После I века до нашей эры, когда в Древнем Риме установилась императорская власть, появились «портретные» фалеры с изображениями римских императоров, и с этого времени награды за воинскую доблесть стали вручаться от имени императора. Изображение одной из таких фалер можно увидеть на Триумфальной арке в Лептис-Магне — родном городе императора Септимия Севера.

С глубокой древности сакрализация правителей на Востоке и в Египте была явлением обычным, все цари Азии и фараоны Египта считали себя богами. Атталиды, например, уподобляли себя олимпийским богам, а побежденных галлов — поверженным титанам. Эти и другие традиции были заимствованы и римскими императорами, которые учреждали культ своих родителей, жен и других родственников. Так что император Август ничего особенно нового в создание собственного культа не внес.

Однако попытки римских императоров отождествлять себя с богами не всегда были успешными. Это удавалось лишь немногим: например, Марк Антоний и Клеопатра отождествляли себя с Дионисом и Афиной. Антоний выпускал собственные монеты со своим изображением в образе Диониса, Секст Помпей требовал, чтобы его почитали в образе Нептуна (это тоже нашло отражение в чеканке специальных монет), Август предстанет на денариях в образе Аполлона, а Нерон на родосских монетах поместил свое изображение в образе бога Гелиоса. А вот Юлий Цезарь во время Галльской войны свой портрет на монетах не помещал, так как не имел на это права. На монетах изображалась только голова богини Венеры, которая считалась покровительницей рода Юлиев, или сцена бегства царя Энея из Трои.

Мерная поступь легионов завоевала для Рима весь тогдашний мир, за редкими исключениями. А чем питались лучшие вояки своего времени? Рацион у них был такой, что современный вегетарианец только бы позавидовал, а вот военнослужащие любой армии недоумённо пожали плечами. Есть известное выражение «лукулловы пиры» - как обозначение каких-то совершенно немыслимых и роскошных излишеств в еде. И хотя Лукулл был римским гражданином, пожалуй, как никто он был крайне далёк от того, чем питались легионеры. Нужно понимать, что рацион легионов был сбалансированный – парни испытывали немалые физические и психологические нагрузки, которые должны были компенсироваться поступлением в организм энергии в нужных объёмах.

Вот только кто сказал, что полезное – это обязательно вкусное? Основу рациона легионеров составляли зерновые. Согласно античному историку Полибию, жившему во II веке до нашей эры, каждому легионеру полагалось ежемесячно 26 кг зерна. И из него изготовляли, прежде всего, различные варианты хлеба. Это могли быть сухари, носившие название panis militaris («военный хлеб») или же лепёшки, испечённые в полевых условиях. Как правило, лепёшки пекли не каждый сам себе, а на всю контубернию (объединение 8-10 легионеров, живших в одной палатке) – на специальной сковородке. Как утверждает греческий историк Геродиан, солдаты собственноручно мололи зерно, впрочем, как и некоторые военачальники, император Каракалла, например. Археологам известны образцы ручных каменных мельниц легионеров. На каждую контубернию полагалась одна мельница. Жернова эти перевозили на вьючных мулах, в отличие от остальной поклажи, которую легионеры в походе несли на себе.

В VII, в V, даже во II веках до Рождества Христова вовсе еще не были Европой те земли, которые для нас неотъемлемо связаны с этим словом, — Франция, Британия, Испания. Здесь, как везде, были свои дикие и полудикие племена, свои вожди, свои общины. И никакой частной собственности, никаких граждан не было в помине. Племена говорили на разных языках, воевали между собой, и никакого представления о своей общности, о каких-то своих отличиях от остальных людей у них тоже не было. Греция не умела передавать главное в своей культуре другим народам. Даже когда при Александре Македонском греки завоевали почти всю известную им Азию, они не смогли сделать ее Европой. У них не было механизма превращения подданных в граждан, разрушения общины, становления частной собственности.

Константин Барановский, фрагмент из книги «Финансовая журналистика. Деньги говорят».

Рим, что республиканский, что имперский, что времен упадка представляется эдакой военной машиной. Страной и государством, чьи граждане только и заняты, что убийствами себе подобных  и бесконечным расширением границ.

Всё так, но железная поступь легионов требовала финансирования. Как и многочисленные римские праздники, увеселения и масштабные гладиаторские бои.

Возможно, не случайно во все европейские языки вошло именно римское «монета», в честь изображенной на золотом Юноны Монеты.

Считается, что легендарный шестой царь Рима Сервий Туллий, правивший в  578—535 г. до н. э. первым предложил делать знаки на деньгах и установил весовые значения для них. На таких древнейших деньгах встречаются изображения животных. В середине IV века до н.э. в Риме по примеру греков начали чеканить монеты ассы и более мелкие.

В 800 году короля франков, завоевавшего почти всю бывшую Империю, Карла Великого короновали как Императора. Последняя попытка восстановить Западную Римскую империю, разумеется, не получилась, и на развалинах построенного Карлом сформировались постепенно страны, известные и теперь: Италия, Франция, Германия. Впрочем, сам не ведая того по своему невежеству, Карл включил в свою Империю и тех германцев, которые отродясь не жили в границах прежней Римской империи. Руками его рыцарей Европа расширилась за счет саксов, крещенных огнем и мечом. А Шотландия и Ирландия сами приняли христианство, добровольно сделавшись Европой. И теперь, в X веке от Воплощения Христа, граница Европы проходила по реке Лабе и по узким проливам Скагеррак и Каттегат, отделявшим пока языческую Скандинавию от уже цивилизованного мира. К XI веку в западном христианском мире окончательно сложилось новое общество — и похожее, и не похожее на римское.

Концепция «Москва – Третий Рим», созданная в начале XVI в. старцем псковского Спасо-Елеазарова монастыря Филофеем, стала одной из самых влиятельных мифологем русского исторического сознания. Несмотря на это, научный интерес к ней появился достаточно поздно. «Активное обсуждение концепции в научной и особенно публицистической среде происходит во второй половине XIX в. Ранее мы как-то не видим заметных следов ее бытования» . Это было связано с первой полной публикацией посланий Филофея, которые содержали в себе эту концепцию. Следующий всплеск научного интереса к концепции произошел в 1880-х гг.: «В работах 80-х гг. представлен почти полный спектр оценок, которые в будущем повторятся в разных комбинациях» .