Бои на Прохоровском плацдарме сыграли в немецком наступлении и контрнаступлении наших войск на белгородско-курском направлении роль поворотного момента. Подобно тому, как в 1942 г. в знаменитых боях на Котельниковском плацдарме была разгромлена ударная немецкая группировка, рвавшаяся к Сталинграду, так и здесь во встречном сражении были остановлены, а затем разбиты и отброшены отборные танковые силы противника, осуществляющие удар на Курск.

Район станции Прохоровка уже не первый раз является ареной жестоких боев и крупного поражения немцев. В первую зимнюю кампанию наши войска окружили в Прохоровке до двух пехотных полков противника с танками и большим количеством артиллерии. Прошлой зимой наши танковые и мотострелковые части взяли в клещи и уничтожили в прохоровско-беленихин-ском треугольнике контратакующую группу подвижных войск противника. Весной, во время немецкого контрнаступления, о Прохоровский плацдарм разбились последние атаки немецких танков, и противник был оттеснён на линию белгородских высот. Теперь события вновь разгорелись в этих же местах, но уже в более широком масштабе.

К июлю 1943 года в составе нашей действующей армии было свыше 6,6 миллиона человек, 105 тысяч орудий и миномётов, гколо 2200 боевых установок полевой реактивной артиллерии, более 10 тысяч танков и самоходно-артиллерийских установок, почти 10300 боевых самолётов.

Огромная работа, проведённая Государственным Комитетом Обороны, нашей партией, по усилению советских войск и их переподготовке на основе опыта войны, резко повысила боевые возможности войск действующих фронтов.

<…>

В целом к лету 1943 года перед Курской битвой наши Вооружённые силы как в количественном, так и в качественном отношении превосходили немецко-фашистские войска.

Советское Верховное Главнокомандование теперь имело все необходимые средства для того, чтобы разгромить вражеские войска, решительно и твёрдо взять в руки стратегическую инициативу на всех важнейших направлениях и диктовать врагу свою волю.

Враг готовился взять реванш за поражение под Сталинградом.

Нас, группу гостей слёта победителей Всесоюзного похода по местам революционной, боевой и трудовой славы, привезли в Прохоровку. Автобус остановился на обочине шоссе под указателем с надписью «Танковое поле». Мы, участники боев на Курской дуге, вышли. Дул довольно ощутимый северный ветер, и танковое поле словно катилось к нам длинными золотыми волнами пшеницы. Стебли поясно кланялись бывшим фронтовикам, распрямлялись, тонкие и сухие, и снова кланялись, опуская туго налитые колосья.

…А сорок лет назад это поле, перепаханное не плугом крестьянина, а гусеницами танков, было сизо-чёрным от гари и пепла. Над ним стояли тугие облака дыма и пыли, разрываемые тут и там красными ранами взрывов…

- Товарищи, - обратилась к нам молоденькая девушка, корреспондент местного радио, - был ли кто-либо из вас участником боя на этом поле?

Это был сумасшедший фейерверк! Пулемёты вели огонь короткими очередями. Октавой выше слышались автоматы. Противотанковые ружья били в литавры, а танковые пушки и самоходная артиллерия - в турецкий барабан. К грохочущему концерту стали подмешиваться фальшивые тона, ослабленно-глухие, больше похожие на эхо. Это тоже танковые пушки, только русские! Конечно же, иван послал не только пехоту против немецких «тигров». Они показались на правом склоне. Внезапно, хотя их ждали, по непросматриваемой местности им удалось подъехать необычайно близко. Т-34!

Один «тигр» повесил хобот. В его левом борту зияла дыра. Башню охватили языки пламени, словно факел. Т-34 на полном газу неслись к «тиграм» спереди слева. Первые «тигры» дёрнули гусеницами и повернули. Один задымился, но продолжал ещё стрелять. И первый Т-34 исчез в разлетающемся серо-чёрном облаке. Иваны мчались на полном ходу, чтобы не дать «тиграм» воспользоваться преимуществом в дальности стрельбы и бронировании. Они мчались решительно, упрямо, ожесточённо. Масса против качества. Каждый попавший снаряд на сравнительно малом расстоянии проходил сквозь стальные стены, словно гвоздь через фанеру. И местность помогала русским.

Потери моей роты к 12 июля были высоки. Из двадцати двух танков, с которыми мы начинали операцию 5 июля, вечером 11 июля в строю оставалось лишь семь. По счастью, не все потерянные танки были полностью уничтожены, и в роту постоянно возвращались отремонтированные T-IV.

Накануне мы преодолевали вырытый русскими противотанковый ров. Там позицию занимали две другие роты нашего батальона, а мы оставались в резерве.

Через противотанковый ров, пересекавший практически весь фронт наступления, имелся лишь один переход, по которому шла дорога на Прохоровку. Мост то ли не был взорван, т: ли его уже успели восстановить.

Ров находился в низине. От него в сторону Прохоровки шёл склон шириной около 400 метров. Справа склон был ограничен дорогой на Прохоровку. За ней была заросшая железнодорожная насыпь, которую можно было считать неприступной для танков.

У насыпи линия фронта загибалась за противотанковый ров и дальше шла на восток до самой разграничительной линии между нами и соседями - 2-й танковой дивизией СС.

К вечеру 15 июля на всём фронте нашей армии наступило затишье. Противник прекратил атаки и даже не вёл по нашему расположению беспокоящего артиллерийского огня.

Вот когда мы почувствовали, что перелом наступил. Враг выдохся и, видимо, окончательно осознал бесплодность своих попыток прорваться на Курск. Из распоряжения командующего Воронежским фронтом прекратить наступательные действия, повсеместно перейти к жёсткой обороне я понял, что обстановка коренным образом изменилась.

Ночью меня вызвали на КП генерала армии Н.Ф. Ватутина. К моему приезду А.М. Василевский уже улетел в штаб Юго-Западного фронта, а Г.К. Жуков отдыхал.

Командующий фронтом информировал меня о положении на Воронежском, Центральном, Западном и Брянском фронтах.