Еще при Грозном российское дворянство устами Ивана Пересветова заявило о своих нуждах и требованиях. Отрепьев сознавал значение военно-служилого сословия и старался снискать его симпатии. Даже обличители мерзкого еретика изумлялись его любви к «воинству». В своем дворце Лжедмитрий не раз громогласно заявлял, что по примеру отца он рад жаловать «воинский чин», ибо «все государи славны воинами и рыцарями (дворянами): ими они держатся, ими государство расширяется, они – врагам гроза».

Советники Лжедмитрия, подытожившие казенные траты, утверждали, что за первые шесть месяцев тот истратил семь с половиной миллионов злотых. На русские деньги это составляло более двух миллионов рублей. Пытаясь найти опору непосредственно в дворянской массе, самозванец задумал расширить выборно-представительные органы дворян. Борис Годунов приглашал на избирательный Земский собор назначенных им самим представителей провинциального дворянства. Отрепьев попытался установить прямой контакт с выборными представителями уездов. Чтобы полностью учесть интересы уездных дворян, он велел им выбрать и прислать в Москву своих представителей «с челобитными о поместном верстании и денежном жалованье». Выборные представители получили право отдать свои челобитные непосредственно государю, царю Дмитрию Ивановичу.

Анатомия большой лжи.

Основные пункты обвинения Сталина, выдвинутые на ХХ съезде, вращались, в основном, вокруг двух моментов: репрессии против армейских кадров, да вокруг якобы из рук вон плохой организации подготовки страны к войне.

О первом моменте Хрущёв на ХХ съезде говорил:

«Весьма тяжкие последствия, особенно для начального периода войны имело то обстоятельство, что на протяжении 1937 – 1941 годов, в результате подозрительности Сталина, по клеветническим обвинениям истреблены многочисленные кадры армейских командиров и политработников».

Знал ли Хрущёв, готовя к реабилитации головку военно – троцкистского центра в Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА), что заговор Тухачевского и его сподвижников в 1937 году отнюдь не был сфальсифицированной расправой И.В.Сталина над «невинными жертвами», а имел место в действительности? Безусловно, знал. Причастность германской разведки к «расправе» И.В. Сталина над маршалом Тухачевским – это миф. Если бы такие компрометирующие Тухачевского и якобы переданные И.В.Сталину документы были, Хрущёв извлек бы их из архивов, как один из самых мощных аргументов в своей борьбе с «культом личности» И.В. Сталина. Всё, что он смог предъявить делегатам ХХ съезда, это была скользкая фраза: «Как-то в зарубежной печати проскочило сообщение, будто бы… Этот документ, якобы секретный…». Ни в представленной Ежову 13 мая 1937 года справке по всем иностранным и внутренним агентурным материалам в отношении Тухачевского, ни в судебном деле нет упоминаний о сфабрикованной абвером (органом немецкой разведки и контрразведки в 1919 – 1944 гг. – Л.Б), фальшивке, якобы на основании которой «легковерный» И.В. Сталин начал проводить «массовые репрессии» в Красной Армии, чем будто бы «обескровил» её накануне войны. Но вот ведь какая незадача – германской фальшивки не было, а заговор был!

Вождя народов СССР убил не Лаврентий Берия, а будущий лидер партийной Номенклатуры. Вопрос «Был ли убит Сталин?» закрыт для любого, кто исследовал эту тему. А вот единого мнения насчёт того, кто за это ответственен, нет.

Например, Н. Добрюха утверждает, что убийство Сталина организовал Берия. Посвятив исследованию эпохи Сталина и Берии немало времени, написав о ней ряд книг, в том числе – «Зачем убили Сталина?», могу уверить читателя, что заявления о причастности Берии к убийству Сталина – не более чем вымысел. Кто инициировал перемены Загадок в смерти Сталина хватает, но ясно одно: убийство Сталина отвечало интересам только Хрущёва.

Многие упорны в отношении раз избранного пути, немногие — в отношении цели.
Фридрих Ницше

От Роланда Фрейслера, председателя нацистского Народного трибунала, осталось несколько фотографий и фрагментов кинохроники. Он судил "политических преступников", – судья, прокурор и, в общем-то, палач в одном лице.
И жизнь его, и смерть достаточно необычны. Возмездие редко когда бывает столь символичным, как в случае с Роландом Фрейслером. Оно настигло его, так сказать, на месте преступления: 3 февраля 1945 года он умер от потери крови во дворе нацистского Народного трибунала, смертельно раненный во время одной из бомбежек Берлина.

Символическая смерть

Накануне Фрейслер вынес смертные приговоры (других Народный трибунал "рейха" практически не знал) Рюдигеру Шляйхеру, советнику в министерстве транспорта, и Клаусу Бонхёфферу, юрисконсульту авиакомпании "Люфтганза" и брату пастора Дитриха Бонхёффера, одного из самых известных участников антинацистской оппозиции. Оба обвинялись в государственной измене за причастность к заговору против Гитлера. Председатель трибунала сухо зачитал приговор: "Именем немецкого народа вы приговариваетесь к смертной казни".

На сегодняшний день является известной теория заговора «Окно Овертона». Цель данной работы заключалась в том, чтобы проанализировать практики использования теории «Окно Овертона» в российских публичных дискурсах и выявить её мифологические черты как основу её дискурсивной эффективности. По результатам исследования нами был сделан вывод о том, что теория «Окно Овертона» содержит элементы теории заговора и организована в форме мифа.

«Окно Овертона» Как работают информационные технологии по дегуманизации человека и общества

Одной из современных концепций заговоров является теория «Окно Овертона». С 2014 года, согласно данным сайта «Google», становится популярным поисковый запрос «Окно Овертона», что продолжается до сих пор [7]. Наглядность и простота теории обеспечили термину «Окно Овертона» популярность, однако к исходной концепции некоторые авторы добавили идею о возможности сознательных манипуляций рамками «окна возможностей». В русскоязычной публицистике и блогосфере данное понятие в основном используется для обозначения техник и практик сознательной манипуляции рамками общественной дискуссии [3]. Цель данной работы — проанализировать практики использования теории «Окно Овертона» в российских публичных дискурсах на предмет её восприятия комментаторами и выявить ее мифологические черты как основу её дискурсивной эффективности.

Вальтер Шелленберг, бывший группенфюрер СС, возглавлявший зарубежную политическую разведку и контрразведку рейха после войны, вспоминал: «Наша военная промышленность ещё не была разрушена налётами авиации, работала на полных оборотах, но я с марта 1942 года предусмотрительно начал создавать в разных странах сети на случай нашего отступления или высадки вражеских войск. Созданные узловые пункты секретной информации, объединённые так называемыми «управляющими органами», должна были постоянно работать, укомплектованные аборигенами, в организационном и кадровом отношении.

Свои предварительные меры я предпринял без ведома Гиммлера, но они стали обременительны для секретной службы с точки зрения валюты и организации их работы. Я решил проинформировать его об этом, ожидая, что он поставит меня на место из-за лежащего в основе этих мер сомнения в нашей конечной победе. Действительно, в ходе моего доклада Гиммлер выразил сильное недоверие, назвав меня пессимистом и даже пораженцем. Мне всё же удалось отстоять свою точку зрения, правда, я вынужденно пообещал: в официальном докладе, предназначенном для Гитлера, не упоминать ни словом об этой сети.