Статья раскрывает взгляды на истоки Революции 1917 года в России одного из ведущих политических деятелей начала XX века — П.Б. Струве. Рассматриваются четыре глобальные причины революционных событий: геополитические. экономические, национально-культурные, социальные. Обращается внимание на противоречие, вызванное положением России между Востоком и Западом, приведшее к необходимости сохранить баланс между сложившимися традиционными ценностями и необходимостью европейской модернизации.

Первая промышленная революция, или, как ее иногда называют, «великая индустриальная революция», воплощалась в переходе от ручного труда к машинному, от мануфактуры к фабрике во второй половине XVIII — первой половине XIX века. Трансформация аграрного общества в  индустриальное, индустриализация сопровождались стремительным ростом производительных сил на базе крупной машинной промышленности. Первая промышленная революция взяла старт в Великобритании, и обусловлено это было не только изобретением там во второй половине XVII века эффективного парового двигателя.

Страна в это время была мировым торговым лидером и обладала свободным капиталом. Ее население, воспитанное в традициях протестантской трудовой этики, жило в относительно либеральной политической системе. Государство не подавляло экономическую активность, и значительная часть граждан была готова к предпринимательству. В  Великобритании, как затем и в других странах Западной Европы и США, происходила трансформация традиционного общества в общество с развитыми рыночными отношениями и активным классом предпринимателей [4; 5]. Первое промышленное применение паровой двигатель нашел в угольной промышленности. Предложенная Джеймсом Уаттом в 1778 году паровая машина после ее освоения резко, примерно в четыре раза снизила себестоимость угледобычи. Затем ее модификации стали применяться в хлебопечении и других отраслях промышленности.

События 21 сентября – 4 ноября 1993 г., некоторыми политиками и исследователями именуемые «революцией 1993 года», значительно повлияли на дальнейший ход истории нашей страны, изменив ее государственное устройство, что и по сей день оказывает воздействие на жизнь граждан России, сопредельных государств и всего мира. Таким образом, события эти некоторым образом можно сопоставить с теми, что потрясли страну в начале XX века. Их значение еще предстоит установить.

Но прошла почти четверть века, и этот срок позволяет взглянуть на политический кризис 1993 года более объективно, глазами историка, а не участника и жертвы катаклизма. Полноценное исследование проблем, связанных с событиями 1993 г., возможно лишь с привлечением широкого круга источников. В их числе находятся и документы, собранные в Центральном государственном архиве города Москвы (ГБУ «ЦГА Москвы»).

Предмет данной статьи – проблема исторических корней Русской революции. Автор попытался доказать, что Октябрь 1917 г. отнюдь не прерывает исторической эволюции громадной страны, а восстанавливает «связь времен», несмотря на все противоречия, зигзаги, трагические изломы. Всякое историческое явление, взятое вне его родословной, легко противопоставляется предшествующему развитию, особенно в том случае, если последующие события не совпадают с мысленно заданным, как правило, западноевропейским, типом поступательного прогресса, который трактуется как своего рода «исторический закон».

Тогда исторический перелом, каким была Русская революция, в особенности Октябрь 1917 г., легко квалифицировать как «падение в пропасть», «торжество бесовщины», «конец русской истории», а если «научно», как «реакцию традиционного общества на техногенную цивилизацию с использованием всех приобретений этой цивилизации для воскрешения прошлого». Октябрьская революция в умах мыслителей новой генерации превращается в большевистский переворот, который выпадает из логики исторического развития России. Ни о какой объективной потребности разрешить общенациональные проблемы России речь у них не идет.

Кто же стоял во главе октябрьского переворота или, как утверждали в советские времена, Великой Октябрьской социалистической революции? Владимир Ульянов? Или им был товарищ Подвойский? Помните, как у Маяковского: «Товарищ Подвойский садится в машину, говорит устало: кончено…»? Или же Сталин и Ленин «на пару», как твердили потом советские учебники истории и уверял фильм «Ленин в Октябре»? На самом же деле подлинным организатором захвата власти в Петрограде был совсем другой человек: внезапно, как черт из табакерки, прибывший в Петроград из США, – Лев Давидович Троцкий-Бронштейн. «Непосредственным руководителем» октябрьского переворота назвал в 1918 году Троцкого сам Сталин, который потом его же и уничтожил, как физически, так и само упоминание о нем в истории.

Не так давно в еженедельнике «Профиль» (издается в Москве совместно с немецким еженедельником «Шпигель») появилась статья модного нынче историка Леонида Млечина под названием: «Лев Троцкий: самоуверенный идеалист». Начинается она с цитаты Николая Бердяева, который сравнивает Троцкого с Лениным: «Бесспорно, Лев Троцкий стоит во всех отношениях многими головами выше других большевиков, если не считать Ленина. Ленин, конечно, крупнее и сильнее, он глава революции, но Троцкий более талантлив и блестящ». Так считал выдающийся русский философ, сам пострадавший от большевиков, которые выслали его за границу на «философском пароходе». В таком духе и вся статья г-на Млечина: всем был хорош товарищ Троцкий – и руководитель умелый, и оратор блестящий, и организатор непревзойденный, да вот незадача: подвели его застенчивость, скромность, неумение заниматься подковерной борьбой. Потому-то, мол, он и проиграл коварному Сталину, что будто не умел интриговать и, якобы «не был охвачен этой неутихающей страстью к власти». Как утверждал тоже цитируемый в статье Карл Радек, оказывается Троцкий «сумел… внушить убеждение, что советское правительство есть правительство, борющееся за благо русского народа». Как же боролся за это «благо» товарищ Троцкий? Откуда он взялся и, как вдруг появился в революционном Петрограде, аккурат, накануне переворота?

Бывают ли бесцветные «цветные революции»?

Одним из важнейших факторов гибридизации мировой политики сегодня становятся цветные революции. В современной мировой и российской политике цветные революции – одна из самых актуальных тем, держащих общество в состоянии постоянного напряжения: как уже было сказано, именно они в новой Стратегии национальной безопасности указаны как одна из наиболее опасных угроз для безопасности России.

Именно цветная революция, получившая странное название «Евромайдан», превратила в 2014 г. в руины Украину – некогда процветающую страну, в которой ВВП прирастал на 4% в год. Именно с цветной революции начались вооруженные конфликты в Ливии и Сирии. В Бразилии цветная революция происходила по подобному сценарию: эту технологию использовали, чтобы отстранить президента Дилму Русеф, не идущую на поводу у США. Данная операция завершилась успехом 31 августа 2016 г. И сейчас российские и зарубежные центры либеральной демократии время от времени примеряют сценарий цветной революции к России, надеясь ввергнуть в это безумие страну, мужественно отстаивающую свой суверенитет и национальные интересы в условиях беспрецедентного внешнего давления со стороны западных «партнеров».