Уважаемые друзья и коллеги! Я должен сразу признаться, что не разделяю оптимизма Егора Тимуровича Гайдара по поводу неизбежности победы либерализма в нашей стране. Дело в том, что сегодняшние политические события происходят на фоне больших циклических процессов русской истории, что полностью меняет понимание наблюдаемой картины. Со времен Макса Вебера известно, что политический либерализм и промышленная революция соотносятся с духом Реформации. Россия не пережцла Реформации, как не пережила и Возрождения. В XV веке она прошла через эпоху Предвозрождения, не реализовавшуюся в российском Ренессансе, а в конце XIX - начале XX века оказалась в ситуации Предреформации. Религиозная философия разрабатывала проблемы христианской концепции личности, земство пыталось реализовать местное самоуправление, а столыпинские реформы взрывали крестьянскую общину и утверждали частное землевладение (что прямо связано с проблемой религиозной ответственности человека). Внутри Православной церкви назревали требования обновления и перемен. Но затем последовала цепь известных событий, и сегодня мы можем подвести итоги прошедшему восьмидесятилетию. Если говорить коротко, то все эти начинания не свершились, что дает нам право утверждать, что религиозным смыслом русской революции (февральской и октябрьской) оказалась победа Контрреформации, что означало тупик развития российской государственности. Ни о каком обновлении православия речь, похоже, уже не идет, а проблема частного землевладения оказалась в худшем состоянии по сравнению с 1910 годом. А как сегодня звучат основные тезисы патриотической оппозиции? Их два Первый - «Октябрьскую революцию нам принесли иудомасоны, и мы никому не позволим посягнуть на ее завоевания». Второй - «Наш лучший государственный деятель - Петр Аркадьевич Столыпин, и мы никому не позволим провести его реформы».
Победа Контрреформации естественно влечет за собой и остановку эволюционных процессов в обществе. Поэтому жалобы на неуспешный ход российских реформ, которые были бы оправданы в случае поступательного развития российского общества, не имеют смысла в условиях стагнации. Остальной мир шел в противоположном направлении, усиливался суверенитет человека по отношению к государству, развивались новые формы экономических и политических связей (и политического доминирования) преодолевающие абсолютность государственных границ. Распад империи - это еще один исторический фактор, который меняет весь смысл политической жизни России и делает малопригодным мировой опыт развития стабильных национальных государств. Сегодня перед нами стоит проблема судьбы постсоветского сообщества.
