Она была порождена противоречиями между целыми группами государств, образовавшими два блока — германо-австрийский и Антанту (сердечное согласие).

Наиболее острыми были противоречия между Великобританией, с ее огромными колониальными владениями, и Германией, экономически усилившейся и почти не имевшей колоний. Вопрос о том, могла ли Россия избежать войны, целесообразно ли было ей в тогдашних условиях вступать в нее, остается дискуссионным до настоящего времени. Одно несомненно, что Россия оказалась втянутой в войну недостаточно подготовленной.

К тому же она раздиралась социально-политическими противоречиями, правящие круги недооценили внутреннюю и внешнюю опасности и, бросая страну и ее народ в войну, обрекли их на катаклизмы и страдания. Война, которую определенно предвидел А. В. Колчак, оказалась лично для него и вершиной взлета, и временем крушения жизненных идей и планов.

Лето 1917 г. в жизни А. В. Колчака стало переломным рубежом. Как мы видели, он оказался в сложнейшей ситуации. Идет война. Россия терпит поражения. А. Колчак не находит примене-ния своим способностям флотоводца…

Принятию назревавшего решения А. В. Колчака о выезде за границу помог, как принято говорить, «господин случай». Перед тем, как наступила трагическая для Колчака и Черномор-ского флота развязка, и он покинул Севастополь, туда 7 июня прибыл американский вице-адмирал Дж. Г. Гленнон. Он входил в состав специальной миссии во главе с сенатором Э. Рутом, направленной весной 1917 г. в Россию президентом США В. Вильсоном. США к тому времени (в мае 1917 г.) вступили в мировую войну, как союзник России. Миссия призвана была решить ряд важных вопросов с тем, чтобы успешнее координировать совместные с Россией действия. Гленнон интересовался положением Черноморского флота, особенно планом подготовки захвата турецких проливов, минным делом, непревзойденным специалистом которого, как они знали, был Колчак. Но в силу быстро развивавшихся негативных событий на флоте, поездка Д. Гленнона в Севастополь оказалась безрезультатной.

Имея самую общую информацию и ориентировку о предстоящей работе, А. В. Колчак ждет конкретных разъяснений, посвящения в суть дела. В конце концов окончательное ранение вопроса об участии в нем зависело от его собственного решения.

Первым, главным источником ожидаемой информации и соавтором предполагаемого плана действий явился все тот же князь H. А. Кудашев. При встрече в Пекине он Колчаку сказал: «Против той анархии, которая возникает в России, уже собираются вооруженные силы на юге России, где действуют добровольческие армии генерала Алексеева и генерала Корнилова (тогда еще не было известно о его смерти. — И. П.). Необходимо начать подготовлять Дальний Восток к тому, чтобы создать здесь вооруженную силу, для того, чтобы обеспечить порядок и спокойст-вие на Дальнем Востоке». Колчак дал согласие на сделанное ему предложение. Позднее в Пекине состоялись встречи его с рядом политических деятелей, представителей КВЖД, включая ее управляющего Д. Л. Хорвата и А. И. Путилова. Он убедился, что русскими политиками действительно вынашивается идея создания в районе КВЖД крупных вооруженных сил с тем, чтобы в дальнейшем двинуть их против большевиков, то есть начать движение, подобное тому, которое возникло на юге страны. В этом большая ставка, видимо, делалась на него, Колчака. С учетом возможного успеха всего дела его это устраивало. Решено было, что для удобства действий А. В. Колчаку надо занять официальное положение. И он был введен в правление КВЖД.

После Октябрьской революции в России разразилась Гражданская война, продолжавшаяся на европейской части страны три года, а в Сибири и на Дальнем Востоке ещё дольше. Историки обычно делят период борьбы с Советами, получившей в истории название «белой», на три фронта: Юг России, Север и Запад, Восток России. С обеих сторон гибли солдаты и офицеры, совершая подвиги, поэтому перед командующими белых армий неизбежно вставал вопрос о наградах: как отметить сильных и храбрых и как побудить к решительности слабых и робких.

