Советско-финское военное противостояние в ХХ веке является весьма благодатным материалом для изучения формирования образа врага. Причин тому несколько: и сложная предыстория конфликта, и его трехэтапная динамика, и оригинальные послевоенные отношения. Сначала нужно учесть исторический контекст взаимоотношений двух народов-соседей, «весовые категории» которых на весах истории несопоставимы. С одной стороны, великая русская нация с тысячелетней государственностью, имперскими традициями, огромной территорией, развитой культурой мирового значения, с мощными индустрией и армией, крупными городскими центрами.

С другой стороны – маленький финский народ, живущий на окраине европейской Ойкумены, в лесах и болотах, на северном пограничье между Россией и Швецией, никогда, вплоть до 1918 г. не имевший своей государственности, но долго являвшийся предметом раздора и раздела двух своих более развитых и сильных соседей. Сначала Финляндия была провинцией Швеции, а потом стала «военным трофеем» и окраинной провинцией Российской Империи.

Относительно роли Финляндии в Великой Отечественной войне за последние десятилетия в наше общественное сознание активно внедряют несколько антиисторичных мифов, превращающих страну-союзницу Германии и соучастницу её преступлений в невинную жертву.

Одним из таких мифов стало утверждение о том, что Финляндия в 1941 году якобы захватила лишь те территории, которые были утрачены ею в ходе зимней войны 1939-1940 годов. Дескать, финны лишь возвращали своё…

На самом деле финны пошли значительно дальше потерянных территорий, в чём несложно убедиться. Достаточно, например, воспользоваться данными любой из доступных энциклопедий относительно судьбы советской Карелии, в 1941-1944 годах оккупированной финнами. Карелию с её столицей Петрозаводском к числу территорий, утраченных финнами в 1939-1940 годах, отнести никак невозможно.

В захваченной финнами советской Карелии создали целую сеть концентрационных лагерей, в которые отправили едва ли не всё русское население, включая детей (финская расовая программа базировалась на разделении населения оккупированных территорий по национальному признаку; родственные финнам карелы и ингерманландцы выделялись ими в особую привилегированную категорию местных жителей).

Потерпев поражение на фронте, правительство Финляндии снова оказалось перед выбором: либо принять советские условия перемирия и прекратить войну, либо продолжать ее и поставить тем самым страну на грань катастрофы. В связи с этим еще 22 июня через министерство иностранных дел Швеции оно вынуждено было обратиться к Советскому правительству с просьбой о мире. Правительство СССР ответило, что оно ожидает заявления за подписью президента и министра иностранных дел Финляндии о готовности принять советские условия. Однако президент Финляндии Р. Рюти и на этот раз избрал путь сохранения союза с гитлеровской Германией и продолжения участия в войне. 26 июня он подписал декларацию, в которой дал личное обязательство не заключать сепаратного мира с СССР без согласия германского правительства. На следующий день премьер-министр Э. Линкомиес выступил по радио с заявлением о продолжении войны на стороне Германии.

«Даже абсолютный болван не может больше отрицать того, что небольшая финская руководящая группа заключила с нацистской Германией секретное соглашение об участии Финляндии в агрессивной войне Гитлера летом 1941 года» — такой итог исследованиям, посвященным подробностям вступления Финляндии во Вторую мировую войну, еще в 70-х годах прошлого века подвел финский президент У. К. Кекконен.

С тех пор прошло уже более 30 лет, появились новые работы как финских, так и российских историков, освещающие мельчайшие аспекты событий 1940–1941 годов, в результате которых Финляндия оказалась в состоянии войны с СССР, и доказывающие, что Кекконен был прав в своем утверждении об агрессивном характере вступления Финляндии в войну. Но, несмотря на это, в работах российских историков и публицистов по-прежнему довольно распространено заблуждение, согласно которому вступление Финляндии в войну с СССР было вынужденным шагом, спровоцированным советскими бомбардировками ее территории 25 июня 1941 года. В этой статье автору хотелось бы кратко изложить ключевые моменты финско-германского сближения и продемонстрировать, что решение о вступлении в войну вместе с немецкими войсками было принято в Финляндии задолго до советских бомбардировок и что действия финских вооруженных сил 21–24 июня можно трактовать именно как начало войны против СССР.

После окончания Зимней войны Финляндия встала перед выбором новой внешней политики. Необходимо отметить, что первые дипломатические шаги послевоенная Финляндия делала все же в сторону скандинавского оборонительного союза. Еще 11 марта, за день до подписания Московского мирного договора, правительство Финляндии отправило в Швецию и Норвегию предложения о заключении союза, причем министр иностранных дел Швеции К. Гюнтер в беседе с финским посланником 14 марта дал понять, что шведское правительство готово обсудить этот вопрос. Однако СССР продемонстрировал резко негативную реакцию по отношению к созданию такого альянса: 20 марта 1940 года ТАСС заявило, что «подобный союз был бы направлен против СССР и находился бы в прямом противоречии с Мирным договором, заключенным СССР и Финляндией 12 марта с.г.». Интересно, что нападки на СССР начинаются уже с этого момента: мол, если бы Советский Союз не высказался против шведско-финского союза, финны действительно вместе со шведами могли бы остаться в стороне от войны.

На отношение российского общества и армии к финнам еще до революции существенное влияние оказывало привилегированное положение Финляндии в Российской Империи. В начале ХХ века к нему добавилось полное освобождение в 1905 г. финляндских подданных от воинской повинности, что породило глухую неприязнь значительной части населения Империи, ведущей тяжелую войну с Японией, особенно со стороны тех, кто сам служил в армии, и их родственников.

Эта неприязнь еще более усилилась в 1914 г.: «В обстановке начавшейся мировой войны необычная привилегия порождала в русском обществе постоянные упреки в адрес финляндцев в том, что они, не участвуя в военных действиях, намерены уцелеть за чужой счет» . Существенным фактором взаимоотношений являлись усилившиеся в начале века националистические и сепаратистские настроения в Финляндии, особенно характерные для финской элиты и образованной части молодежи.

Наиболее явно они проявились в тяжелую для России пору – в условиях столкновения с Центральными державами. «Начавшуюся в августе 1914 г. Первую мировую войну и вступление в нее Германии приветствовала наиболее радикальная часть финнов.

Финляндия вошла в состав Российской империи в 1909 году и обладала привилегированным автономным статусом. В 1910 году этот статус был ликвидирован, но восстановлен Временным правительством после Февральской революции 1917 года. Стремясь расширить свою независимость, 5(18) июля 1917 года финляндский сейм принял «закон о власти», провозгласивший право Финляндии решать все вопросы, кроме военных и внешней политики. В ответ Временное правительство распустило сейм и назначило новые выборы, которые состоялись в октябре 1917 года. На них победу одержали сторонники отделения Финляндии от России.

Правительство В.И. Ленина, сформированное на II Всероссийском съезде Советов 25 октября 1917 года, не препятствовало выходу Финляндии из состава России и обретению ею государственной независимости. 31 декабря 1917 года Ленин вручил Постановление СНК о признании независимости Финляндской республики главе правительства Финляндии П.Э. Свинхувуду. После получения независимости, отношения между Советской Россией и Финляндией не улучшились, а наоборот, ухудшились. Этому способствовали как внутриполитические события в Финляндии, так и ее агрессивная политика в отношении Советской России.