Полный текст очерка в формате PDF

Краткая история рода.

Известно, что каждый  человеческий род имею свою историю. Свой путь развития, свой язык, свою культуру, свои  традиции. Его путь проходил через многие столетия. На его накладывались отпечатки времени. Он поглощал в себя периоды прохождения своего пути, по которому шел его род. Вместе с тем развитие рода не могло развиваться само по себе, в силу интеграционных процессов, окружающего этот не простой мир. Происходило эволюционное развитие, как самого общества, так и отдельно взятого человеческого рода. В этом рассказе я расскажу об одном из самых  древних иудейском роде – роде хананеев, которые исходят из древнего государства хасмонеев, живших на землях Ханнанских и именовавших себя в разные периоды: хасмоенеями, хеттами, хиввеями, периззеями, гиргашами, амореями, евусеями.

Спустя более 3000 лет живут на земле люди, носителями имён и фамилий  своих предков именовавшимися Хананеями, Ханаанами.

В Библейские времена — страна, простирающаяся на запад от северо-западной излучины. От Евфрата и Иордана, до берегов Средиземного моря. В настоящее время это территория поделена странами: Сирией, Ливана, Израиля, и Иордана. Ханаан в целом также известен как «Земля Обетованная». В Библии, означает Палестину, куда Б-г, в силу своего обещания, привёл евреев из Египта, вышедших из плена. Согласно мифу, б-г сказал Моисею, что приведёт евреев «в землю хорошую и пространную, где течет молоко и мёд» (Исход,3, 8 и 17). Древний Ханаан был заселён различными народами западносемитского происхождения, такими как: ханаанеи, аморреи, иевусеи, а также индоевропейского (хетты), которые постоянно враждовали между собой. Расположенный между территориями Древней Месопотамии и Древнего Египта, Ханаан, с одной стороны, находился в центре цивилизации Древнего Востока, а с другой стороны, постоянно подвергался внешним нашествиям.

Сложность современного мира определяет наличие нескольких методологических парадигм, то сталкивающихся, то дополняющих друг друга. Усиление экономического фактора работают на укрепление и без того сильных позиций неомарксистского формационного подхода, тем не менее его нет смысла абсолютизировать, так как имеются и другие методологии, не лишенные объяснительных возможностей. Момент обострения международных отношений обычно выступает поводом для актуализации геополитики, которая исходит из неизбежной борьбы за пространства между странами атлантизма и континентализма. Однако такой подход может прийти в жесткое столкновение с цивилизационным, и нередко проиграть ему.

Как замечает И. Кефели, на протяжении добрых двенадцати веков европейской истории «имперский жезл» переходил от страны к стране, однако суть не менялась – защита от нашествия «азиатских орд» европейской культуры. [4, с. 120]. С позиции такой логики ясно стремление континентальных стран Европы к центру атлантизма США, поскольку последние по своим культурно-цивилизационным ценностям намного ближе, чем континентальная Россия. Нам представляется, что в ходе исследования наследницы колониализма – современной системы глобального информационного общества неомарксистский подход (И. Валлерстайн, А. Бузгалин, Д. Харви), удачно дополняется цивилизационным (С. Хантингтон, А. Уткин). Заслуживает внимание мысль М. Делягина о том, что необходимо методологически соотносить критерии «экономической мощи и культурной общности». В настоящий момент нет смысла насчитывать семнадцать (З. Бжезинский) или семь (А. Уткин) конкурирующих цивилизаций. После окончания биполярного соперничества социализма и капитализма высвободились две глобальных цивилизационных парадигмы – китайская и исламская, каждая из которых на глобальном уровне бросила собственный вызов западной цивилизации. По поводу постсоветского пространства, М. Делягин в первые годы XXI в. считал ситуацию довольно неопределенной, осторожно предполагая становление на развалинах СССР российской цивилизации. Конкуренция на цивилизационном поле самая жесткая и бескомпромиссная, так как одна цивилизация, «проникая в другую, не обогащает, но, напротив, разъедает и подрывает ее» [3, с. 335].

