В ряду административных мер, клонящихся к благоустройству армии, бесспорно, одно из важнейших мест занимает система производства в чины и порядок замещения ими различных воинских должностей. Чины определяют в войсках то место, которое каждый служащий может и должен занимать в рядах армии, указывают прямо на обязанности и права, какими пользуется каждое лицо, определяют степень власти ему предоставленной, а следовательно, и то доверие, какое может быть к нему питаемо. Отсюда очевидно то значение, которое должна иметь как самая градация чинов в каждой армии, так еще более и система прохождения этих чинов: прямо от этого зависит возможно лучшее замещение всех должностей, а следовательно, и успех всех военных предприятий, как административных, так и боевых.

С другой стороны, законоположения, относящиеся до чинопроизводства, имеют важное значение и на нравственную силу войск: ими поддерживается в военнослужащих дух честолюбия — эта могущественная пружина всех военных доблестей; слова, что каждый солдат может быть генералом, а еще более уверенность в том, что это не фраза, а исполняемая действительность, неоднократно делали и будут делать героев из людей самых скромных. Однако для того чтобы это было вполне действительностью, необходимо, чтобы законодательство гарантировало это важное преимущество каждому военнослужащему чтобы каждый мог иметь то глубокое убеждение, что, где бы он ни находился: в отборных ли войсках или просто в полевых, в пехоте, кавалерии или какой-либо специальной службе — везде его служба будет надлежаще оценена, даст ему возможность повышения в чинах соответственно способностям и заслугам, доставит ему право на занятие высших должностей, удовлетворяющих его самолюбие, обеспечивающих положение как его собственное, так и его семейства. <…>

Служба всегда начиналась с нижних чинов. Кандидаты в офицеры поступали рядовыми в один из гвардейских полков – Преображенский или Семеновский. Там, протянув лямку пять-шесть лет, а кто и более (смотря по способности) они получали звание гвардии капрала либо сержанта и переводились в армейские полки, писались в армию – прапорщиками либо подпоручиками. Оба гвардейских полка содержались в двойном против прочих комплекте (4 батальона вместо 2-х) и являлись питомником офицеров для всей армии, своего рода военными училищами, дававшими своим питомцам не только строевую, но и отличную боевую подготовку. На протяжении ста лет сквозь их ряды прошли все те, кто создал великую Россию восемнадцатого века…

В кавалерии роль военного училища играл лейб-регимент, куда недоросли писались драгунами. Сперва, в эпоху Северной войны, это был Санкт-Петербургский драгунский, а с начала 20-х годов Кроншлотский, наименованный с 1730 года Конной Гвардией.

Роль офицеров Гвардии, этих первородных птенцов гнезда Петрова и значение их в стране были весьма велики. Они исполняли не только военную (а подчас и морскую службу), но получали часто ответственные поручения по другим ведомствам, например дипломатического характера, царских курьеров, ревизоров и т.д. Так в обязанности обер-офицеров Гвардии входило присутствие в качестве фискалов на заседаниях Правительствующего Сената и наблюдение за тем, чтоб господа сенаторы не занимались посторонними делами. Вообще петровский офицер, гвардейский в особенности, был мастером на все руки, подобно своему великому Государю, пример которого был на глазах у всех.

Момент, когда человек получал первый офицерский чин, был важнейшим в его жизни: он переступал грань, очерчивавшую высшее в стране сословие, переход в которое коренным образом менял его положение в обществе (если он не был дворянином), и входил в наиболее престижную для дворянина социально–профессиональную общность. Совершенно естественно, что это был акт особого значения — гораздо большего, чем поступление на военную службу или получение высших чинов, вплоть до генеральских (ибо в социально–правовом плане между прапорщиком и генерал–фельдмаршалом разницы не было, тогда как между старшим унтер–офицером — фельдфебелем или подпрапорщиком и прапорщиком она была огромной).

