В современном мире механизмы непрямых действий, к которым относят и политику «мягкой силы», приобретают всё большую популярность. Термин «мягкая сила» впервые был введён в научный оборот профессором Гарвардского Университета Дж. Наем. По его мнению, сила государства зависит не только от использования военной или экономической мощи для достижения стратегических целей в политике (то, что обозначается традиционным понятием «жесткая сила»), но и от способности опираться на более «мягкие» инструменты на пути к желаемым результатам, таким, как духовная культура, идеологическая привлекательность и качественная внешняя политика [7, с. 57]. В смысловом аспекте вполне мифологическому термину «soft power» придаются такие коннотационные свойства, как гибкость, пластичность, ненавязчивость и мягкость.

С нашей точки зрения, следует различать понятие «мягкой силы» и понятие «идеологической гегемонии», введенное Грамши. Первое обычно используется для обозначения комплекса ресурсов, используемых для достижения определенных целей во внешней политике, тогда как второе описывает механизм тотального воздействия на «внутреннюю» аудиторию. Традиционно под вышеупомянутыми ресурсами понимают «культуру» (ее привлекательность в других странах), «политические ценности» и «дипломатию» (если последняя не вызывает отторжение у других стран). Согласно иному подходу, «мягкая сила» состоит из следующих компонентов: экономическое, политическое и культурное влияние.

Людям свойственно разговаривать. Если же разговаривать разучились или так презирают друг друга, что и словом не удостаивают, — тогда они жутко враждуют или дерутся. Насмерть и без пощады. Есть еще малая часть людей, которые не разговаривают, потому что вдали от обычного мира молятся непрестанно. Но и они дерутся: постоянные молитвы вдали от суеты обнаруживают наличие близ нас лютых существ, причастных всем человеческим бедам. Людям свойственно и драться, и разговаривать. Причем чем меньше разговаривают, тем больше дерутся… Помню одну телепередачу, в которой некий писатель рассказывал о своем детстве.

Двадцать лет назад закончилась холодная война. С распадом Советского Союза в мире установилась гегемония одной-единственной сверхдержавы – США. Постепенно из сознания людей стал уходить страх перед возможным ядерным конфликтом двух систем, страх перед Третьей мировой. Появились даже теории о том, что человечество вступило в эпоху «вечного мира», что оно движется ко все большему взаимопониманию. Скоро, дескать, люди научатся решать мирным путем все свои проблемы¸ и тогда прекратятся не только мировые, но и локальные войны и конфликты, а оружие можно будет сдать в музеи. Но так ли это?

«Глобализация не положила конец силовой дипломатии между государствами: наоборот, она ее усилила».
Омар Бонго

Говорят, что в любви и на войне все средства хороши. В мирной жизни между дружественными государствами бывает, что одна сторона использует территорию другой для проведения пропагандистской кампании, например как часть антитеррористической операции. Грубая сила вооруженных методов воздействия в этом случае не применяется, поэтому считается подобное воздействие мягким. Срабатывает ли оно и в чем состоит так называемая мягкая сила?

Словосочетание Soft Power придумал Джозеф Най в 1990 году для описания инструмента международной политики, используемого страной для «достижения желаемого посредством привлекательности, а не принуждением или за деньги». Джозеф Най — декан факультета государственного управления Гарвардского университета, бывший сотрудник Пентагона и автор книг «Парадокс американской власти: почему ни одна супердержава в мире не может существовать сама по себе» и «Мягкая сила: способы достижения успеха в мировой политике». В «Парадоксе американской власти» Най рассматривает различие между грубой и мягкой силой.

Первая представляет собой способ подавления, главным образом, с помощью военных мер. Вторая действует посредством неявных факторов, таких как культура, традиционные ценности и институты (медиа, религия, образование и пр.). В эру всеобщей информационной глобализации сила убеждения приобретает такое же важное значение, как и сила принуждать, если не большее.

Проблема заключается в том, что это более тонкий, волатильный и уязвимый инструмент, не переносящий несоответствия слова и дела. Слишком долго реальная политика опиралась на тяжелый кулак военной силы и удавку экономических и финансовых ограничений, игнорируя особенности национальных характеров, определяющих наши предпочтения в выборе союзников и друзей. Сухого рацио грубой силы уже недостаточно для баланса в современном мире.

Основным типом танкового вооружения в годы Великой Отечественной войны был средний танк Т-34. В отличие от всех других танков, принимавших участие в мировой войне, эта боевая машина оказалась самой «живучей». В то время как все основные воюющие страны были вынуждены обновлять своё танковое вооружение, а противостоящая нам гитлеровская армия даже полностью перевооружиться и целиком перейти на новые типы танков, наша «тридцатьчетвёрка», год от года улучшаясь и совершенствуясь, прошла через всю войну от первого до последнего дня и завершила свой славный боевой путь в поверженном Берлине.

Причина этого очевидна: находившиеся на вооружении немецко-фашистской армии танки по своим тактико-техническим и боевым качествам значительно уступали советским. Что касается танков наших союзников, то они были, особенно в начальный период войны, ещё хуже немецких.

В чём же сила танка Т-34?

Как убедительно показала практика боевого применения, эта машина наиболее удачно сочетала в себе основные параметры, определяющие достоинство танка: огонь, бронирование и манёвренность. Причём эти параметры у «тридцатьчетвёрки» были наилучшими по сравнению с другими танками такого класса.

Чем сильна Америка? Своими вооруженными силами.

Сразу оговорюсь: это не попытка написать идеализированный портрет американской армии, лишенный негативных черт. Репутация вооруженных сил США далеко не безупречна. За последние только десять лет свой отпечаток на ней оставила целая череда крупных скандалов, от «Абу-грейб» и солдат-убийц из 5-й механизированной бригады «Страйкер» в Кандагаре до совсем недавнего инцидента с американскими морпехами, помочившимися перед камерой на тела убитых афганцев.

И все же, если сравнить показатели эффективности и популярности в обществе различных ветвей власти и государственных служб и ведомств США, то складывается весьма характерная картина. Недавно проведенный Институтом Гэллапа социологический опрос выявил, что американская армия пользуется доверием и поддержкой 76% населения, в то время как президент – 36%, Конгресс – всего 11%, а новостные телеканалы – 22%.