На этот вопрос можно ответить просто. Здравый смысл подсказывает, что менять нужно плохой характер, а хороший — тем и хорош, что в изменениях не нуждается. Но не все так просто с критериями определения хорошего или плохого характера. Вполне определенное мнение на этот счет было у английского философа Д. Юма, который считал, что «люди, естественно, без размышления одобряют тот характер, который всего более похож на их собственный…

Молено счесть безошибочным правилом, что если нет такого отношения в жизни, в котором я не хотел бы находиться к некоторому лицу, то характер этого лица должен быть признан в данных границах совершенным» Если мы согласимся с мнением выдающегося философа XVIII века, то у нас появится достаточно строгий критерий оценки характера других людей. Остается только применить эти рассуждения для оценки собственного характера, чтобы получить надежное руководство к действию. Но здесь сразу же возникает противоречие.

Люди веками сочиняют байки и анекдоты про особенности национального характера. Один яркий образ способен определить мнение о целом народе.

Англичане чопорны, немцы – прагматичны и щепетильны, итальянцы – разговорчивы и ревнивы, а скандинавы, напротив, невозмутимы и спокойны. Но какие тогда мы, русские, и можем ли мы извлечь выгоду из нашей непохожести на других?

В шапке-ушанке, верхом на медведе, с бутылкой водки под мышкой – это, конечно, утрированный образ. Но в глазах иностранцев русские действительно если не самая крутая нация в мире, то, по крайней мере, имеет некоторый шлейф природной суровости. В Интернете можно найти ролик, где американский комик делится своей идеей о том, как отпугнуть от себя любые криминальные элементы на опасных улицах Нью-Йорка. Все просто – имитируй русский акцент.

Любое общество или отдельная социальная ячейка, группа должны упорядочивать отношения в своей среде, ослаблять тенденции, ведущие к разладу и произволу, устранять влияние стихийных настроений. Они должны также согласовывать действия отдельных личностей и групп, приводить их в соответствие с общими интересами данной ячейки или общества. Для достижения этой цели и существуют культурные нормы, которые представляют собой совокупность определенных правил, предписаний, стандартов, традиций, принятых в обществе. Нормы задают стандарты того, как человек должен жить, какими принципами обладать, как строить коммуникации. Индивидуум, не принимающий основные предписания общества, не сможет успешно социализироваться. К культурной норме можно отнести и национальный характер, который в современном мире также представляет собой определенное предписание, регулирующее поведение людей в обществе.

О русском человеке, русском характере и русском народе написано немало. Можно утверждать, что начиная от летописца Нестора, написавшего «Повесть временных лет», и даже раньше, если принять «Велесову книгу», (с переводом и комментариями А.И.Асова) за древний протославянский или проторусский документ, через всю русскую историю, русскую культуру проходит вопрошание: откуда, из каких глубин истории, из каких этнических оснований в древности появился русский народ, сумевший уже к XVIII – XIX векам создать такую великую цивилизацию, которая не только величиной своей территории, богатством и разнообразием природы, суровыми климатическими условиями жизни, но и воинским духом, своими духовными исканиями, научно-техническими открытиями, достижениями в русской литературе, в русском искусстве, в русском театре, в русском балете, прорывом в Космос, в форме первого полета человека в лице русского человека Юрия Алексеевича Гагарина вокруг Земли 2 апреля 1961 года на орбитальном космическом аппарате, поразила умы человечества.

В Сибирь его не пускали. Он приехал в Киев, в ЦК ЛКСМ Украины, из села Дворец на Тернопольщине. Инструктор повертел в руках его медицинскую справку: пониженный слух в результате контузии. Взглянул удивленно: где же это, мол, ты успел, Василий Антонович, вроде молод еще, на фронте не был? Вот так и приходится каждому объяснять, что и его, пятилетнего, крепко коснулась война, громыхнув немецкой гранатой прямо под окнами хаты…

«Не можем,— уже сочувственно сказал инструктор.— В Сибири знаешь, какие люди нужны?» «А я уже был там. Целое лето. На целине». «То летом». «Я и к зиме готов. В прорубях купаюсь. Не для Сибири—для себя». «Нет, извини, но поезжай, брат, домой».

Василий ушел, но не на вокзал, а в сквер, к памятнику князю Владимиру. Переспал на скамейке. Утром снова пришел в ЦК. И снова ночевал «у князя Владимира». На третий раз путевку ему дали.

Я встретился с ним в глухих сибирских лесах, на разъезде Кемь. Мы брели по белой тайге. Кругом снежное царство. Березы в пушистом инее, как яблони в белом цвету. Дорога до синего блеска укатана машинами. Я спросил, не скучно ли ему здесь?

Об этом предмете мы, несмотря на доступные нам возможности и собственный практический опыт, знаем удивительно мало. Я, по крайней мере, чем больше им занимаюсь, тем меньше в нем смыслю. Помню разговор в дилижансе из Парижа несколько лет тому назад, когда мы заказывали столы Китай. Ктото рассказал о браке после тринадцати лет ухаживания, и один мой соотечественник заметил, что, по крайней мере, у супруга было время изучить характер своей подруги жизни; на это некий monsieur П., изобретатель и владелец «Невидимой девицы», ответил: «Вовсе нет — на следующий же день она могла оказаться прямой противоположностью тому, чем представлялась все эти годы».