Совесть, скромность, стыд и честь присущи сегодня далеко не всем людям

Человек Разумный обязательно должен иметь качества, отличающие его от человека жующего. Без этого Человечество просто не выживет потому что в природе выживают только разумные, развитые существа. Все остальные неизбежно гибнут…

Почему Россия не может эффективно противостоять паразитам

Автор – kadykchanskiy

Часть I. Совесть

«Совесть – когтистый зверь, скребущий в сердце», А.С. Пушкин

Когда-то давно меня поразил такой факт: Один русский авиационный инженер предложил императору Николаю II бросать бомбы на головы противника с аэропланов на полях сражений Первой Мировой войны. Знаете, что ответил «Директор тюрьмы народов»? Он сказал, что делать это крайнебезнравственно и неблагородно. Такие трюки, мол, ставят противника в заведомо неравное положение. Нет, ну не дурак ли он был? Ведь немцы-то не постеснялись и впервые в истории создали и применили против русских же войск бомбардировочную авиацию. Ну не знают они, эти гуманисты, просвещённые, цивилизованные европейцы таких слов, как Совесть, Скромность, Стыд и Честь. А если знают, то оставляют эти понятия для врагов, иначе не одолеть этих тупых славян, которые даже врать не умеют.

Нет, я не Байрон, я другой,
Еще неведомый избранник,
Как он, гонимый миром странник,
Но только с русскою душой.
М. Ю. Лермонтов

Болящий дух врачует песнопенье.
Гармонии таинственная власть
Тяжелое искупит заблужденье
И укрепит бунтующую страсть.
Е. А. Баратынский

Романтизм как художественный стиль зародился в Европе еще в конце XVIII в. под влиянием умонастроений пессимизма и краха веры в торжество просветительских лозунгов всеобщего благоденствия, «Свободы, Равенства и Братства», исчерпавших себя в годы кровавой Французской революции 17891794 гг. Впервые наиболее ярко романтическое мироощущение выразил английский поэт Дж. Г. Байрон, создавший литературный образ Чайльд Гарольда — мрачного изгнанника, не понятого толпой. Дальнейшее низвержение некогда бесспорного классицистского «культа Разума» повлекло мощное движение романтизма в искусстве разных стран Европы. Романтические идеалы совершили подлинный переворот в художественном творчестве, привнесли в него образ трагической неординарной личности, не нашедшей места в жестоком и несправедливом обществе. «Бегство от враждебной действительности», столь любимое романтиками, способствовало интересу к далекой старине, мистике и фантастике, народному творчеству. Самое же главное — романтизм стремительно разрушал ту грань, что разделяла художника и его творение; в искусство «хлынули» чувства, переживания, страсти, рожденные состоянием крайнего психологического напряжения и эмоциональных бурь, сотрясающих душу творца.

В создании новой вещи впервые был открыт принцип необходимой связи между вещыо и представлением о ней. Ведь в образе-фетише тоже имелось два компонента: единичная вещь и — прибавление к ее бытию - сила, таящаяся в ней. Но эта связь была случайна, сущность прилагалась к вещи внешним образом. Потому не было еще определенности, границы вещи и сущности были размыты, отчего и возникала множественность значений, оборотничество. Теперь вещь и сущность начинают взаимопроникать в свой источник.

Итак, еду к доброму человеку. Во всяком случае, таким он представился мне, когда читала его письмо в редакцию. Поселок в степной северной Молдавии. Лет десять — двенадцать назад я не раз приезжала в эти места. Только тогда никакого поселка и в помине не было. А была степь, щедрые поля, на которых зрела себе да вызревала кукуруза, с туго набитыми, цвета старого воска, початками. В те времена в местных селениях варили из нее отменную мамалыгу.

А сейчас вот рабочий поселок. Но городские приметы тут еще вперемешку с деревенскими. Рядом с внушительными заводскими корпусами, домами в несколько этажей — ровные ряды беленых, с синькой хаток.

Он стоит передо мной в задубелых кирзовых сапогах — встретились мы после смены. Стоит немного растерянный: он ведь не жаловался, ничего не просил — так, поделился мыслями. Лицо у него еще сохранило детскую мягкость. Глаза смотрят открыто, с простодушным любопытством, только где-то в глубине чуткая настороженность. На самый лоб надвинута кроличья шапка. Руки большие, рабочие, взрослые. Валерию, как он написал, восемнадцать лет и шесть месяцев. В этом возрасте еще считают месяцы…