставника стал возможен для русской литературы благодаря тому самому качеству, которое Ф.М. Достоевский называл "всечеловечностью" как "способностью всемирной отзывчивости и полнейшего перевоплощения в гений чужих наций, перевоплощения почти совершенного…" [5. Т. 26. С. 129]. Говоря словами Достоевского, речь идет не о заимствовании чужих идей, а о способности "пережить и выстрадать самостоятельно, точь-в-точь как те, там - на Западе, для которых это было свое родное" [5. Т. 26. С. 129].

Н.А. Бердяев в работе «Миросозерцание Достоевского» писал, что Достоевский – «величайший русский метафизик» , что именно философский план его творчества, описывающий положение человека в мире, не только на экзистенциальном, но и на метафизическом уровне, составляет ту основу, на которой вырастает художественный мир его романов и повестей. В качестве одного из направлений философии Достоевского мы можем рассматривать его политическую антропологию.

Важно отметить, что антропология Достоевского отражает явно персоналистский характер, личность для Достоевского выступает как исходное начало, как принцип некоторого мистического единства всех людей. «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком», – размышлял еще молодой Достоевский, формулируя цель своего творчества.

В последнее время многим бросается в глаза, как изменились слова амбиции и амбициозный. Яркая примета нашего времени — словоупотребления типа: кадровый центр «Амбиция» (он занимается трудоустройством), 11-я ежегодная конференция «Управление в России: время амбициозных целей».

А вот из объявления о вакансиях: «Нужен еще один амбициозный и целеустремленный сотрудник». До последнего времени слово амбиции связывалось преимущественно с завышенной самооценкой и безосновательными притязаниями. Так его толковали и словари: амбиция — «обострённое самолюбие, чрезмерное самомнение».

Учитесь и читайте. Читайте книги серьезные. Жизнь сделает остальное.

Достоевский Ф. М.

В данной статье авторы обратили внимание на то, что, по сути своей, продукты искусства являются одним из источников психологического знания, вместе с экспериментальными данными. Создатели произведений искусства, будь то писатели, поэты, художники или музыканты, способны улавливать художественные образы в том, что их окружает, и в самих себе и запечатлевать их в той форме, которую легче воспринять.

С самых истоков психология опирается на литературу, ведь именно литература раскрывает потайные уголки душ персонажей, а через них и самих авторов. Итак, мы хотели бы рассмотреть проблему игромании с художествен- ной точки зрения. Для начала стоит отметить, что тема эта достаточно попу- лярна не только у писателей, но и у художников.