История будет добра ко мне, — ведь я сам буду ее писать.

Уинстон Черчилль

Между морализаторством и аморализмом

История не знает сослагательного наклонения.

Этот афоризм, произносимый обычно назидательным тоном, используют как последний убойный аргумент — ultima ratio, для того чтобы лишний раз подчеркнуть бессмысленность размышлений на тему альтернативной истории. История действительно такова, какая она есть. Нередко желание подправить историю, отретушировать ее, выигрышнее подать светлые ее стороны, преуменьшить значимость темных сторон, мотивировано моральными соображениями.

Вот только какой была история в действительности?

Борьба за ее интерпретации стала важным направлением сегодняшних информационных войн, в том числе на том пространстве, где ранее шли сражения Второй мировой. Апелляция к нравственному чувству стала расхожим и эффективным приемом пропаганды.

Впору вводить новое понятие: «деонтологические войны» как разновидность информационных войн, психологических спецопераций, как новое оружие массовой деморализации. Хотя, судя по незначительному вниманию к данному вопросу, это еще не осознано в полной мере теми, кто осваивает государственные ассигнования на «формирование позитивного образа страны» или занимается вопросами внешнеполитической пропаганды.

Мифы играют огромное значение в нашей жизни, являясь непременным сопровождением идеологии. Наблюдается такая закономерность: чем хуже жизнь, тем красочнее и фантастичнее мифы. Миф (в переводе с древнегреческого языка μῦθος означает сказание, предание) – это повествование о богах, героях, передающее представления людей о происхождении всего сущего, о мире и месте человека в нём, В доисторическом обществе мифология являлась общественным мировоззрением, выполняя функцию укрепления единства членов общины и рода.

Но и в современном обществе мифы выполняют немаловажные социальные и политические функции. Более того, в условиях «сузившегося» культурного пространства при глобализации, когда границы между культурами размываются и культуры вступают в диалог, с помощью мифов краткосрочно осуществляется формирование массового сознания.

О русской философии написано много монографий и учебных пособий, особенно в последние десятилетия. Философия – это высшей уровень рефлексии человеческого разума – рефлексии людей и народов над сущностными вопросами бытия человека и природы, над смыслом человеческой жизни, над результатами познания, над феноменами сознания и разума.

Философия формирует мировоззрение, но не только его формирует, но и ставит вопрос о его адекватности миру, об истинности знаний о мире и о достоверности так называемых истинных суждений. Конечно, формируют мировоззрение и древние формы общественного самопознания – и мифы, и религия. Но философия есть высший уровень мировоззренческого самосознания человека и общества. Мир философии огромен.

Философская рефлексия охватывает все науки, все области познания, раскрывает на языке категорий механизмы развития и движения, пытается осмыслить проблемы исторического выхода человека из мира рыночных фетишей в истинное царство свободы», когда познанная необходимость становится моментом исторического действия человека, направленного на улучшение собственного бытия, раскрытия простора творчеству и реализации способностей созидающего человека. Философия всегда имеет народные корни, она всегда несет на себе печать ценностного генома того народа, того этноса, того общества, частью которого и является тот или иной творец философского умозрения. В этом контексте можно говорить и о французской, и о немецкой, и об англосаксонской, и об индийской, и о китайской, и о русской и т.п. философиях.

В основе различных дефиниций мифа лежит убеждение о том, что миф является социально значимым продуктом стремления индивида продуцировать смыслы. Контексты, в рамках которых формулируются концепты мифологических конструктов, различны, поскольку миф – это зачарованное зеркало, в котором исследователи нашли наиболее знакомые и привычные объекты [6, с. 4].

Вариативность концептов мифов может быть обусловлена отсутствием единой исследовательской оптики применительно к форме мифологического конструкта, который может циркулировать как повествование/нарратив (К. Флад, К. Боттичи, Х. Блюменберг, Б. Линкольн, Р. Сегал, Д. Яноу), выражаться в дискурсивных практиках (Р. Барт, К. ЛевиСтросс, Л.И. Шестов, Е.И. Шейгал), обретая в т.ч. и визуальный формат. В работах исследователей, придерживающихся нарративного подхода, мифы интерпретируются как рассказы о значимых событиях прошлого, настоящего или будущего, имеющие форму нарратива с сюжетом и персонажами. Б.Линкольн отмечал, что миф – это нарратив, располагающий авторитетом, стабилизирующий социальные паттерны, сохраняющий общество в его регулярных и привычных формах [8, p. 25].

В статье рассматривается феномен информационной войны в связи c произошедшими в современном мире изменениями. В частности, утверждается, что политическая власть, основанная на насилии, уступила место власти манипулятора. Манипуляция нередко закладывается в фундамент политического мифа – мощного средства воздействия на сознание аудитории, программирующего ее ценности, предпочтения, мнения и оценки актуальных событий. В качестве примера рассматривается политический миф о вмешательстве России во внутренние дела США с целью оказания помощи Д. Трампу. Делается вывод, что данный политический миф способствует укоренению негативных стереотипов о нашей стране, ее предвзятому видению американцами как врага. Ключевые слова: информационная война, манипуляция, политический дискурс, политический миф, Россия, США.

Главное не то, что делает из человека природа, а то, что он сам делает из себя.
И. Кант

Один из важнейших исторических мифов и Российской империи, и СССР – миф о «допетровской Руси». Якобы до «пришествия Петра» наша земля прозябала в кромешном мраке, дикости и невежестве. Московия до Петра официально описывалась исключительно в черных красках, как общество самое дикое и примитивное, какое только может быть на свете, рассадник совершеннейшего мракобесия и звериной жестокости. Управляли этой несчастной страной болезненно жирные, звероподобные бояре в шубах, тупые нечистоплотные дьяки.

Их подданными были еще более тупые, замордованные мужики, рвавшие шапки долой при виде боярина и дьяка. В этой страшной стране не было ни нормального управления, ни современной для того времени армии, ни светской литературы, ни даже зеркал. «Пришествие» Петра полагалось считать важнейшей вехой русской истории. До Петра все было плохо. После Петра все стало хорошо.

Примерно как в перефразированном стихе Ломоносова:

Россия тьмой была покрыта много лет.
Бог рек: да будет Петр – и бысть в России свет.

Даже критикуя грязь и кровь петровских горе-«реформ», историки мало сомневаются в главном – что допетровская Русь была царством дикости и безобразия. Что ломать ее было совершенно необходимо. Ну что поделать, если для блага самих же русских людей было «необходимо» зверски истреблять «противников реформ», грабить церкви, разорять и доводить до полного отчаяния, до бегства из России миллионов людей. Серьезные историки не идеализируют русского XVIII века, особенно его первой половины.