Начало ХХ века – период глобальных перемен в истории российского государства, которыми были охвачены все отрасли социальный жизни страны. Приход к власти большевиков, установление новой диктатуры требовали изменения курса государственной политики во всех сферах общественной жизни страны, в том числе и в образовании.

Период с 1917 г. до середины 1920-х гг. большинство исследователей склонны характеризовать как первый этап становления советской государственной политики в сфере образования. Именно в нем определяются основные направления в образовательной политике, формируются концепции руководства образованием, создается абсолютно новая система государственного управления народным образованием.

В настоящее время в отечественной историографии исследователи всё чаще стали уделять внимание вопросам развития образования в советский период. В последние годы появилось большое количество трудов, посвященных разным аспектам данной темы. Так, например, Ашенова Т.М. [1, с. 81–82] занималась изучением формирования системы законодательства об образовании в советском государстве, ее работы посвящены в основном правовым аспектам проблемы; Новиков С.Г., Забелинская О.С., Молостова Е.С. [8, с. 10–14] в своих работах рассматривали процесс воспитания «нового человека», исследовали факторы, влиявшие на предлагаемые образцы социалистического гражданина.

Аннотация. Реклама – один из видов классических инструментов стратегических коммуникаций. Статья посвящена социальной рекламе, которую активно используют органы власти для привлечения внимания к социально значимым проблемам и проектам с целью формирования определенного отношения граждан и их поведенческой реакции, создания желательной системы ценностей и нравственной атмосферы в обществе.

Автор приводит существующие трактовки социальной рекламы, определяет ее различные виды и функции, отражает историю развития, нынешнее состояние в России и за рубежом, механизмы развития и проблемы оценки эффективности.

В связи с наступлением эпохи информационной экономики особую актуальность приобрели вопросы теории и практики коммуникаций в целом, а также отдельных их видов и инструментов, обеспечивающих движение информационных потоков в нужном направлении с заданными целями стратегического и тактического характера.

Я сосредоточусь на той части конференции, которая относится к науке, а значит, к критике. Очень позитивно, что регионы, представители наших властных структур рассказали о том, что они делают. Но мне кажется, что очень полезно, когда мы, как ученые, как исследователи, сможем какие-то моменты в работе покритиковать, что-то предложить конкретное. Очень приятно, что на конференции говорили об идеологии. Эта тема не особо прослеживается, на мой взгляд, в деятельности антитеррористического комитета. Я помню, как мы несколько лет назад обсуждали эту тему. Идеологии тогда вообще не было! Хотя терроризм как таковой на 90% состоит из идеологии. Все остальное, например, меры борьбы, профилактика терроризма и экстремизма — это всё должны быть идеологические методы. Теперь вопрос: что самое главное? что такое идеология? Вот идеология у нас появилась.

В древности прежде чем напасть на то или иное государство руководство страны-агрессора обычно применяло психологическое воздействие на правителей и народ этого государства, используя как собственные силы так, и местных жителей (пятую колонну). Чтобы дезорганизовать управление страной и армией в дело шли обещание, подкупы, угрозы и шантаж государственных чиновников. Народу «открывались глаза» на жестокое обращение с ним со стороны правителей, на неспособность власти защищать подданных, ее алчность и продажность.

С другой стороны, обещались лучшие условия жизни в случае повиновения и беспощадное уничтожение при сопротивлении. Так поступал Александр Македонский в своем походе на Восток в 334—325 гг. до н. э. Так подступали в своих завоевательных походах римские легионы под командованием Суллы, Гнея Помпея, Марка Красса, Гая Юлия Цезаря и др. В более поздние времена идеологическое воздействие в захватнических войнах использовали татаро-монгольские войска Чингисхана, Батыя, Тамерлана.

После разрушения идеократического советского государства, демонстрировавшего в свои последние годы несоответствие идеологических установок и реалий жизни, отказ от идеологии как «наборе убеждений о правильном устройстве общества и о том, как это устройство может быть достигнуто» [3, p. 64], не вызвал практически никаких возражений в обществе. Сам термин стремительно исчез не только из политического, но и общественного дискурса, из лексики не только в общественно-политических, но и в академических кругах. И это не случайно.

Анализ советской идеологии позволяет сделать вывод, что в ней, воспринимаемой до 50-х годов XX века большинством граждан как нерушимую, абсолютную истину, уже в 1960-е годы появились проблемы. Отношение к идеологии, особенно в среде интеллигенции, а затем и в более широких слоях общества, стало изменяться. К 1980-х годам, по сути, ничего от подлинного марксизма-ленинизма не осталось, и в официальную идеологию практически уже никто не верил. Из идеологии, пережившей грандиозную трансформацию, фактически исчезла идея построения абсолютно справедливого общества, декларированная как непосредственная цель существования государства и всех граждан. Духовные скрепы советского режима практически были разрушены. Их истощение способствовало разрушению государства.

Доминирующие во властвующей политической элите сторонники либерализма, все девяностые годы настойчиво вживляли в общественное мнение «новую цивилизованную аксиому», что идеология – один из главных барьеров на пути к светлому демократическому будущему, свободе и процветанию. Среди главных «страшилок» называлось то, что она вторгается в частную жизнь граждан, принуждает их к единомыслию, к безропотной и тупой покорности. Поскольку главным субъектом прежней идеологии являлось государство, то в Конституции Российской Федерации (ст. 13) было зафиксировано, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной и обязательной. Одержимые идей стремительного вхождения в западный мир, авторы российской конституции, включив в нее запрет на установление общеобязательной и государственной идеологии, как политикофилософского учения, фактически допустили внесение в структуру конституции ценности либеральной идеологии в качестве общеобязательных.

См. также: Культура памяти: российская специфика

Исторические нарративы и концепты были важной составляющей советской, коммунистической идеологии при всем ее проектном пафосе и при всей ее устремленности в будущее. При этом ключевые идеологемы Революции и коммунистического строительства накладывали явный отпечаток на интерпретацию исторического процесса, конкретных периодов и эпизодов истории страны и мира:

1) История в целом понималась как большой и закономерный исторический процесс, подчиненный логике неотвратимого исторического прогресса. Страна была вписана в этот глобальный процесс в качестве мирового лидера и главной движущей силы. Граждане СССР ощущали себя народом, находящимся на гребне истории и на пике морально-политической эволюции человечества, что давало основания для весьма распространенных в социуме глубоких переживаний. Помимо «великой истории», украшенной судьбоносными победами и впечатляющими достижениями материальной и духовной культуры, у нас было не менее великое настоящее и будущее.