Поэтому и законодательством вопросы производства в офицеры регулировались весьма тщательно. Первые русские офицеры Первый состав офицеров русской регулярной армии, создававшейся на рубеже XVII и XVIII столетий, комплектовался из старых контингентов «начальных людей» Иноземского и Рейтарского приказов (эти приказы ведали офицерами полков нового строя, среди которых было немало иностранцев), старослужащих рейтар, гусар и копейщиков (эти категории кавалеристов комплектовались низшими слоями дворянства; в 1701– 1702 гг. полки копейщиков, рейтар и гусар были расформированы), дворян, присылавшихся из Разрядного приказа, и солдат Преображенского и Семеновского полков.

В дальнейшем она претерпевала некоторые изменения, но в основных своих чертах оставалась неизменной на протяжении двух столетий. Структура ее и большинство наименований чинов сохраняются и в настоящее время.

Офицерские чины имели лица, служившие не только в разных родах войск, но и в ведомствах, не подчиненных военному министру. В России, кстати, никогда не существовало единого органа для руководства всеми вооруженными силами: сухопутная армия и военно–морской флот управлялись двумя отдельными ведомствами (в XVIII в. это были Военная и Адмиралтейская коллегии, а в XIX в. — Военное и Морское министерства). Флот имел и особую систему офицерских чинов.

В сухопутных войсках в привилегированном положении находилась гвардия (особенно так называемая старая гвардия, основу которой составляла «Петровская бригада» — Преображенский и Семеновский полки, «потешные» полки Петра I, ставшие первыми частями русской регулярной армии).

Неудачные войны с Францией 1805—1807 годов показали необходимость военных реформ. Начать решили с повышения уровня общего военного образования офицеров. В XVIII веке для получения офицерского звания военное образование требовалось формально. Его можно было получить в кадетском корпусе или просто проходя службу в полку. Считалось, что молодой дворянин, поступив на службу рядовым солдатом, должен постепенно набираться военных знаний у старших товарищей, в силу этого повышаться в чинах и, наконец, получить офицерское звание. Однако на практике этого не происходило.

Дворяне записывали сыновей на службу в младенческом возрасте. Малолетний воин числился в списках полка и считался в долгосрочном отпуске для получения образования. Годам к 18 он являлся в свою часть, имея уже около 15 лет выслуги, и на законном основании становился офицером. Уровень такого, домашнего, образования, как правило, был низок.

Например, артиллерийский прапорщик А. Щеголев, чья батарея в течение шести часов 10 апреля 1854 г. вела неравный бой с англофранцузской эскадрой, бомбардировавшей Одессу, был произведен Николаем I сразу в штабскапитаны.

Имели место и курьезные случаи. Один из них произошел в 1845 г. в ходе экспедиции, предпринятой наместником Кавказа М. С. Воронцовым против главной базы снабжения войск Шамиля — аула Дарго. Некто Тихонов, за лень и шалости исключенный из Полтавского кадетского корпуса, был отправлен на Кавказ в Куринский полк юнкером.

При отступление русского отряда из Дарго 8 июля он был ранен пулей в бедро. Его положили на носилки и понесли на перевязочный пункт. По дороге встретился главнокомандующий князь М. С. Воронцов, следивший за ходом боя в арьергарде. «Кого несете, братцы?» — спросил он солдат-куринцев. «Юнкера Тихонова, ваше сиятельство»,— ответили те. «Поздравляю его прапорщиком»,— громко объявил Воронцов и приказал дежурному адъютанту записать среди прочих и эту фамилию. Тихонова пронесли на сотню шагов дальше, и солдаты остановились отдохнуть.

Тем временем Воронцов со свитой проезжает вперед и снова останавливается в ожидании арьергарда. Мимо него опять проносят Тихонова. «Кого несете, братцы?» — спрашивает главнокомандующий. «Раненого прапорщика Тихонова, ваше сиятельство!» — рапортуют солдаты. «Поздравляю его подпоручиком»,— объявил князь.