Между лингвистами издавна ведется спор, является ли слово самостоятельной единицей языка, сохраняющей свое значение и вне речи, или же оно существует только в тексте.

Такой спор можно считать метафизическим, так как на заданный вопрос нельзя ответить «да» или «нет». Слово — самостоятельная единица. Когда мы произвольно произносим (читаем) какое-либо единичное слово, оно не является для нас пустым звуком, а что-то значит (ср. «вода», «стол» и т. п.). Это свойство слова широко используется в язык е — оно проявляется в собственных именах («Алексей», «Ленинград», «Нева», «Узбекистан»), наименованиях заведений, учреждений, газет и журналов и т. п. («вуз», «столовая», «Известия», «Молодость» — название ресторана), в номенклатурных обозначениях («Рекорд» — марка телевизора, «Волга» — автомашина) и во многих других случаях, когда слово как бы не нуждается в контексте (и без него слова понятны, хотя в сознании единичные слова так или иначе связываются с другими).

Афористичность не служит оценочным показателем стиля, но безусловно указывает в каждом конкретном случае на его специфику. Афоризмы — короткие выразительные фразы, выражающие самую сложную мысль в простой и законченной форме.

Они как бы самостоятельно существуют даже в цельном контексте. От обычных предложений афористические фразы отличаются предельной обобщенностью значения, утверждением вневременных и общих положений. Философские и публицистические жанры обычно богаты афоризмами, так как в них теоретические обобщения достигают особой отточенности и смысловой глубины. Афоризмы публицистического стиля отличаются разнообразием тем и структурных построений. В произведениях Добролюбова они выполняют важную смысловую и различные стилистические функции. Добролюбов интересовался теорией афористики.

Свой взгляд на народную афористику (пословицы и; поговорки) он изложил в статьях «О некоторых местных пословицах Нижегородской губернии» и «Замечания о слоге и мудрости народного языка». Книжных афоризмов в теоретическом плане Добролюбов касается сравнительно скупо. Из отдельных его высказываний и рецензий можно сделать общее заключение о том, что к афоризмам и произведениям, содержащим их, он предъявлял два требования: самобытность и количественное ограничение афористических фраз. Так, в рецензиях на повесть P. М. Зотова «Семейная драма» и на роман М. И. Воскресенского «Наташа Подгорич» Добролюбов отметил серьезный недостаток обоих произведений — перенасыщенность афоризмами.

В русском языке слово док известно со времен Петра I. Одни ученые считают, что это слово было заимствовано из голландского языка (dok), другие же утверждают, что оно попало к нам из английского (dock). Оба языка, действительно, могли служить источником заимствования этого термина. Пройдя весь курс кораблестроительной науки на верфях Голландии, Петр I продолжил изучение морского дела в Англии.

Вернувшись в Россию, он занялся созданием могущественного отечественного флота. Для этого был использован опыт ведущих зарубежных морских держав — Голландии и Англии. Грандиозные преобразования в морском деле, естественно, способствовали обновлению и расширению русской морской терминологии за счет иностранных морских терминов. Переводить их на русский язык не было времени и необходимости.

Точность смыслового применения слова входит в понятие «знание языка», «владение языком». Многочисленные вопросы и даже запросы, с которыми приходится сталкиваться сотрудникам Сектора культуры речи Института русского языка, наглядно показывают, что пропаганда правильного понимания и употребления слов все еще остается важнейшим направлением культурно-речевой работы языковедов-русистов. Во многом эти задачи решаются в нормативно-толковых словарях русского языка.

Но сведения словарей часто не доходят до своего читателя. Толковых словарей русского языка все еще недостаточно. Они не всегда лежат на открытых полках библиотек; не всегда под рукой учителей, они доступны далеко не всем учащимся. В результате — отсутствие прочно выработанных и свободных навыков в чтении словарных статей, в ориентации среди многочисленных и разнообразных помет словаря.

В современном русском языке слово капитан, по данным «Словаря современного русского литературного языка», употребляется в трех основных значениях:

1) офицерское звание или чин в армии и во флоте (военно-морском);

2) начальник, командир судна;

3) глава, руководитель спортивной команды. Так ли обстояло дело в более ранние периоды истории русского языка, в частности, в XVII веке? Все ли значения, которые мы встречаем в современном языке, были представлены и тогда? Какими путями и когда это слово проникло в русский язык?

Капитан заимствовано из французского языка. Корень слова capitaine (среднелатинское capitaneus) связан с латинским caput (родительный падеж capitis — ‘голова3) . С середины XVI века во Франции капитанами стали называть ротных командиров. Из Франции слово капитан в значении ‘ротный командир перешло в языки многих государств средней Европы,’в том числе и в немецкий язык. Свидетельством этого являются совпадающие с французским написания слова в немецких исторических источниках XVII века: capitâin, capitain.

И современное немецкое Kapitân близко к современному французскому capitaine. * В различных написаниях слова капитан, которые мы встречаем в памятниках русской письменности XVI, XVII и начала XVIII века, как на географической карте, отражается путь движения слова из других языков в русский. В Картотеке Словаря древнерусского языка XI—XVII веков Института русского языка АН СССР слово капитан встречаем в таких формах: капитайн (1589), каптен (1614), каптейн (1696), капитейн (начало XVIÎI), капидон (1696).

В литературных произведениях встречаются слова, выражающие главную идею целого художественного контекста. Их принято называть ключевыми. Эти слова часто выносятся в название романов и пьес, поэм и стихотворений («Обрыв» Гончарова, «Гроза» Островского, «Хорошо» Маяковского, «Жатва» Николаевой). От них идут невидимые нити к портретам действующих лиц и пейзажам, диалогам и лирическим отступлениям.

Они создают внутреннее единство лексической системы произведений, становясь существенным элементом его композиционного построения. В одних произведениях ключевые слова лишь изредка проступают выпукло на поверхности контекста; в других,— наоборот, отчетливо, густо пронизывают художественную ткань, заставляя читателя искать в них особый смысл. Такие ключевые слова часто выделяются в контексте графически: курсивом, разрядкой. Так, например, одно из ключевых слов в романе Ф. Достоевского «Преступление и наказание» — проба — дается курсивом.

Раскольников размышляет: «…когда я пошел делать эту… пробу..л. Здесь слово проба наполнено большим психологическим содержанием. В романе «Преступление и наказание» ключевое слово угол повторяется несколько раз, наслаивая на свое основное, конкретно-бытовое значение широкое социальное зпачение («угол жизни»): «… для житья моего мне нужен был угол, угол буквально»; «…спрятать мои деньги, чтобы их у меня в угле… не украли»; «Я прямо требовал угла, чтобы только повернуться…»; «оттого, что вырос в углу»; «…закупориться еще больше в угол…»; «Я сделал себе угол и жил в углу»; «Моя идея — угол» и пр. Ключевые слова расширяют изобразительные возможности поэтической речи, увеличивают ее мыслеемкость. К ним, как средству двупланового повествоваііпя, нередко обращаются современные советские писатели (А. Фадеев, К. Федин, Л. Леонов, М. Шолохов, О. Гончар, М. Стельмах, В. Катаев и др.). У каждого самобытного автора свои способы создания ключевых слов, наполнения их образно-символическим содержанием, установления внутренней связи между их обобщенным значением и предметно-бытовым значением других слов в контексте целого. Во всем этом проявляется особый склад художественного мышления писателя. Так, в рассказе В. Катаева «Фиалка» («Новый мир», 1973, № своеобразно раскрывается внутренний смысл ключевого слова новый. Рассказ построен на скрытых и на резко видимых нравственно-этических контрастах.