На разных фронтах Гражданской войны этот вопрос решался по-разному: в некоторых белогвардейских армиях старались обходиться запасами царских орденов и медалей — в армии А. В. Колчака вручались даже ордена Святого Георгия, чего не наблюдалось на других участках Гражданской войны. Все сомнения своих «сотоварищей» по белому делу на этот счёт А. В. Колчак считал излишними.

Имеются сведения об изготовлении в Сибири георгиевских крестов, например, в августе 1919 года было выдано несколько пудов серебра «для лития Георгиевских крестов». Кроме того, в распоряжении колчаковского командования имелись Георгиевские кресты старого образца. После взятия Перми белыми войсками и разгрома красноармейских отрядов зимой 1919 года в армии А. В. Колчака началась щедрая раздача наград. Барон А. Будберг в своём дневнике записывал: «Лавры Пермской победы вскружили всем головы; посыпались награды, на фронте имеется уже несколько кавалеров Георгия 3-й степени, бывшие штабс-капитаны сделались генерал-лейтенантами». Несколько особняком стоял Южный фронт, где ордена (но не орден Святого Георгия) давались только Донской армии.

В армии Добровольческой, а позднее и в Объединённых силах Юга России, решили, что невозможно награждать старыми русскими орденами за отличия в боях русских против русских. Поэтому армия генерала А. И. Деникина орденов не имела, о чём писал и барон П. Врангель в своих воспоминаниях: «В армиях генерала Деникина боевые подвиги награждались исключительно чинами». Только в отдельные, наиболее напряжённые периоды борьбы устанавливался тот или иной знак отличия. Он не был орденом уже потому, что вручался всем участникам действий того или иного периода и был схож с теми медалями, которые в царской России жаловались за участие в какой-либо военной кампании.

Шестнадцатого ноября исполнилось сто сорок лет со дня рождения Александра Васильевича Колчака – одной из самых трагических фигур российской истории XX века. В советское время адмирала представляли исключительно в негативном свете; его рисовали наймитом Антанты, стремившемся отдать Россию на откуп западному капиталу, тираном и параноиком, утопившим Сибирь в крови.

Почему-то из всех руководителей антибольшевистского движения именно к Колчаку советская власть относилась с наибольшей ненавистью. Для характеристики его режима появился даже специальный термин – «колчаковщина».

«Пролетарский поэт» Демьян Бедный с угодливой оперативностью, подходящей его «девичьей» фамилии Придворов, строчил для фронтовых агитбригад:

Адмирал Колчак, гляди-ко,

Как он выпятился дико.

Было радостью врагу

Видеть трупы на снегу.

Карикатуристы упражнялись в остроумии, изображая Колчака то в виде побитого пса, то рыночного торгаша, распродающего Россию по кускам иностранным державам. А кто из заставших СССР не помнит кочевавшую из одной детской книжки о гражданской войне в другую злобную частушку:

Последний оплот Колчака 

 В двадцать восьмом году, когда в Северном Казахстане началось массовое истребление всех некогда богатых и знатных, как их тогда называли — «бывших» — моего деда Баймагамбета, одного из самых богатых и влиятельных людей края, не тронули. Его защитила охранная грамота, выданная командованием Пятой армии — той самой знаменитой Пятой армии Тухачевского, которая в последние октябрьские дни девятнадцатого года штурмом взяла Петропавловск.

А это был стратегический узел, главный железнодорожный центр, откуда открывались пути и на юг, и на запад, и на север. С его падением Белая Армия оказывалась практически отрезанной от России. Сам Колчак писал в те дни, что здесь, под Петропавловском, решается его судьба. Понятно, что бои были ожесточенные, сражались до последнего. Армия Тухачевского вошла в город основательно потрепанной, обескровленной. И надо полагать, что тут помощь Баймагамбета пришлась как нельзя кстати. На родовых землях вокруг озер Белое и Шаховское, в степях за озером Майбалык паслись несметные стада крепких красных бычков, отары овец, бродили полудикие табуны лошадей — все, что жизненно необходимо любой армии.