Современные политические процессы, происходящие в международном сообществе, отличаются динамичностью и турбулентностью, сопровождаются появлением все новых вызовов и угроз для участников международных отношений. Как отметил министр иностранных дел РФ Сергей Лавров: «Главной приметой современного этапа являются стремительные перемены во всех сферах международной жизни» [1]. Основной причиной ускоряющегося темпа политических процессов является глобализация, которая была инициирована развитыми странами в 70-е гг. ХХ в. ради сохранения и упрочения такого миропорядка, при котором ведущие страны закрепляют за собой технологическое и экономическое превосходство и усиливают свое политическое влияние в мире, получая для себя очевидные выгоды. Но так не могло продолжаться бесконечно, поскольку в нач. XXI в. появились новые центры силы в лице стран, желающих устанавливать отношения на равной, партнерской, справедливой и взаимовыгодной основе.

Мир современности напоминает лоскутное одеяло, на котором каждая страна отдельный лоскуток, часто не признающий своей «пришитости» к соседям. Ранее установленные границы и представления о соседстве в какой-то момент времени стали подвергаться сомнениям, нарушаться с целью «установления справедливости» (исторической, национальной, экономической, религиозной и прочая), разрушая обыденный уклад мирного течения жизни, разжигая «очаги» далеко не мирного существования на нашей планете.

В той или иной мере страны, области, регионы становились изолированными, от общения с которыми страны с мирным режимом существования старались сначала отстраниться, а потом начинали «налаживать мирный диалог» внутри страдающего соседа. Насколько эти действия были правильными, верными, искренними – другой вопрос, степень вспомоществования – третий. Это те случаи, когда изоляция стран была вынужденной, вследствие внезапного (пусть пока считается так) сумасшествия населения, которое резко предпочло хорошую ссору плохому миру. Эта изоляция не навязана извне. Можно сказать, что бывают и мирные варианты такой изоляции: китайский вариант, или японский. Кроме этого есть случаи, когда страны-соседи и далеко не-соседи, а партнёры по каким-либо вопросам, объявляют дружно или не очень дружно своё «Фи!», ну или «Фу!» (иногда бывает и «Фас!») кому-либо.

Славный русский путешественник по тихоокеанским островам Миклухо-Маклай впервые в семидесятых годах прошлого века исследовал неизвестный берег Новой Гвинеи, названный затем его именем — Маклаев берег. По следам путешественника на Маклаев берег вскоре ринулись хищники-коммерсанты в погоне за богатствами девственной страны. Страсть наживы толкала торгашей к эксплуатации беззащитного островного населения. Грабители истребляли народ. Миклухо-Маклай страстно протестовал против бесчеловечного угнетения ни в чем не повинного народа и страдал оттого, что невольно указал капиталистам дорогу в новые богатые земли. Все было тщетно: закон джунглей торжествовал, капиталисты ум нож али свои капиталы ценою новых своих рабов. Трагедия человеческой мысли в условиях капиталистического господства поистине велика.

Ни одно открытие, ни одно изобретение не проходит мимо нацеленного на них полицейского глаза хищника. Всякое новое завоевание гения прикарманивается Желтым Дьяволом и обращается им во зло человеку. Последний пример трагедии ученых в буржуазном государстве показан всему миру на опыте работ по физике атомного ядра.

Наука открыла человеку действительно фантастическую дорогу к небывалому, невиданному источнику энергии . Казалось бы, все силы изобретательности, мастерства, таланта и воодушевленья человека должны быть теперь брошены на применение в жизни гениального открытия. Оно должно бы обновить все методы механической работы, произвести революцию в промышленности, перестроить и усилить машины на кораблях и железных дорогах, изменить, где нужно, русла рек, вскрыть недра гор.

Цифровой мир XXI в. — системное понятие, интегрирующее такие категории, как цифровая среда (пространство), цифровые технологии, цифровое общество, цифровая экономика, цифровое государство и граждане цифрового мира.

В 2017 г. цифровая революция вошла в решающую фазу — к Интернету подключился каждый второй житель Земли. По оценке Глобального института McKinsey (MGI), уже в ближайшие 20 лет до 50% рабочих операций в мире могут быть автоматизированы, и по масштабам этот процесс будет сопоставим с промышленной революцией XVIII—XIX вв.